Дитц спускался к речке по тропинке мимо огромных борщевиков. Обычно в эту дорогу он брал с собой палку, чтобы отводить от себя листья, но сегодня он ее забыл. Как назло, светило яркое солнце, поэтому от борщевиков приходилось уворачиваться.
«У, принести бы сюда косу, да задать бы вам!» — зло подумал мальчик.
Когда-то давно он обжегся соком борщевика и с тех пор сильно их не любил. Но бой следовало устраивать в пасмурную погоду.
К тому же, Дитц сегодня уже успел подраться.
Он потрогал щеку и поморщился. Нет, обидчикам тоже крепко досталось — но Дитц уже знал, чем это закончится. Побитые пойдут к своим папам и мамам, папы и мамы разглядев «фонари» и разбитые носы пойдут к учительнице, а учительница позвонит тете Альбине.
А тетя никогда не разбиралась, виноват он, или нет! «Свои проблемы нужно решать словами, а не кулаками», — говорила она, а раз кинулся в драку, то по-любому виноват.
Хотел бы Дитц знать, какими бы словами тетка ответила, если бы это ее портфель стащили и повесили на березу, если бы это ее впятером повалили в лужу!
И вообще все вышло из-за нее! Если бы она не перевела его в новую школу и не заставила назвать кинувшего бутылку, то и не пришлось бы сейчас драться.
Раньше он учился совсем недалеко от дома, в маленькой школе-четырехлетке, что в бывшей усадьбе. Всех его одноклассников перевели после четвертого класса в седьмую, и только его тетка засунула в первую, на другом конце города. Тут-то все и пошло наперекосяк.
Новые учителя сразу начали придираться к Дитцу — почему он не пишет в тетради, почему смотрит в окно.
А такая привычка у него в самом деле была — на уроках витать в облаках. Не то, чтобы Дитц чего-либо не понимал — нет, понимал он все отлично! Просто так выходило — решит он пару примеров и замечтается. Потом спохватится и еще пару примеров решит. В итоге, все уже работу сделали, а у него и половины не готово. Только на самостоятельных Дитц собирался и быстренько делал все задание. Правда чаще всего кое-как — то где-то плюс с минусом перепутает, а то и вовсе числа не так перепишет. Вот и выходило, что решает он правильно — а ответ в итоге не сходится.
С одноклассниками Дитц познакомился, но ни с кем не подружился. А когда ему было с ними дружить, если после школы ему на другой конец города? И автобус ждать не будет, опоздаешь — болтайся час.
Нет, Дитц бы поболтался, но знал, если не приедет к обеду — Анька его порцию на всех разделит и все. Терпи потом до ужина и бутерброды делай.
Но в тот день его задержала учительница. Оказывается, была очередь Дитца дежурить по классу.
— Но мне домой нужно! — попытался возразить он. — Автобус уйдет!
— Ничего страшного, поедешь на следующем. Ты очень рассеянный! График висит на стене с начала года, а ты только сейчас его увидел. Перчатки не взял, конечно?
— А как же обед? — уныло спросил Дитц.
Классная покачала головой. Объяснять про Аньку явно было бесполезно, и оставалось только сделать все побыстрее — мальчик вихрем пролетел по классу, наклоняя лейку над цветами, потом быстро-быстро стер мел с доски и попереворачивал стулья.
Однако, классная осталась недовольна:
— Доска грязная, вымой хорошо! И что вот это такое?
— Стулья, — пожал плечами Дитц.
— Почему они навалены как попало? Почему на этой парте стул один, а на той — три?
— Да какая разница?! — взмахнул руками Дитц. — Я же их перевернул.
— Сделай, пожалуйста, все как следует, а не как попало. Вот и в тетрадках у тебя то же самое — на одной странице поле в четыре клеточки отчерчено — на другой — три!
— Ну какая разница, сколько клеточек?
— А если я начну так делать? — наклонила голову классная. — Поставлю тебе не четыре, а три — ну какая разница, и то оценка и это — оценка!
— Да это же совсем другое! — возмутился он.
— А какая разница?
— Тетка за тройки ругается.
Когда классная его наконец отпустила, автобус, конечно, уже ушел. Дитц подумал, огляделся и направился к гаражам — там слышались голоса.
—…не бьется, говорю тебе!
— Дай я!
— …об асфальт.
Он завернул за угол и увидел своих новых одноклассников — Ваську Карпухина, длинного Женьку и рыжего Кольку Яковлева, который носил странное прозвище Подбери-Колени; они что-то рассматривали, столпившись.
— А что вы тут делаете? — заинтересовался Дитц.
Женя поднял голову:
— А, Немец! Греби к нам.
Дитц скривился. Немцем он, конечно, не был, но отделаться от такого прозвища, когда тебя зовут Дитрих, совершенно невозможно. Его предки в самом деле когда-то перебрались в Россию из Германии, оставив потомкам совершенно дурацкую фамилию, за которую Дитриха не дразнил только ленивый. Но это было так давно, что уже не считается.
— А что у вас? — Дитц подошел ближе и вытянул шею.
— О! — Васька поднял пивную бутылку. — Небьющаяся. Гляди.
Он с размаху швырнул бутылку об асфальт, та звякнула, и покатилась, совершенно целая.
