***
Когда-то давно, король Амаливии отдал Манфридусу Скверному замок далеко на севере. Король думал, что теперь колдун уймется и прекратит пакостить. Но колдун потребовал, чтобы ему отдали еще и земли вокруг замка, на три дня пути. Король выполнил и это требование — тем более что земля там была такая, что никому и даром не нужна: леса, болота и скалы. На некоторое время Манфридус в самом деле угомонился, но потом вновь принялся за старое, а так как победить колдуна не получилось, то пришлось платить ему дань.
Однако, чем дальше, тем сильнее рос аппетит колдуна — денег он требовал с каждым годом все больше. Другие волшебники старались, как могли — усмиряли грозы и землетрясения, отводили наводнения, лечили скот и людей, рыцари без устали сражались с чудовищами — но иногда было проще заплатить Манфридусу, чем разбираться с его деяниями.
Теперь колдун замахнулся на половину царства, а дальше, наверное, уже потребовал бы корону.
Говорят, не всегда Манфридус был злым колдуном. Когда-то он учился вместе с наставником Альки у старого чародея Патрикуса. Но уже тогда он был грубым и надменным, и за это Патрикус в итоге выгнал его вон.
И тогда Манфридус отправился в Чародию, где жило больше колдунов, чем во всех остальных королевствах вместе взятых. Там он нашел себе новых наставников, в страшной Черной Школе и много лет учился у них всяким гадостям. Потом он сумел похитить плащ феи Аламеры и, став неуязвимым, вернулся на родину. Лучше бы, конечно, не возвращался.
— Манфридус мигом догадается, что с тобой что-то не так, — сказал Дитцу Эйвин, самый старший в их компании. — Ты очень… нездешний.
— Да! — поддержала его Хильда. — И ты совсем не умеешь вести себя как слуга!
Ребята стащили для Дитца одежду местных мальчиков на побегушках — смешные чулки в кремово-зеленую полоску, зеленые штаны до колена и кремовую рубашку. Этой одежды в бельевой было сколько угодно, стащить ее оказалось довольно просто и она была как шапка-невидимка — никто не обращал на Дитриха внимания.
Это оказалось удобно — ребята таскали его по всему замку, но никому из взрослых даже в голову не пришло спросить, что это за мальчик и откуда он тут взялся. Хильда только посоветовала Дитцу не попадаться на глаза управляющей, которая заведовала всеми слугами и могла опознать чужака.
Но Дитц за эти пару дней ухитрился насовершать кучу промахов. Во-первых, оказалось, что слуги должны молчать, когда их не спрашивают, а Дитц мало того, что вмешался в разговор Эйвина с каким-то мальчиком, так еще и взял какой-то не тот тон!
— Новенький? — небрежно спросил его Эйвин, выручая.
Дитц кивнул.
— Поня-атно, — протянул собеседник Эйва. — Берут, кого попало!
После этих слов, дома Дитц бы уже разбил ему нос. Но он был не дома и не должен был привлекать к себе внимание. Поэтому он смолчал.
Незнакомый мальчик забыл о нем через пару секунд.
— Понимаешь, — растолковывал потом Эйвин, — ты не должен лезть в разговоры! А если что-то говоришь, то говори почтительно!
— Он не заслужил моего почтения! — возмутился Дитц.
Эйвин застонал:
— Работа у тебя такая — почтительно со всеми говорить, понимаешь? Ты знаешь, сколько мальчиков мечтает работать в королевском дворце?
— А я мечтаю стать летчиком! — сказал Дитц.— Ну ладно, ладно, — добавил он, поглядев на Эйва. — Постараюсь говорить почтительно.
Затем, он отправился бродить по парку, пока ребята обедали. Совместно решили, что идти в столовую для слуг ему слишком рискованно. Кастелянша, вредная тетка, обладала отличной памятью и могла их рассекретить. Ребята пообещали притаранить Дитриху бутербродов и пирожков.
В парке на Дитца наткнулся какой-то пожилой дядька в сиреневых штанах.
— Тэк-с, — поймал он мальчика за плечо, — Юноша, вы разве садовник?
— Нет, — удивился Дитц.
— А что же вы тут делаете?
— Просто гуляю, — пожал плечами мальчик.
— То есть, вам разрешено в рабочее время «просто гулять»? — склонил голову набок дядька.
Дитц понял что влип.
— У меня перерыв, — соврал он.
— Думаю, вы здесь не задержитесь, — сообщил ему дядька, но потом все-таки отпустил.
