Едва ступив на парижскую землю, мокрую от дождей, Таиловы отправились в Ниццу, где бывали довольно часто, чтобы застать там еще хоть немного солнца. И не ошиблись – на Лазурном берегу, в тишине и покое, пронизанном солнечными лучами, исчезли подозрения, жизнь стала казаться такой же интересной, красивой, как прежде. Господи, как же ландшафт, климат, мягкий и чистый воздух меняют человека, его психику! Древние горы, на которых нашлось место деревьям, Средиземное море с прозрачной водой, словно окрашенной лазурью, качающиеся на волнах яхты, ласковый ветер, который, кажется, приносит на своих крыльях мечту, любовь, удачу… Все это повернуло жизнь Таиловых в иную сторону. На время, думали оба, или навсегда? И боялись ответить, сказать себе правду… Хорошо быть счастливыми! Особенно если это происходит в последний раз… Влад прихватил с собой трость… Он еще не знал, зачем. Так, на всякий случай… К тому же он выглядит с этой мужской принадлежностью очень эффектно. Очень! Ночь перед поездкой, близость Влады не ожесточили его, как он думал, а, напротив, успокоили, утвердили в мысли – пусть все идет своим чередом, не надо гнать лошадей. Может, жизнь еще образуется… Может, ему показалось, что Влада его ненавидит? И паутина исчезла, он просто сбросил ее с себя как плащ, промокший от дождя, и она сразу упала, она не стала липнуть к его рукам, ногам, ко всему телу, а осталась где-то сзади, а он пошагал дальше… Нет, все-таки Лазурный берег – это его лекарство… Он не знает, когда ему придется умирать, но хочется, чтобы это случилось здесь… Здесь и сейчас? Нет, не сейчас, конечно. Он еще не познал всю любовь, всю ненависть мира, ему еще неведомы беспредельное счастье и смертельный ужас… Ему еще рано… У людей гениальных, а себя он относил к их числу, все должно быть по максимуму. Не как у простых смертных…
Влад вышел на каменистый берег и стал наблюдать за белыми парусниками, скользящими по воде. Они были небольшими, но плыли величественно, давая понять, кто главный хозяин этой беспредельной морской глади. Невдалеке от них с Владой расположилась семья с двумя детьми, маленькая девочка плескалась на берегу в надувном бассейне и, кружась, махала ручкой. Влад помахал ей в ответ и улыбнулся. Ну все, все здесь было замечательно! И квартиру они нашли недорогую, совсем недалеко от моря… Могли, конечно, поселиться в отеле, но захотелось чего-то нового… К тому же здесь стояло пианино, и это очень нравилось Владу. Рядом было сразу несколько теннисных кортов – выбирай любой! Словом, все только радовало. Кажется, и ее, Владу, тоже…
Это было правдой – на побережье Влада действительно преобразилась. Причем случилось это сразу, весь груз последних дней и недель исчез, растворился в этом безумно светлом и свежем пространстве, сотканном из тончайших солнечных нитей… Она хорошо плавала и, приподнимаясь в воде и широко взмахивая руками, чувствовала себя птицей с расправленными крыльями, летящей над морем… Господи, недавно она слышала по радио какой-то стих или песню о крыльях, потерянных в болоте… Но здесь, слава богу, не болото, успокоила она себя. Здесь самое замечательное место на земле! И здесь нельзя даже думать о дурном. И совершать грешные поступки. Здесь нужно только любить… И наслаждаться красотой и покоем… И она улыбалась. Улыбалась до тех пор, пока в бликах воды не поймала вдруг взгляд, идущий словно из глубины моря… Причем Влад тоже улыбался, и ничто не предвещало беды. Но, наверное, сама природа вдруг обнажила то, что скрывалось на дне его души, в самой глубине зрачков - их заволокла лазурная дымка, которая вдруг раздвинулась на миг, на еле заметное мгновение, но Влада успела это увидеть… И словно побывала в преисподней… И опять стала сходить с ума…
