"…считается, что уроженцам Цзянсу, Чжэцзяна, Цзянси свойственны хитрость, переменчивость в дружбе, склонность к роскоши, но также деловая хватка и проницательность. Фуцзяньцы и гуандунцы считаются людьми лукавыми, предприимчивыми…, жители Хунани и Сычуани — страстными, прямодушными и порой чрезмерно болтливыми, люди из Гуйчжоу и Юньнани — бережливыми и простодушными.»
Малявин В.В. «Китайская цивилизация»
Добавим сюда еще жителей Хэнани, за которыми в Китае плотно закрепилась репутация обманщиков и кидал.
– Будь осторожен, – напутствовал меня знакомый китаец перед поездкой в Хэнань, – народ там дрянной, обманывает просто так.
– Что значит «просто так»? – удивился я.
– То и значит, что «просто так». Без пользы для себя. Допустим, нужно тебе в Шаолиньский монастырь, а ты дороги не знаешь. Вот ты и спрашиваешь дорогу. Допустим, Шаолиньский монастырь – направо. А хэнанец – обманет, скажет, что налево надо.
– Зачем? – удивился я.
– Дык говорю же, хэнанец, – знакомый посмотрел на меня с жалостью как на слабоумного, который не в состоянии понять очевидных вещей, – хэнаньцы всех обманывают.
Надо сказать, что первый раз совершенно нагло и бесстыже меня попытались кинуть именно в Хэнани.
Итак Хэнань, город Лоян. Может за двадцать лет там, что-то изменилось, но в 2002 году город являл собой зрелище настолько пришибленно-жалкое, что возникало чувство неловкости.
Единственное желание, которое возникает, когда выходишь с вокзала в Лояне – развернуться, купить билет и уехать прочь из этого уныния и тоски.
Стою в очереди в кассу. Подходит замызганного вида гражданин в форме железнодорожника.
– Здрасьте.
– Здрасьте, – отвечаю.
– По-китайски говорите?
– Говорю.
– Вы откуда будете?
– Я – из России.
– Москва – наша столица, – выдает мне гражданин по-русски и выжидающе на меня смотрит. – Москва – наша столица, – снова говорит он и тут же на всякий случай повторяет то же самое по-китайски. Ну, мало ли, вдруг я по-русски плохо понимаю.
Вот мне интересно, что у таких граждан происходит в головах? На какую реакцию они рассчитывают? Вот мне что, надо теперь пускаться вприсядку на радостях, что ты можешь сказать «Москва – наша столица»?
Тем временем мутный железнодорожник переходит к делу:
– Так куда путь держим?
– В Ланьчжоу.
– А, знаю, – кивает он, – 986 поезд, в 16:47 тут проходить будет. А какие билеты тебе надо?
– Допустим, жесткий сидячий.
Тип снимает замызганную фуражку и счастливо улыбается:
– Нету на этот поезд жестких сидячих. Кончились. Остались только купейные.
– Ладно, возьму купейный, – пожимаю плечами.
– Так купейных тоже нет, – спохватывается плут, – я разве сказал что есть? Ты меня не правильно понял. Билеты без места есть, и никаких других нет.
– От меня чего надо?
Тут, так сказать, и наступает кульминация. Плут идет ва-банк.
– Значит так, сейчас два часа дня. Ты мне сейчас даешь 200 юаней и подходишь сюда к половине пятого. И я тебя сажаю на поезд. В купейный вагон.
– Значит так, – отвечаю, – давай мне сначала в кассе скажут, что билетов нет, и если их действительно нет, мы с тобой поговорим.
Мутный тип тут же испаряется, а в кассе, естественно, оказывается, что билеты на поезд есть, причем самые разные.
Однако из всех китайцев тяжелее всего мне пока общаться с шаньдунцами. Может, мне просто везет, но что ни шаньдунец мне попадается, так либо хам, либо плут, либо прожженный эгоист, либо балбес, упрямый при этом как осел.
А самые приятные ребята, в чем я раз за разом убеждаюсь – это сычуаньцы. Более приветливых, приятных, легких в общении китайцев я не встречал.