Третий раз он попался, когда отец Эйвина послал его в оружейную за какими-то наручами. Дитц понятия не имел, что такое наручи и где здесь оружейная, но кивнул и смылся в куст. После этого стало ясно, что пора в путь — отец Эйвина мог запомнить Дитца, а то, что наручей он так и не дождался, вряд ли его обрадовало.
К сожалению, он приметный. Не так, как Анька, та вообще все детство была призрак — белая-белая, даже прохожие вечерами пугались. Еще и глаза бесцветные совсем.
У Дитриха глаза темно-серые и круглые. Но вот по белой голове опознавали не раз и не два, когда им случалось напакостить компанией. А в детстве еще дразнили обидным прозвищем «Снежок».
— А если бы вы не знали, что я из другого мира, кем бы вы меня посчитали? — спросил ребят Дитц
— Учеником из схоларии, — сообщил Алька. — когда ты говоришь, прямо слышно, что ты много читал.
— А я бы подумал, что ты сын рыцаря… Онунн тебя на голову выше, но ты его поборол! — припомнил Эйв.
Дитц отвел глаза. Онунн был личным слугой Эйвина или вроде того — в общем, это был высокий мальчик, который следил за всякими тренировочными мечами и старательно натирал воском кожаные доспехи. Доспехи, кстати, хоть и кожаные, оказались тяжелыми, как двойка в году — в них был вшит металл.
— А ты как думал? — сказал Эйвин. — Когда я дорасту до взрослого доспеха, будет еще тяжелее!
Эйв ненадолго оставил его со всем этим — деревянными мечами, луками, доспехами, тупыми копьями и прочими интересными вещами. Любой мальчишка перетрогал бы это все и Дитц не был исключением. Когда Онунн зашел в комнату, Дитц оттягивал тетиву.
— Так, да? — спросил тот Дитца.
— Чего? — не понял Дитц.
— Крутился, крутился, дорвался? А я — гуляй, так думаешь, да?
— Куда гуляй? — заморочено встряхнул головой Дитц. Судя по тону, ему предъявляли претензии, но какие — понять было невозможно.
— Смешно тебе, сопля? — прошипел Онунн.
Тут-то Дитц и не стерпел.
Сволочной пацан оказался, как назло, сильным и здорово отшвырнул Дитца, когда тот на него наскочил. При падении Дитриху попался под руку деревянный меч и этой палкой он душевно лупанул в ответ. Онунн взвыл. Дитц сперва за него даже испугался, но когда тот бросился вперед, держась за лоб рукой, пугаться перестал. Он отскочил в сторону и подставил противнику подножку, отчего тот с грохотом рухнул среди подставок.
— Что тут происходит? — гневно спросил Эйвин, появляясь на пороге.
— Он обзывался! — возмущенно сообщил Дитц.
Онунн поднимался с пола злобно на него глядя. Эйвин подошел, ухватил его за руку и заставил отвести ладонь от лба.
На лбу красовалась отличная шишка.
— Иди к лекарю, — скомандовал Эйв. — Дитц сегодня тебя заменит.
— Только сегодня? — угрюмо спросил тот.
— Только сегодня, — твердо сказал Эйв. — Обещаю.
Онунн неожиданно расцвел сияющей улыбкой, а затем кинул на Дитриха взгляд полный неприкрытого злорадства.
— Он какой-то странный, — сказал Дитц, как только за слугой захлопнулась дверь.
— Он просто подумал, что ты собираешься занять его место, — жалобно произнес Эйв, схватившись за голову.
— Болит? — встревожился Дитц.
— Да нет… Просто тебе придется постоять рядом во время тренировки, вместо Онунна, раз уж ты его побил… Но папа редко посылает его что-нибудь принести, так что ты не волнуйся.
Дальше и произошла история с наручами.
— Ты правда похож на сына рыцаря. Ты очень смелый, — сказала Хильда и Дитц кинул на нее благодарный взгляд.
А Эйв нашел что вспомнить!
— Ну допустим, — кивнул он, — А что может заставить рыцаря идти на службу колдуну?
— Если он совершит какой-нибудь бесчестный поступок и ему будет больше некуда идти, — тут же ответил Эйвин.
— А что считается бесчестным поступком для рыцаря?
— Бесчестие покрывает рыцаря, если он предает своего сюзерена, — нараспев начал Эйв, — если бросает в беде своих вассалов. Если хладнокровно убивает военнопленного. Если, струсив, бежит с поля боя. Если нарушает данное слово, лжесвидетельствует и доносит…
Дитц подпер щеку рукой:
— Донос — бесчестье? А если кто-нибудь стекло разбил, а обвинили меня… Я должен был на себя вину взять, так что ли?
