Мы постоянно что-то читаем. Читаем научные статьи, чтобы расширить свое понимание материального, физического мира; читаем новости, чтобы знать, что происходит за пределами нашей уютной квартиры; читаем классическую литературу, чтобы ознакомиться со своим культурным наследием, которым нас одарили А. С. Пушкин, Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский и прочие. Чтение есть неотъемлемая часть жизни каждого интеллигентного, образованного человека.
Однако, кроме образовательного чтения, есть и другое: чтение для души. Чтение, в котором важен не результат (познание новой философии или расширение кругозора), а процесс смакования каждой страницы книги. Да что там страницы, каждой строчки! Процесс нежного исцеления души по средствам художественного произведения, ибо оно есть часть искусства, а искусство — это то, что волнует сердце, заставляет его трепетать в груди и биться о костные ткани, но лечит душу.
Меня приучали к книгам с раннего детства. Помню, я еще не умела четко проговаривать все слова, но уже знала наизусть отрывок «У лукоморья дуб зеленый…» из поэмы Пушкина «Руслан и Людмила». Помню, как мне было пять и мама вечерами читала мне «Маленького принца» Антуана де Сент-Экзюпери. Тогда, наверно, я не сознавала всей силы книги как рычага умственного развития, но явно ощущала тепло в области груди. Это чувство сохранилось во мне в первозданном виде, и, невзирая на то что новелла, безусловно, повысила уровень моего юного интеллекта, первостепенным для меня было и есть духовное развитие, которое она мне дала.
Такая большая преамбула, по моему мнению, была необходима читателю для полного понимания моей работы. Сделаю еще одну небольшую ремарку: уже можно было заметить, что я люблю физические особенности человеческого тела, они кажутся мне не только красивым средством художественной передачи мыслей, но и понятным примером, через который читатели всегда смогут понять их автора. Но невзирая на всю мою любовь к телу, для меня нет, пожалуй, ничего более интересного, чем человеческая душа. Что она таит? Какие шрамы упрямо скрывает от чужих глаз? И что хранит в своей аптечке?
Концепцию своей работы я продумала довольно давно, еще в середине сентября, но почему-то никак не могла найти подходящую книжную лавку для того, чтобы претворить свой замысел в жизнь. Настали первые выходные октября; солнце, которое так редко пробиралось сквозь серые, похожие по своей структуре на овечью шерсть тучи, просочилось в их щели и осветило мокрый асфальт Петровки; что-то особенно теплое и нежное было в той первой субботе второго осеннего месяца. Я свернула на Кузнецкий мост, моя голова была окутана мыслями, совершенно не относящимися к этой работе, как вдруг я заметила справа выразительные витрины. (А может, это они заметили меня?) Надпись «Книжная лавка писателей» сразу привлекла мое внимание, и я не только поняла, что разумно было бы заглянуть в нее, чтобы взять небольшое интервью, но и почувствовала сердцем, что именно здесь я смогу отыскать ответы на свои вопросы. Но сердце, как это часто бывает, может ошибаться.
Через пару дней я целенаправленно, неслучайно свернула с Петровки на Кузнецкий мост, чтобы познакомиться лично с этой книжной лавкой. Очутившись внутри, я почувствовала, как мои глаза разбегаются, жаждав прочесть все названия книг, ни одного не упустив, и как мои ноздри заполняются запахом книг, чернил и пыли, какая обитает лишь в книжных. (Вы замечали, какой у этой пыли неповторимый и ни на что не похожий запах?) Интерьер и атмосфера этой лавки обладали, по мнению вашего автора, потрясающей способностью: они переносили вошедшего из Российской Федерации в Советский Союз. Тихонько осмотревшись и в душе громко восхитившись, я решила наконец задать свои несколько вопросов продавцу, ибо покупателей внутри не оказалось, однако в ответ на свою наивную, пожалуй, даже детскую открытость я получила холод и даже грубость женщины, стоявшей за прилавком. Она напрочь отказалась отвечать на любые вопросы, невзирая на то что я представилась и протянула ей студенческий билет (я была уверенна, что моя причастность к факультету журналистики МГУ ее точно убедит), и формально вежливо, но душою злобно попросила покинуть лавку. Я ушла, унеся с собой немного недоумения, много разочарования и тоски. Мне стало глубоко грустно оттого, что эта женщина не захотела поделиться со мной крупицей себя, оттого, что я вызвала в ее глазах испуг, граничащий с ужасом, и оттого, что меня, как беспомощного котенка, вышвырнули за дверь.
