Иосиф Сталин мог быть хладнокровным и спокойным человеком, но в определенных ситуациях он сбивался с пути. Самым страшным днем в его жизни, несомненно, было роковое 22 июня 1941 года. Нападение нацистской Германии было совершенно неожиданным.
Подозрительность была одной из главных черт Сталина. Он никому не доверял.
Даже когда он получал разведданные с точной датой и временем вступления Германии в войну, он считал, что целью этих сообщений было разозлить Гитлера.
Пакт Молотова-Риббентропа был для Сталина "священной коровой". Лидер считал, что если он сам не намерен вступать в войну с Германией (хотя, согласно многим источникам, он хотел сначала напасть, но позже), то Гитлер будет верен соглашению.
Многие историки считают, что Сталин доверял фюреру больше, чем англичанам и американцам. Они также были невиновны. Возьмем, к примеру, побег Рудольфа Гесса в Англию, где "нацист № 3" хотел пригласить англичан в союз против СССР.
О реакции Сталина на вероломное нападение Германии на СССР написано много. Фактически, это воспоминания ближайших соратников лидера.
Именно поэтому Сталин легкомысленно отказался записывать радиообращение к советскому народу и доверил это выступление Вячеславу Молотову, хотя, по некоторым данным, именно он помогал писать обращение.
В 4.30 утра маршал Тимошенко сообщил Сталину о начале войны. Лидер до последнего надеялся, что это была масштабная немецкая провокация, и верил, что Гитлер ничего не знает. Даже когда Вячеслав Молотов вошел в кабинет вождя и сообщил ему, что Германия официально объявила войну, Сталин все еще колебался, стрелять ли в ответ.
Тем временем война была уже в самом разгаре, Киев и Минск подвергались бомбардировкам. Советские войска оказали героическое сопротивление, даже не имея никаких приказов от руководства.
Анастас Микоян и Никита Хрущев говорили, что Сталин находился в крайне подавленном состоянии, близком к истощению. Молотов же свидетельствовал о сильной растерянности вождя, вызванной внезапностью и вероломством нападения, и о том, что никто не мог дать Сталину истинную картину происходящего.
Что делал Сталин 22-28 июня, совершенно не ясно.
Очевидцы молчат о тех днях, а ведь именно в это время Красная Армия потерпела катастрофическое поражение. Известно, что он разговаривал с Георгием Жуковым, но суть разговора остается загадкой.
Все закончилось тем, что 29 июня Сталин сел в машину, поехал на "дачу по соседству" и запретил кому-либо впускать его. Вероятно, это было время, необходимое лидеру, чтобы осознать реальность войны и хотя бы приблизительно оценить ситуацию на фронтах.
29 июня Сталин вновь обрел былую уверенность. Поводом для этого стал визит делегации в составе Берии, Молотова, Микояна, Маленкова, Ворошилова и Вознесенского. Им удалось убедить Сталина вернуть бразды правления государству и отдать приказ о создании Комитета государственной обороны.
По другим источникам, Сталин не скрывался от своего окружения, а принимал посетителей в своем кабинете каждый день до 28 июня. Однако по неизвестным причинам записи за 29-30 июня не сохранились, хотя воспоминания тех, кто общался с лидером в эти дни, все еще доступны.
По словам Лаврентия Берии, Маленков и Молотов посетили Сталина в Кремле вечером 29 июня, но не имели никакой информации о положении на фронтах. Тогда Сталин решил пойти в Народный комиссариат обороны.
Маршал Тимошенко не смог дать четкого и ясного отчета о том, как шли боевые действия. А Жуков по незнанию оделся и пошел в другую комнату. По просьбе Молотова он вернулся, но общая ситуация оставалась крайне удручающей.