— Я имел в виду ложный донос… А этот «кто-нибудь», если он не жалкий трус должен был признаться во всем сам!
— Держи карман шире! Он еще друзей своих выдал, что они там были и свалил это на меня!
— Когда это выяснится, ему на гербе нарисуют двух черных змей, — вмешалась Хильда.
— Почему ты не вызвал этого человека на поединок? — возмутился Эйв.
— Я его хорошенько поколотил, но это не помогло… — признался Дитц. — А чем занимаются рыцари на службе у колдунов?
— Собирают дань с крестьян, в основном… И предаются всяким бесчинствам.
Дитц поежился. Предаваться бесчинствам ему что-то не хотелось.
— Не получится из меня сына рыцаря, — с тяжелым вздохом признал он, — я же ваши наручи от наножей не отличу! Что ты там про схоларию говорил? — Дитц обернулся к Альке.
Схоларией тут обзывали школу.
— Но только зачем образованному мальчику идти на службу к злому колдуну? — развел руками Алька.
Дитц уже знал, что грамотных здесь мало. Обучение было не каждому по карману, а образованные люди очень ценились. Ребята, которые были старше, чем он могли даже не уметь читать!
Выход напрашивался только один. Дитц подождал, пока кто-нибудь из ребят произнесет это вслух, но они подавленно молчали.
— Ну значит мне остается только сказать, что я был учеником у какого-нибудь мага.
— А зачем..?
— А затем, что маг меня выгнал! — продолжил Дитц. — И взял какого-то деревенского дурачка! И я собираюсь стать злым колдуном и отомстить им, вот!
— Да ты с ума сошел! — взвился Эйвин.
— Погоди… Да ведь это история самого Манфридуса! — заорал Алька. — Ты хочешь…
— Да! Это его собственная история! И поэтому он возьмет меня в ученики, а я украду этот дурацкий плащ и заодно узнаю, как победить Рокамору, потому что герои в десяти королевствах все равно кончились!
— Ты до безумия смелый, — сказала Хильда, глядя на Дитца огромными глазами, — просто до безумия.
Под ее восхищенным взглядом Дитцу стало жарко, особенно загорелись уши и щеки.
— Про безумие — согласен, — вмешался Эйв, — это безумие.
— Я бы сказал, что это единственный выход, — вдруг прозвучал сверху взрослый голос, — можно посмотреть на вашего смелого товарища?
— Папа! — пискнула Хильда.
Куст затрещал. Проход был явно не рассчитан на этого солидного дяденьку в бархатной куртке, который сейчас пытался в него пролезть. Золотая цепь с изумрудами зацепилась за ветку, дернув дяденьку как ошейник.
— Так… — дяденька все-таки втиснулся, освободился от ветки, и кажется, занял весь куст. — Познакомишь меня со своим другом?
— Дитрих, — представился мальчик.
— Очень приятно, — кивнул дяденька. — Витлиц, первый королевский советник. Так понимаю, вы решили спасать принцессу?
— Ну, — пожал плечами Дитц, — должен же кто-то ее спасти. А король и не чешется!
— Король выбирает невесту, — покачал головой дяденька.
— Чего? — хором выдохнули все.
Первый советник вздохнул:
— У нас нет выбора. Принцессу отпустят только, если появится другой наследник, а королева, как вам известно…
— Мне неизвестно, — тихо сказал Дитц.
— Она умерла, когда принцесса была совсем крошкой, — шепнул ему Алька.
— А что помешает Рокаморе похитить и второго наследника? — спросил Эйвин.
— Фея Алинари согласилась произнести заклинания над его колыбелью.
— О-о, — дружно сказали ребята и только один Дитц ничего не понял.
— А что такое с этими феями? — вслух спросил он.
Брови советника удивленно поднялись.
— Понимаешь, — поспешил объяснить Алька, — человеку, чтобы колдовать, надо учиться, а феи волшебные от рождения и никакому злому колдуну их заклятий не одолеть!
— Ты не знаешь об этом но хочешь выдать себя за ученика волшебника? — удивился Витлиц.
— Только Алькиному учителю не говорите! Я из другого мира. У нас там… все по-другому.
— Вот как, — советник умолк.
— Пап, — прошептала Хильда, подкатываясь к нему под бок, — ты же нам поможешь?
— Помогу конечно, — Витлиц потрепал ее по голове. — Потому что с колдуном в самом деле надо что-то делать… А ваш план, как ни странно — одно из самых разумных предложений, что я услышал по этому поводу.