«Меня очень любили, когда я не работала, не снималась. Меня очень жалели, любили, было много друзей. Странная вещь. Но когда пришел успех, те же люди, которые в общем-то недоумевали, почему актриса, которая может что-то делать, не работает. В самые лучшие годы, когда не страшно приближение камеры, когда «все могу». Когда в пике сила, энергия, лицо... когда нет ножниц, я не снималась. И все недоумевали. А потом те же люди, которые недоумевали, когда я много стала работать, начали говорить: "Что-то тебя много стало. Мелькаешь, мелькаешь...". Это, конечно, больно»
Людмила Марковна никогда не обижалась, когда поклонники называли ее Люсей. Более того, подобное обращение актриса считал самым весомым признанием ее у аудитории и гордилась тем, что даже став звездой, осталась «своей» для миллионов людей.
Яркая и неповторимая актриса – Людмила Марковна Гурченко прожила интересную и насыщенную жизнь, она стала настоящей легендой еще при жизни. Она написала три автобиографические книги, но даже в них старалась преподносить себя красиво, «не говори всей правды, оставляй хоть чуть-чуть при себе... Публичный человек живет двумя жизнями. Обязательно!» - говорила она известному фотохудожнику, подсказывая, как нужно вести себя во время интервью. У Гурченко было много поклонников, но по-настоящему близкими людьми становились лишь единицы.
Гурченко не придерживалась диет, у нее всегда был хороший аппетит, она любила хлеб с маслом и кофе со сгущенкой, обожала блюда украинской кухни. Ела Гурченко все наваристое, обожала мамины котлеты и борщи, но кулинарный талант родительницы не унаследовала, самостоятельно могла приготовить лишь яичницу и чай. Но ее талия, поразившая всех в "Карнавальной ночи", так и оставалась всю ее жизнь 62 см.
Людмила Марковна была очень стеснительным человеком, она не любила ездить на море, чтобы не раздеваться на пляже и не носила откровенные наряды. А вот наряжаться актриса обожала!
Ко мне Людмила Марковна всегда очень хорошо относилась, постоянно ходила на спектакли с моим участием. Как-то я ей понравился, приглянулся, хотя дама она была очень непростая.
Однажды Катя Рождественская позвонила мне и сказала: «Знаешь, Люся хочет именно с тобой сняться в проекте», я удивился, потому что у нас временной разрыв большой. Это был проект «XX век» и нам достались 1900 год, 1910 и 1920 годы – это Чехов и Книппер-Чехова, нэпманы, Павка Корчагин и Гадюка. И мы снимали, наверное, часов восемь. Как же было смешно и весело. Люся открыла свой чемодан и там был миллион артефактов этого времени, каких-то бантиков и так далее.
В Гадюке она была фантастическая. А у меня это самый слабый момент, я был ужасный Павка Корчагин, рожа не монтировалась моя с коммунистом.
Нэпманы – съемочная группа не могла работать, все лежали на полу и рыдали от хохота.
А Чехов и Книппер-Чехова, мне очень понравилась эта фотография, и я ее вырезал из журнала, очень она хорошо сделана и поставил ее у себя дома в очень старинную рамку.
Как-то была у меня дома съемочная группа, они снимали какие-то фотографии и говорят: «Какие у вас красивые дедушка с бабушкой».
Я подумал, как жаль, что Люси уже нет, сейчас бы позвонил и сказал: «Люся – удалось».
Вот уж кто был профессионалом во всем, где было продумано все...