За их спинами стояло много всякой аппаратуры и устройств, назначение которых совсем мне были не понятны. Я пытался вспомнить, что со мной произошло, но не мог сосредоточиться, мысли уходили в далёкое детство, как будто взрослая моя жизнь стёрлась.
– Вы попали в аварию два месяца назад, под Златоустом, – профессор возвышался надо мной, словно гора перед Магомедом, а я не мог даже пошевелиться, – в очень тяжёлую аварию, не совместимую с жизнью… Почти неделю врачи держали вас в медикаментозной коме, пока проходила некая юридическая волокита с вашими родственниками по вам. Сейчас официально вы мертвы!
– Какой «мертвы»? Что за чушь? – проскрипел я возмущённо и попытался повернуть голову, чтоб понять, почему мой голос металлический и звучит со стороны. – Почему я себя слышу с боку?
– Я и пытаюсь вам всё объяснить, – печально продолжил Артур Вениаминович, не очень талантливо с актёрской точки зрения, придав своему лицу трагичность. Весь его вид был неестественно весел, а его помощник за спиной, грыз ногти от нетерпения и возбуждения, – мне очень жаль, ваше тело погибло! И это не фигура речи, а в самом деле – оно умерло! И даже похоронено на кладбище!
В глазах всё потемнело. В голове не укладывалось, как можно умереть и при этом жить? И почему он заладил про тело? И вообще, я чувствовал руки и ноги, мне даже казалось, что чешется левое колено.
– Но я чувствую себя! У меня нога чешется, вот она! – я поднял ногу, чтоб показать её профессору. Странно, чувство у меня было полнейшее, что я приподнял левую ногу, но ничего не увидел.
– Да, он поднял левую конечность, хи-хи, – хихикнул старший научный сотрудник, и посмотрел куда-то взад, за мой затылок.
– Не уместно хихикать, Семён Васильевич, – профессор тяжко вздохнул, – вы же понимаете, какая психологическая травма у него. Простите, Алексей, моего коллегу. Но давайте я вам кое-что покажу, так сказать, чтоб меньше говорить, и попытайтесь не паниковать, мы всё держим под контролем – вам теперь ничего не угрожает! Вам не понравится картинка, которую вы увидите, но это надо вам принять, как данность!
Профессор ушёл в сторону от моего обзора, оставив передо мной своего возбуждённого помощника. Я ничего не понимал, что происходит, но предчувствие у меня было недоброе.
– Не бойтесь, Карасёв, не так всё страшно… ох, как бы я хотел оказаться на вашем месте, но только чисто теоретически! – попытался меня поддержать Семён Васильевич и подмигнул, – я теоретик по сути своей, моя жена всем жалуется, что я не могу забить гвоздь…
– Вот, смотрите! – профессор вернулся, держа перед собой зеркало и направил его на меня. В отражении я увидел свою физиономию. В принципе без шрамов или синяков, учитывая рассказ про аварию. Несколько секунд я не понимал, на что смотреть, пока не опустил взгляд. Моя голова стояла на стеклянном постаменте, напоминая людоедское блюдо шизанутого повара. Подо мной отсутствовало тело, не считая расходящихся с шеи в разные стороны проводов и прозрачных шлангов, по которым бежала жидкость, по цвету очень напоминающая кровь.
– Матерь божья… – а может мне снится? Мозг не мог поверить увиденному, хотелось себя ущипнуть и проснуться. Да елки-палки, я же чувствовал свои руки, и ноги, и тело… что за бред тут происходит? – Вы психи! Вы просто еба…тые!
– Неужели вы не читали Беляева «Голова профессора Доуэля»? – покачал недовольно Артур Вениаминович. Вот же негодяй двуличный, в этой ситуации я недоволен гораздо больше, мягко сказать, и хотелось свернуть этому старику шею и его помощнику-теоретику, заодно. – Эх молодёжь, не знать классику старой доброй фантастики…
– Вы, ублюдки, верните моё тело! Мне срать на всяких Доулей… – не выдержал я и заорал, но странно, мой металлический голос совсем не вкладывал эмоции в слова, как будто говорил совсем бездушный человек, – и вообще, почему я говорю не своим голосом?
