15 октября
Это настоящая история. Происходит со мной прямо сейчас. Пишу как есть.
Коридор в нашем доме длинный. В отелях такие часто бывают. Идешь по нему, а по бокам двери только. И в конце виден выход. Оттуда солнце светит, а тут внутри темновато.
Все старое. Стены облупленные, двери грязные, ручки кое-где оторваны. Тихо. В других номерах, кажется, и не живет никто. Я как будто один вообще в этом доме.
Тут всего два этажа, я на втором. С той стороны, где раньше был парадный выход — сейчас все кустами заросло. Выход наружу через пожарную лестницу. Она на другом конце этого длинного коридора.
Дом этот раньше закрыт был, забором огорожен. Его как будто бы специально для нас с Никитой раскупорили, ничего не успели отремонтировать.
Забор вокруг дома не стали убирать, убрали только одну секцию. Так что выход из дома есть только один.
Иду. Долго иду, коридор все не кончается.
Наконец, подхожу к пожарной лестнице. Солнце слепит. Только глаза привыкли — смотрю, стоят.
Прямо около того места, где нет секции забора. Другого выхода отсюда нет. Один с седой бородой, один толстый и еще двое без явных опознавательных черт. Меня ждут.
Я вчера сказал Никите, что буду ночевать в номере у украинцев, чтобы он не переживал.
Украинцев дома не было, они все уехали по своим квартирам в городе. Разрешили мне у них оставаться сколько влезет. Там бы грузины меня не нашли, я же там не прописан.
Но у них квартира на два этажа, в ней два входа. Сложно оборону держать, если все-таки меня нашли бы. Поэтому, сказать я сказал, но на ночь в этой квартире решил не оставаться.
К русским тоже не пошел.
Там есть люди, которые бы за меня вступиться в драку могли. Один бы наверняка вступился. Это тот украинец из Армении, который вместе с человеком Ш искал новый дом. Я про него попозже расскажу. Я не хотел, чтобы из-за меня у этих людей появилась в личном деле запись об участии в драке.
Поэтому, ночевал я в нашем отельном номере, по прописке.
Постоял немного на пожарной лестнице, посмотрел на них. Они меня тоже заметили.
Спускаюсь. Подхожу.
— Доброе утро
— Здарова
Постояли еще немного, посмотрели друг на друга. Я вздохнул глубоко, широко улыбнулся, от души улыбнулся, и дальше пошел, по своим делам.
Прав, думаю, был Юра.
Юра — это мой давний друг, который еще в школе меня драться научил. Он после окончания военного училища проработал несколько лет в полиции.
— Каким бы ни был человек отрицалой, блатным, или кем там они еще себя считают, все после этого становятся как шелковые.
— После чего после этого?
— После того, как у них семья появляется. Без семьи они могут что угодно делать, им не страшно. А когда женился, детей завел, все становятся мирными.
Я эту ночь не бестолку провел. Когда Сосо уезжал, он мне свой фейсбук оставил. А там друзья, друзья друзей и так далее. Я там нашел грузина с седой бородой и толстого грузина.
На фотографиях они с женами, с детьми. Счастливые, обнимаются.
Я там даже Санчо нашел. Он улыбается. На каждой фотографии улыбается. Чистый, опрятный. В жизни я его никогда таким не видел.
Там есть даже фотография трехмесячной давности из нашего номера, когда он, видимо, только заехал. На фото он стоит в поглаженной одежде и тоже улыбается.
Что случилось-то за эти три месяца?
Никогда я так долго не сидел в фейсбуке.
Но утром я уже знал, что ничего мне не угрожает. Не будет человек с женой и детьми рисковать их общим счастьем, чтобы отстоять честь утырка уголовника. Не будет.
Они просто припугнуть меня хотели. Чтобы я ходил и постоянно по сторонам оглядывался. Они хотели, чтобы я к ним не вышел, чтобы сидел у себя там и боялся. А я вышел.
Они же ничего обо мне не знают. Знают только, что я в доме, полном грузинов, при всех послал н@кх¥й одного из них. А потом еще и оскорбил.
Может, я отморозок какой. Это еще вопрос, кто кого должен бояться.
Хорошо, что вчера мы не встретились, когда они были на горяче. А сегодня они уже подумали, остыли. Ничего они мне не сделают. Это обычные нормальные мужики. С семьями.
Теперь у меня белый аусвайс, а не оранжевый. И еду я должен получать в другом месте. Очередь за едой тут намного меньше. И в ней девушки. Ого.
На раздаче еды тоже девушка. Молодая. Блондинка. Я ей даю свою белую бумажку, она мне на русском:
— Здравствуйте
Один из охранников оказался тем человеком, который бурно удивлялся, что русские и украинцы тут дружат. Он запомнил меня, когда мы с украинцами устраивали поход в администрацию. Смеется:
— Руссия! Берегись! Украина!
И указывает на девушку. Мол, я бояться ее должен, она ведь из Украины. А она улыбается мне:
— Вы из России?
— Да
Назвал город, откуда я родом. Она назвала свой. Передала пакет с едой.
По дороге на выход прохожу мимо того охранника. Он из Турции, кажется. Говорит мне три слова. Старается как можно четче проговаривать каждое. Буква «П» у него получается с отчетливым хлопающим звуком:
— Вл@д&м&р П¥т&н П&д@р@$
Я из этих трех слов выбрал одно, которое мне больше всего понравилось, и повторил его в ответ с таким же хлопающим «П».
Думаю, он подкатывает к этой украинке. Ему не нравится, что мне она улыбается, а ему не улыбается.
Он только первое время надо мной смеялся. Точнее над тем, что я русский. Но потом я его стал называть «Весельчаком». По английски «Funny man». Еще это можно перевести как «Клоун». И он перестал смеяться, стал просто здороваться. Ну и я перестал его клоуном называть тогда.
Сижу, ем за столом на улице. Еду в номер лучше не заносить, тараканы отнимут.
— Руссия гуд!
— Здарова, Карим
Надо же, день контрастов.