Теперь она уже решила для себя, что он виновен. Это он убил ту женщину, сын которой мог помешать ему завладеть наследством… И тогда у них не было бы Франции… И этого волшебного берега… А, может, и смерть Гордиана была не такой уж случайной? А откуда у него этот кулон, спрятанный в гараже? Влада просила мать осторожно поискать там письмо, пропавшее у нее из стола, сказала, в каком оно было конверте… Она подозревала, что его мог взять муж – для того, чтобы уничтожить… Или же оправдаться – хранил, мол, специально, чтобы потом найти родственника… племянника… Поэтому была надежда, что не сжег, не спустил в унитаз, а отправил в гараж, где у него много чего хранилось… Мать письма не нашла, но принесла тот кулон и была необычайно расстроена… Он что, кого-то ограбил? Убил? Или принимал в гараже любовницу, которая сбросила с себя это украшение в порыве страсти? Тьма, сплошная тьма... Ад кромешный... Она больше не может так жить, тысячу раз себе уже это говорила! От нее просто ничего не останется. Влад – это ее страх, ее наказание. И пока этот страх не уничтожен, ей не на что надеяться… И она знает, как поступит с этой тросточкой… С Жоржем ничего не вышло – значит, надо действовать самой… Она вспомнила, как их домработница говорила: «Глаза боятся, руки делают!». Она отвела глаза от Влада, который наблюдал за показавшимся на горизонте большим кораблем, и поплыла подальше от берега… Но, преодолев несколько метров, резко повернулась, как от чьего-то удара, и направилась к серому берегу, к обломкам скал, которые казались ей теперь обломками ее жизни… Влад, который поплыл было за ней, кажется, удивился ее поспешности, а потом лег на спину и стал качаться на еле ощутимых волнах… Он думал – почему она сбежала на берег? Почувствовала его желание, которое он спрятал далеко-далеко? В воде – такого у него еще не было… Те глотали, ловили ртом воздух… Тут было бы проще… Он ужаснулся, пытаясь ощутить на себе паутину, но ее вроде бы не было… И он почувствовал себя в каком-то новом качестве… А интересно, что чувствуют вампиры?
А она, сев на берегу, четко и ясно осознала, что времени для своего спасения у нее осталось очень мало… Предельно мало… Отсчет часов – да нет, не часов, а минут! – уже начался…
Они поужинали в небольшом ресторанчике и отправились потанцевать. Да, да, потанцевать, хотя оба были крайне напряжены и встревожены. Влада думала о том, что их поведение похоже на игру кошки с мышью, и это, несмотря на страх, ее несколько увлекало. В конце концов, жизнь вся состоит из противоречий… Сейчас ей важно отодвинуть как можно дальше трагическую развязку. Может быть, навсегда – она ведь не была уверена, что такая развязка наступит. Мало ли что ей показалось… А тот кулон… Спросить, что ли, про кулон? А, может, рассказать Владу обо всех своих сомнениях? Дура, дура, дура! Да он тебя сейчас чуть не утопил! Скажешь – потянет в воду, и конец! Или задушит в постели… Или отравит из своей трости… На иные варианты фантазии Влады не хватило, да и возможности для этого не было – они стали обсуждать, что будут делать завтра, какую яхту возьмут покататься, на какую вершину поднимутся, чтобы обозреть окрестности с высоты птичьего полета, какую музыку будут слушать, в какие магазины зайдут, что купят… И опять все было прекрасно, и ночь прошла красиво, но несколько печально, как будто они прощались друг с другом…
Утром по радио они услышали о том, что в Париж приезжает музыкальная знаменитость, их хороший знакомый, гастролировавший в Испании, и решили, до предела сократив свои планы, свой распорядок дня, вечером быть уже у себя дома. Им все удалось – яхта, взятая напрокат, оказалась на редкость послушной и уверенно несла их по морским волнам. Горные вершины, правда, не покорились, но подняться на такую высоту, чтобы сделать хорошие снимки, у них получилось… Музыку они решили послушать в Париже. Перед самым отъездом забежали лишь в ювелирный магазин и Влада, сама того не желая, инстинктивно показала рукой на кулон, выставленный под стеклом – он был почти таким же, как найденный Амалией Павловной в гараже… Влад посмотрел на нее как-то странно, непонятно, словно глядел, но ничего не видел, и она пыталась попасть в глубину его глаз, но на сей раз колодец был плотно закрыт. Кулон он купил и молча протянул его Владе. Она взяла, но надевать не стала – положила себе в сумочку. Зачем дразнить гусей?
А вечером они, как и планировали, были в Париже. Поставив машину в гараж, вошли в дом, поздоровались с консьержкой, женщиной русского происхождения, которая жила здесь уже лет тридцать, и направились было к лестнице, ведущей на второй этаж, где были их комнаты, как вдруг услышали:
- Господин Таилов!