– Видите ли, Алексей, вы же понимаете, что у вас нет легких и часть гортани, вы просто физически не можете говорить. Поэтому через небольшую мембрану, вы передаёте голосовой сигнал, который преобразуется в электрический и выводится через усилители на колонку, вот, я могу вам показать, если хотите, – профессор наклонился к моей голове и словно карусель стал медленно поворачивать мою «стартовую» площадку, – здесь 65 квадратных метров, под завязку напиханные оборудованием, так или иначе, связанные с вашим нынешним состоянием. Вон там у потолка две колонки, из которых вы говорите, – да, среди всего этого технического хауса я увидел их, а ещё у меня закружилась голова от нереальности происходящего, но учитывая факты, упасть мне не грозило, – а под ними, видите, поршни в прозрачном цилиндре, которые нагнетают в вашу кровеносную систему кислород, увы, без крови ваш мозг не может существовать и поэтому почти половина палаты занимает система, дублирующая ваши органы. Этот вот насос в постоянном режиме качает вашу кровь по малому и большому кругу, тут даже резервная линия есть, так сказать, бойпас, на случай выхода из строя рабочего насоса… Это ваше искусственное сердце, если вы ещё не поняли, – прокрутив мой стол практически на 180 градусов, профессор остановился перед фигурой человеческого тела, стоящего на пустой небольшой двухметровой платформе, из которой светились маленькие лучики, проецируя эту самую голографическую фигуру в трёхмерном изображении, – а это гордость наших биоинженерного, неврологического и айти отделов, это ваше виртуальное тело, которое вы и чувствуете!..
Мои ноги подогнулись. Я со стороны увидел на своей проекции, как светящийся трёхмерный человек упал на колени… и благополучно потерял сознание, не выдержав сюрреализм, которым меня перекормили в этой палате.
* * * *
Утром мы с Деном пробирались домой, без футболок и в рваных штанах, но счастливые и довольные. В ведре трепыхался утренний улов крупных карасиков и чебаков, а от нас воняло настоящим табаком, как от взрослых. Правда, перед пацанами мы делали вид, что затягивались по-настоящему, хотя на самом деле, просто набирали в рот дым. Друг мой прихрамывал на ногу, почти как солдат, получивший ранение – мы реально сегодня чувствовали себя героями.
– Чё то много народу, – насторожился Ден, замедляя шаг. Между нашими домами, на дороге столпились взрослые и о чём-то оживлённо беседовали. И опять у меня скрутило живот от недоброго предчувствия, – Может потом домой прикатим?..
– А ну Лёшка, идите-ка сюда! – отступить не получилось. Моя бабуля увидела нас первой, и призывно махала нам рукой. – Денис, и ты тоже!
– Блииин, –дружок мой весь поник и виновато опустил взгляд, – там дед Костыль стоит…
– Вот попадалово… – я тоже узнал старика, перед бабами он оживлённо размахивал руками, – может ноги сделаем? Тебя то не будут лупить, твоя задница и так пострадавшая, а моя пока цела…
– Ну что разбойники, как вам мои яблочки? – Костыль, подбочив руки в бока, недобро улыбался. Мы с опущенными головами подошли к взрослым и молча остановились, стыдясь посмотреть в глаза бабушкам и мамам. Они держали наши потерянные футболки. – Вкусные были?
– Так себе, – тихо пробубнил я, – кислые чё то…
– Я тебе! – матушка вдарила мне подзатыльник, я лишь всхлипнул, готовый к дальнейшим экзекуциям. – Чтоб мой сын превратился в вора? В тюрьму хочешь?
– Мы не хотим в тюрьму, – теперь настал черёд дерзить Дена, ведь за эту ночь мы нахватались знаний от старшиков, – мы ещё дети… полиция нас не посадит, максимум – «административка»…
– «Административка», говоришь? – это уже бабушка Дена не выдержала, и наотмашь хлопнула того по многострадальному участку тела. Друг мой, сжав зубы, не издал и стона, – самый умный чё ли?
– А ну бабы, давайте без рукоприкладства, – неожиданно за нас заступился дед Костыль, я украдкой благодарно глянул на него, – это всё же мужики, и мы найдём выход из сложившейся, уголовно наказуемой, ситуации… вот, салаги! – перед нами в ноги он выставил корзину, полную яблок, – это ваша ночная добыча! И вы должны сейчас всю её съесть!
Мы с Деном с ухмылкой переглянулись, а почему бы и не сожрать это добро? Делов-то на копейку. И не сговариваясь, присели, схватив в ладони эти спелые плоды… Через минут десять мы приговорили лишь четверть корзины, но животы наши были забиты под завязку. Порыгивая, словно поросята, я и Ден продолжали запихивать злополучную «антоновку» во рты, с трудом жуя и глотая. Неожиданно, к нам присели пацаны с речки, помогая уничтожать пахучий урожай деда Костыля… В это утро завтрак наш был перенасыщен железом…
Начало жми сюда!