Предыдущие части здесь.
— Катя, вы не волнуйтесь, главное. Нам нужно просто показаться, чтоб не забыли, и сцену попробовать. Мы ни с кем не соревнуемся, — Ия Леопольдовна была спокойна как бревно на субботнике.
— А зачем же тогда конкурс?
— Будут выбирать, кто достоин представлять наш район на сводном концерте в БКЗ "Октябрьский". Но мы в этой канализации давно плаваем, "выбирать" будут группу "Весенние листья" с их безголосой Мариэттой Быковой. А мы так, для массовки. Поэтому расслабьтесь и получите удовольствие .
Легко сказать. Да могла ли Катя подумать, что не пройдет и двух недель ее занятий восточными танцами, как придется трясти животом перед публикой.
Да, Ия Леопольдовна, когда уговаривала это сделать, долго восхищалась ее данными и убеждала, что Катя — потрясающая женщина от слова "тряска", но все же... Выйти в топике и полупрозрачных шальварах на сцену — это крохотный шажок для человечества, а для Кати шаг круче, чем программа покорения Луны.
Смешно, конечно, волноваться из-за такой ерунды. И все же в горле было сухо, а ещё хотелось постоянно подпрыгивать и поправлять волосы.
— Ну-ка, на-ка,— Ия протянула Кате небольшую фляжку.
— Что это? — Катя автоматом взяла емкость.
— Настой жабьих лапок. Снимает мышечные зажимы, —Ия хихикнула.
Катя оторопело смотрела на нее.
— Да коньяк это. Глоточек сделай. Один. Для естественного румянца, — Леопольдовна подмигнула и движением ладони направила фляжку к Катиному лицу.
Екатерина Сергеевна зажмурилась и выпила. Эффект наступил быстро. Видимо, неделя диеты хоть и не отразилась на весах, внесла свои коррективы в мировосприятие Катерины. Что любопытно, волнение никуда не делось. Просто, если поначалу Катя волновалась, как выглядит, не забудет ли движения, не будет ли в зале знакомых и тому подобное, то после коньяка её волновало одно: когда уже выступать. Она поминутно спрашивала об этом у Ии, у других девушек-танцовщиц, у пробегавшего мимо организатора и под конец так достала всех, что ее отправила к сцене. С наказом узнать, когда же будет их номер.
Екатерина Сергеевна гордо подняла голову и отправилась к выходу на сцену по длинному прохладному коридору. Браслеты и монетки звенели в такт шагам и кто-то даже обернулся, но главный бухгалтер группы компаний "АС" так прочно вошла в образ Хюррем Султан, что не обратила на ничтожного никакого внимания.
У выхода на сцену висела бумажка А4 со списком номеров. Номер девять — ансамбль "Хабиби", танец "Лунная ночь".
— Простите, а какой номер сейчас? — поинтересовалась она у высокого молодого человека в костюме и с микрофоном в руке.
— Второй пошел, — тон его был абсолютно равнодушен. А вот взгляд демонстрировал явную заинтересованность деталями Катиного костюма.
Личина султанши моментально улетучилась вместе с действием коньяка. Катя цельно-монолитной походкой главбуха отправилась в обратно, высчитав по пути, что выступать надо будет примерно через полчаса.
В гримерке опытная Ия сразу заметила, что над восточной красавицей взял верх бухгалтер и вновь привела Катю в нужную кондицию при помощи "настоя жабьих лапок" из фляжки. На второй раз эффект оказался скромнее, но его хватило для того, чтобы Катя позабыла свои волнения и устремилась на сцену трясти бедрами.
Когда она, закончив номер, раскрасневшаяся и слегка запыхавшаяся, зашла за кулисы, там обнаружилось ЧП.
На ряду таких же как в зале кресел спала женщина средних лет в ярком платье оттенка между оранжевым и терракотой.
Одна нога ее была босой, на другой была лодочка с длиннющим каблуком.
Рядом стоял мужчина с усами как у Игоря Николаева, только темными, и аккуратно потряхивал спящую, приговаривая:
— Мариэтта, Мари, просыпайся, скоро на сцену.
Мари брыкалась поочередно босой и обутой ногой, махала рукой и даже издавала невнятные звуки, но глаз не открывала.
Рядом с "усами Николаева" появился ещё один человек с саксофоном на шее.