Консьержка всегда называла его господином – считала, что только так будет по-русски, по-настоящему!
- Господин Таилов, вас спрашивал какой-то человек…
- Он представился? Оставил свою визитную карточку? – спросил Влад, который, очевидно, был уверен, что приходил его приятель, ради которого они так спешно покинули Ниццу.
- Нет. Он только спросил, дома ли вы и госпожа. И все.
- И что вы ответили?
- Что вас нет…
- А он? Ну, говорите же!
- Он… Он спросил, где вы, и сказал, что придет позже.
- Когда – позже?
- Я поняла, господин, что через несколько дней… Потому что сказала, что вы уехали на несколько дней…
- Что ж… Правильно сказали… Доброй ночи!
- Доброй ночи!
И они поднялись к себе. Собственно, ничего не случилось. Мало ли кто мог к нему прийти! У него здесь есть друзья… Коллеги… Да, может, и поклонники… Конечно… Он утешал себя, а сам думал – может, это первый звонок? Перед полетом в бездну. В никуда. За решетку. Нет, он не вынесет замкнутого пространства! Это не для него! Никогда! Лучше – смерть! Думая, как и чем себя успокоить, он неожиданно пришел к странной мысли… Человек всегда стремится к спокойствию, но почему? А если – наоборот? К стрессу? Стресс обостряет чувства, рождает вдохновение… Именно стресс обнажил души иных людей до такой степени, что они стали великими творцами – писателями, художниками, композиторами… Себя Влад тоже отнес к их числу. Так зачем он ищет спасение в невинных предположениях, что неожиданный гость – на самом деле очень даже жданный, знакомый и вообще хороший человек… Да нет, друг, не лучше ли сказать себе, что это пришли из полиции или какой-то родственной службы поинтересоваться твоей персоной… Что делаешь, как живешь… И отпечатать твои пальчики, намазанные какой-то гадостью, на чистых листах… Да, он был прав… Стресс обнажает… Сердце и душу… Что там делает Влада? Включила телевизор? Пусть. Он пока пройдет в ванную комнату…
Убедившись, что Влад открыл воду, а, следовательно, моется, Влада достала из кармана маленькую отвертку, которую специально привезла с собой из Москвы в толстой деревянной сувенирной авторучке, чтобы не искать здесь этот так нужный ей сейчас инструмент, взяла трость, стоящую у кресла, зашла с ней за телевизор, чтобы муж не мог сразу понять, что здесь происходит, если ему придет в голову вдруг неожиданно выпрыгнуть из ванны и вбежать в холл, открутила колпачок, быстро поменяла местами две совершенно одинаковые капсулы, после секундного размышления достала из той же авторучки таблетку, разломила ее на две равные части, засунула в обе капсулы – на всякий случай, для подстраховки, и придала трости первоначальный вид. Через несколько секунд этот дендилондонский предмет стоял на своем месте, у кресла, а Влада сидела на тахте перед телевизором и не могла унять дрожь – все-таки не каждый день проделываешь такое! Да и волнений много – удастся ли? Однажды, когда Влад ушел на концерт без трости, что он делал довольно редко, она просто так, от нечего делать, поинтересовалась, что скрывается под блестящим колпачком. Так что устройство этого оружия она уже знала. И знала, что может случиться потом… А может и не случиться… Влад никогда не был пьяницей и ни с того, ни с сего прикладываться к спиртному он не будет… Значит, выход прост – устроить и то, и се…
Услышав, что Влад закончил мыться, она встала к окну. Здесь он ее и застал, и увидел ее донельзя встревоженное лицо.
- Влад, там, на той стороне, какой-то человек… Он смотрел в наши окна… А теперь исчез… Я боюсь… Он явно следит за нами…
Влад резко отодвинул ее в сторону и тоже посмотрел в окно, но на другой стороне улицы мерцали темные стекла магазина и поблескивал пустой тротуар, вымощенный плиткой. Никого…
Влада ушла на кухню, окна которой выходили на другую улицу – маленькую, узенькую, по которой редко проезжали машины, и вдруг закричала оттуда:
- Скорей, скорей!
Влад бросился туда. Но неизвестный мужчина, который якобы торчал за кухонным окном, успел скрыться…
- Это – тот же самый человек, как ты думаешь?
