Постановка была признана лучшей премьерой сезона 1988-89 годов, победителем фестиваля польской драматургии в СССР, стала звездным часом режиссера Семена Спивака, а впоследствии - живой легендой Молодежного театра на Фонтанке. Андрей Толубеев говорил о спектакле: «Танго» называют «Чайкой» Семена Спивака, ибо с этого спектакля театр Спивака возник как явление – со своей эстетикой, образным строем, собственной интонацией».
Отрывки из книги Ольги Скорочкиной "Нескучный сад Семена Спивака". Спб., 2006 г:
Спектакль вышел в глухое нетеатральное время в холодном и совершенно нетеатральном пространстве. <...>Империя доживала последние годы. Публика переставала по вечерам ходить в театры, они пустели. К тому же Молодой театр, который возглавлял тогда Спивак, был полубездомным." На проспект Стачек, где тогда базировался Молодой театр, ленинградцы ездили, преодолевая тьму, мороз, проливной дождь и прелести окраинного общественного транспорта. Столько горячего дыхания и упоительного артистизма удалось вложить команде Спивака в эту неизвестную публике абсурдистскую пьесу."
Я думаю, что жизнь спектаклей очень похожа на жизнь их создателей. Например, когда я ставил «Танго» Мрожека, это было время собирания единомышленников, открывания друг друга, и очень большая близость, и азартное чувство иронии по поводу жизненных гримас. Семен Спивак
Спивак с артистами отнеслись к пьесе Мрожека с великолепным простодушием. Они не стали ломать голову над неведомой тогда отечественной сцене поэтикой абсурдизма . Они разобрались с прославленным драматургом без всякой мрачной торжественности и излишней почтительности.
Здесь все было готово обрушиться в любую минуту. На полу в самом центре лежала старинная поломанная люстра, через которую надо было перепрыгивать. Пыльное трюмо с мутным зеркалом грозно нависало над героями. Рядом с люстрой стоял катафалк, который не удосужились убрать после смерти дедушки много лет назад, а неподалеку от катафалка - старая детская коляска, в которой когда-то катали Артура.
Все научились прекрасно жить в этом расшатанном мире, на этом семейном корабле, готовом в любую минуту перевернуться и пойти ко дну.
Мама Элеонора (Татьяна Григорьева), папа Стомиль (Владимир Матвеев, позже - Сергей Кошонин), бабушка (Наталья Леонова, позже - Елена Соловьева), Дядюшка Эугениуш (Анатолий Артемов) азартно резались на катафалке в карты. Как говорил лакей Эдек (Станислав Мухин), мамин любовник и грядущий хам-управитель этого дома , "теперь нельзя ни за что поручиться). Покуда безалаберные жильцы сумасшедшего дома-склепа горячо боролись за свои права и свое понимание хода вещей - этот ловкий молодой человек потихоньку прибрал все в доме к своим рукам.
На театральный язык перевели ощущение ежесекундного бреда, в котором мы существовали, ощущая его кожей. И который не могли ни изменить, ни отменить. Его можно было преодолеть только на отдельно взятой территории театральной сцены, отыграв его по полной программе. Этот бред назывался абсурд, по части которого русская жизнь всегда была впереди планеты всей. И это была – а впрочем, и остается – наша жизнь, а не литературно-театральный прием. И артисты разыграли эту жизнь гомерически смешно, без уныния и страха. Чем и заслужили зрительскую любовь на много лет вперед, звание спектакля-легенды и восхищение пана Мрожека, одного из самых мрачных, самых трезвых и самых остроумных драматургов двадцатого века.
При всей почти балаганной легкости и упоительной танцевальной энергии, подкрепленной упругой поступью старого танго, – это был самый жесткий спектакль Спивака. Где он и его артисты, танцуя и паясничая, напевая и дразня, стоя на головах и балансируя между катафалком и детской коляской, под опасно накренившимся над ними старинным пыльным зеркалом, будто вбирающим в себя их смертную тщету, – рассказали, может быть, самую печальную из своих театральных историй.
Славомир Мрожек, будучи в Петербурге, посмотрел легендарный спектакль. Общаясь с актерами, он признался, что первый раз «заметил» «Танго». Артистов это замечание удивило: «Как? Первый раз в России?». «Нет. Я первый раз заметил то, что я не дописал. Если бы я сейчас писал пьесу, уже после вашего представления, то некоторые эпизоды усилил бы, а что-нибудь – убрал». Узнав, что он – «самый востребованный драматург второй половины XX века», Мрожек заулыбался: «Спасибо. Теперь я это понимаю…
В июне 2005 года спектакль был сыгран последний раз. Его пришло смотреть совсем другое поколение зрителей, годившихся в дети тем, кто видел премьеру. Актеры, игравшие в спектакле конфликт поколений смертельной непримиримости, за почти двадцать лет сами перешли в другие поколения, и их поколенческие перепалки и разборки были вполне в духе театра абсурда. Пора было опускать занавес… Когда спектакль закончился, Сергей Кошонин поцеловал подмостки. И «Танго» сошло со сцены.