Сейчас, спустя время, я понимаю, что этот крошечный поступок, совершенный продавцом в «Книжной лавке писателей» на Кузнецком мосту, дает много пищи для размышлений о том, что таит его душа. Может, за пеленой испуга и закрытости скрывается духовная нищета, может, страх коммуникации с другими людьми, может, жадность и экономия душевных сил. Размышлять можно вечно, однако моя работа все же не психологическая, а литературная, поэтому историю о первом книжном, куда попал ваш автор, автор завершает. Однако, если вы вдруг подумали, что этот неприятный инцидент остановил пыл вашего автора, то вы глубоко ошибаетесь.
На шумной улице, которую москвичи часто называют «Камергеркой», я решила вновь попытать счастье и, полная решимости, вошла в «Дом книги в Камергерском». Невзирая на серые оттенки слякоти за окном, в магазине было очень светло, что сразу привлекло мое внимание. Внутри этот книжный не был сложен из старых плит цвета графита, и все же, несмотря на современный интерьер и свежие произведения на стеллажах, пах историчностью. Я подошла к продавцу и почувствовала неприятное дежавю: книги, студенческий, мои дрожащие руки, ее испуганные глаза. Однако эффект дежавю быстро прошел.
Сначала женщина (тогда еще она была для меня просто «женщиной») с недоумением взглянула на меня, и ее лицо слегка исказилось судорогой страха, однако, выслушав меня до конца, она все-таки дала согласие, после которого стала для меня Татьяной из «Дома книги в Камергерском». Она рассказала мне немного о том, какая литература является «вкусной» для современной молодежи и показала новые издания всем известных книг. Татьяна, не упустив концепции моей работы (что мне, безусловно, польстило), поделилась своими мыслями о том, что сейчас, в XXI веке, образовательная роль книг, увы, отошла на второй план, а на ее место стала роль развлекательная, «досуговая», как выразилась моя интервьюируемая. Демонстрируя новое издание «Сердца пармы», она открыто выразила свою печаль из-за того, что эта книга стала читаемой лишь после выхода нашумевшего фильма по ней. «Книги должны развивать духовность человека… Да, возможно, им удается исполнять свою миссию посредству развлечения читателя, но мне кажется, это совсем не то. Люди должны читать для развития своего внутреннего мира, личностных качеств и не забывать об этой важной цели чтения, потому что она и есть, как вы сказали, излечение души».
После слегла тоскливого размышления о книгах и о том, как они уживаются в современном обществе, Татьяна ответила на мой последний вопрос: какие книги лежат в ее аптечке Психеи. Я была приятно удивлена разносторонностью ее выбора. Помимо томика любимого Достоевского, романы которого однажды поразили и продолжают поражать ее своим психологизмом и высоко-нравственной проблематикой, она любит читать русские современные детективы, в особенности детективы Татьяны Устиновой: «Они (детективы) помогают мне абстрагироваться от реальности, от своей жизни, что иногда бывает очень нужно. Я немного забываюсь и чувствую себя не продавцом книг, а настоящим следователем или порой преступником!» Мне было приятно, что Татьяна так откровенно высказала свои мысли, открылась мне, незнакомому для нее человеку, и поделилась частицей себя. Оказалось, что за ее первоначальным робким испугом скрывалась искренняя, тонкая и, на самом деле, бесстрашная, жаждущая приключений и остросюжетных картин натура, которую она позволила мне рассмотреть.
Не знаю, что поразило меня больше в «Доме книги в Камергерском»: персонал, столкновение минималистичных стеллажей «IKEA» со старинным каркасом здания или том сочинений Довлатова в твердом изящном переплете, который я так долго искала. Однако этот книжный оставил нарез на моем сердце (я жажду вновь туда вернуться!) и полностью оправдал, по мнению автора, свое название, ибо он действительно весь, целиком и полностью, окутывает отчасти необъяснимой теплотой и чувством дома.
Книги — безусловный и безукоризненный пример душевного анальгина, который, я убеждена, необходим в аптечке Психеи. Они лечат душу, колыхая ее, заставляя ее переживать сильные чувства и скрупулезно осмыслять каждое слово. Однако не только «Фауст» Гёте или «Анна Каренина» Толстого способны стать лекарством для души человеческой. Это я и поняла после своих походов в книжные в роли человека, ищущего ответы на свои громкие, озвучиваемые вопросы. Иногда для излечения нужно прикоснуться к чему-то, что не напрямую связано с искусством. Например, к его продавцам.