Влада заколебалась. Сказать – тот же самый – значит, дать понять, что человек был один. И это может не напугать Влада до нужной степени. Нет, пусть их будет пока хотя бы двое, а там посмотрим!
- Нет… Я думаю, это другой… Тот вроде был помоложе и… не такой грузный… А этот… внушительный. Когда и скрыться успел, не пойму…
Они налили себе чаю и вернулись в холл к телевизору. Проходя мимо окна, Влада случайно взглянула на улицу и задрожала – на той стороне действительно стоял мужчина, изучающий их окна! Она готова была закричать, но лишь жестами показала Владу, чтобы он выглянул из-за занавески. Он выглянул… Он метался по комнате, как тигр в клетке, повторяя почему-то одно и то же слово – спать, спать… Влада чувствовала, что он испуган, и отметила, что, идя в спальню, он прихватил с собой трость… Видимо, решил утолить жажду после поцелуев и объятий… Или же…
Влада разделась, легла и стала прислушиваться к себе… Еще час, два, еще несколько часов, и жизнь будет свободной и прекрасной! Она найдет применение этому дому, этим деньгам… И себе, наконец. А тот мальчик… Что ж, она готова с ним поделиться, если он будет настаивать… Если сумеет доказать… Их ведь нет, доказательств… То письмо было единственным подтверждением… В предвкушении освобождения она улыбнулась… Он же сидел на постели, не шевелясь, уставившись в одну точку, и эта точка находилась где-то на ее теле… Это ее не встревожило, просто мелькнула досада – время идет… Надо его поторопить…
- А мама чей-то кулон нашла в гараже… Я так удивилась…
Он оглядел ее всю с ног до головы, ничего не ответил, но и к трости не потянулся... Она решила продолжить...
- У меня из стола пропало одно письмо… Гордиана… Ты знаешь, о чем там… Оно у тебя?
Он молчал.
- Ты его уничтожил?
Он молчал. Она понимала, что и ей лучше помолчать, не говорить лишнего, ведь она видела, как в глазах его горел адский пламень. Тогда, в Москве – несколько раз. И только что, в Ницце. Но язык сам произнес, и она не смогла остановиться:
- Ты убил ее, да?
- Да. Я ее задушил. А кулон просто на руку мне надавил, я его сорвал. Думал, что выбросил… Он случайно в руке остался… От шока, что ли… Я потом его бросил. Не заметил, что это случилось в гараже…
Он говорил спокойно, а она вся похолодела… При чем тут кулон? Неужели он и правда… Она-то его спрашивала о той женщине, которую любил Гордиан! И которая родила от него ребенка! Она поняла… Она приподнялась на постели, отодвинулась на край, чтобы быстро встать, броситься к окну и закричать… Но она не успела… Сильные руки сомкнулись на ее горле, а глаза, спокойные, холодные и словно улыбающиеся, с наслаждением следили за ее последними судорожными движениями… Преисподняя надвинулась на нее и она полетела в эту зияющую пропасть…
Влад разжал свои побелевшие руки, спокойно накрыл жену одеялом так, чтобы не видеть ее искаженного лица, и с удовольствием ощутил, что он чист, паутины нет… И он может наслаждаться жизнью как любой смертный… Эх, как хорошо, что у него есть лучший в мире коньяк! Сейчас, сейчас… В голове просветлеет, и он решит, что делать дальше… Возможно, стоит инсценировать чье-то нападение… Ограбление… Либо придумать другой вариант… Он все решит, все… Сейчас…
Влад открутил набалдашник трости, нажал нужную кнопку, налил коньяк в крышечку, словно в стопку, и осушил ее одним глотком… Это – напиток для избранных… Скоро он откроет новую бутылку, чтобы вот так, по капле…
Сначала стали неметь его ноги, и он упал на постель почти рядом с женой… Руки онемели одновременно с лицом, и потому он не мог крикнуть, позвать на помощь…Угасающий мозг не сковывал страх, почему-то билась одна мысль-вопрос: где же она прятала яд? Ведь он обыскал все…
Неожиданно глаза перестали различать цвета, предметы… Вокруг простиралась серая пелена… Серое пространство… И он растворялся в нем… Все было как-то спокойно и обыденно… А потом появилась боль – какая-то неодолимая сила давила на грудь… Но боль быстро исчезла… Влад так и не узнал, что такое смертельный ужас…