Он заговорил с усатым:
— Давай я ей в ухо до третьей октавы дуну.
— В зале услышат. Да и бесполезно. Ну проснется она, а спеть всё равно не сможет.
— А может голову под воду засунуть?
"Усы Николаева" на секунду задумались и кивнули. Мужчины подхватили терракотовую Мариэтту и потащили в направлении туалета.
Кате было по пути. Она на некотором отдалении последовала за троицей.
Непосредственно перед дверями, ведущими к удобствам, "усы", "саксофон" и Мариэтта забуксовали. Мужчины задумались, в какую дверь им надо: "М" или "Ж".
В итоге "усы" повернулись к Кате:
— Девушка, посмотрите пожалуйста, женскую уборную насчет занятости. Нам бы солистку разбудить...
Просьба была несколько непонятной, но Катя уловила суть. Все-таки решили воспользоваться женским туалетом, но хотят убедиться, что он пустой.
— Хорошо, сейчас. Пусто, заходите, — прокричала Катя уже из-за двери.
Трио зашло. Вернее зашёл мужской дуэт, а солистку втащили.
Она уже не спала, но и на человека, способного петь, не походила. Звуки, издаваемые ею, более всего напоминали мычание, которое сменилось крикам павлина, когда её соратники по ансамблю приступили к водным процедурам.
Катю попросили постоять в дверях. Предупредить, что в туалете находятся гендерно противоположные элементы.
Чтобы не слышать "павлиньих" завываний Катя принялась напевать себе под нос. Это занятие увлекло Екатерину Сергеевну настолько, что она не заметила, как крики стихли, и рядом с ней возник "усы Николаева".
— Девушка, а вы поете?
— Нууу... Иногда... Для себя...— Катя от неожиданности мямлила.
— Слушайте, я же слышу — вы поете! А песню "Даже если вам немного за тридцать" слышали?
Катя кивнула. Несколько лет назад она эту песню раз десять прослушала на корпоративе.
— Спойте с нами, пожалуйста! Видите, наша солистка..ммм...заболела.
Катя, будучи как во сне,кивнула и "усы Николаева" повлекли ее в гримерку кавер-группы "Весенние листья".
Уже через час Екатерина Сергеевна Одинцова вышла на сцену второй раз. В руках у нее была папка со словами бессмертного хита Сердючки. Вокруг шуршало серебристое платье из костюмерной ДК. "Усы Николаева", назвавшиеся просто Сашей, придерживали Катю за руку, пока она не заняла своё место у микрофонной стойки.
Прозвучало лихое вступление и Катя начала: "Даже если вам немного за тридцать". Ее голос раздался отовсюду. И спереди из колонок и сзади тоже из колонки, которую называли "монитор".
Катино пения приобрело эпохальные масштабы и слушалось столь мощно, что Катерина поверила сама себе и песне.
"Есть надежда выйти замуж за принца!" - вылетело лихо, с акцентом на "есть"
"Солнце всем на планете одинаково светит," — выводила Катя, а в зале уже хлопали в такт.
Это было потрясающее ощущение.Катю как будто накрыло волной любви. Она осмелилась глянуть в зал. Все смотрели на нее, исключительно на нее. И хлопали. Женщины немного пританцовывали прямо на местах.
Катя как будто проникла в другое измерение, где незамысловатые слова песни обрели чуть ли не философское значение. "Он бы подошел, я бы обернулась" — и как наяву женская половина зала видела своих принцев, а мужская чувствовала себя ими. Одна женщина даже пустила слезу.
Во время проигрыша воодушевленная Катя изобразила снова фрагмент танца "Лунная ночь", с задних рядов кто-то кричал: "Давай еще! Жги!"
После финального "Я не поняла" раздался натуральный взрыв аплодисментов, и Катю этой звуковой волной отбросило за сцену, где участники "Весенних листьев" подхватили ее и начали качать.
— Это успех! Это успех! Ты — наша солистка, — взволнованно долдонил Саша-"усы Николаева", а остальные вторили ему.
— Че за фигняяя, — раздался протяжный женский голос.
— Мариэтта проспалась. Надо же. Знаешь что, Мари — иди ты в жо...— Саша-"усы" осекся.
— В жокеи, Мариэтта, иди. В жокеи, — уверенно договорил Вася-саксофон.