— Ничего себе! — поразился Дитц. — Можно?
И запулил бутылкой об угол гаража. Бутылка отлетела и закрутилась по земле. Женька подобрал ее и показал всем — ни трещинки!
— Надо ее вверх бросать, — Подбери-Колени, выдернул бутылку у Жени, — с высоты упадет, точно разлетится!
— Может не стоит? — засомневался Дитц.
Еще он хотел сказать, что хорошо бы отойти подальше от машин, но сделать этого не успел: Коля засветил бутылкой в небо.
Падая по дуге, она приземлилась как раз на заднее стекло стоящей рядом иномарки. Все случилось мгновенно — зазвенело разлетающееся стекло, и тут же взвыла сигнализация.
Ребята оцепенели.
Первым среагировал Васька:
— Валим быстрее!
Дитц обернулся вокруг своей оси и вдруг увидел выбегающего из гаража мужика и так испугался, что не задумываясь, рванул через пустырь к школе, тогда как ребята шмыгнули в какие-то проходы.
Он, конечно, был дурак.
Именно его-то и поймали. Здоровенный дядька тряс его за шиворот и орал, что родители Дитриха будут платить за это стекло.
— Но это не я кинул! — Дитц попытался вывернуться, но пальцы у дядьки были железные. — Помогите! — закричал он, увидев других взрослых.
— Что случилось? — вмешался подошедший.
— Стекло на машине расколотили, шпана малолетняя!
— Это не я! — почти заплакал Дитц. — Я просто рядом был!
— А кто? — спросил прохожий.
— Не знаю! Я просто мимо шел, смотрю, ребята бутылку кидают, потом стекло разбилось, я испугался и побежал, а он меня схватил и не пускает!
— Родители мне твои за стекло заплатят, тогда отпущу! — прорычал мужик.
— А у меня нет родителей!
Дядька тряханул Дитца:
— Ни стыда, ни совести! Ни стыда у тебя парень нет, ни совести!
— У него в портфеле дневник должен быть, — сказал прохожий, на чью помощь Дитц сдуру понадеялся. — Там адрес и домашний телефон сейчас пишут.
И было бесполезно говорить, что это не он — Дитриха просто не слушали. Дядька позвонил из автомата Дитцу домой и накричал на Аньку. Тетка приехала к школе через полчаса и вместо того, чтобы наорать на мужика и отнять у него Дитца, наорала на самого Дитца.
— Да не я это! — завопил Дитц так, что зазвенели окна. — Почему ты мне не веришь?
— Так. А кто?
— Не знаю!
Тетка больно ухватила Дитца за ухо и выкрутила:
— Не знаешь? Ну, раз не знаешь, то пойдешь работать. Пока за стекло не расплатишься. Велосипед твой продадим, все равно у тебя времени кататься не будет.
Горло у Дитца перехватило от несправедливости:
— Значит Колька кидает, а расплачиваться мне?! Если бы ты была моей мамой, ты бы никогда так… — тут он и вовсе разрыдался, не в силах сказать больше ни слова.
Если бы его родители были живы! Они бы точно не отдали его на растерзание какому-то дядьке. Его папа дал бы этому дядьке в морду! А мама бы никогда не сказала, что он должен продать свой велосипед!
Ни папу ни маму Дитц не помнил, но он точно знал, что они бы поступили именно так. А от тетки доброго слова не дождешься, только «учись» да «не ленись», да «дрова поколи и воды скотине натаскай, не Аньке же этим заниматься». И Аньку она тоже не любит, гоняет и гоняет и стирка на ней и готовка… И Машке с Элькой от тетки достается, они ночами все мечтают, когда мама из Москвы вернется и у бабушки их заберет. А Анька на них орет, что они глупые.
— Что за Колька? — мотнула его тетка.
— С четвертой парты, — шмыгнул носом Дитц.
— Идем в школу! — тетка дернула его за шиворот. — К классному руководителю.
— Вы за стекло мне заплатите и ступайте куда хотите, — вмешался мужик.
— Я за чужих сорвиголов платить не собираюсь, — отрезала тетка. — У меня своих четверо и все есть хотят.
— Думаете, не ваш разбил? — язвительно спросил дядька.
— Разбил бы — признался. Своей вины на других он никогда не перекладывал.
Классную они поймали как раз на выходе из школы. И она еще спросила Дитриха, точно ли это был Коля!
— А чего он кидает, а мне отдуваться?! — стирая слезы, прокричал Дитц. — Разбежались, как тараканы, а я самый виноватый, да?!
— Понимаете, я не могу дать вам номер ученика, — попыталась возразить классная, — я не имею права раздавать такие сведения посторонним людям…
— А кто за стекло мне платить будет, ты? — лицо дядьки вновь покраснело. — Или вы тут думаете, что мне деньги с неба падают? Сто пятьдесят долларов!
Классная пошла звонить домой Коле. Тетка в это время чихвостила Дитца:
— Почему домой сразу не поехал?
— Я сегодня дежурный по классу! Вон график!
— Подежурил?
— Подежурил.
— И по гаражам болтаться отправился?
— А что мне еще было делать?
— Уроки, — отрезала тетка. — Надо было сидеть в классе и делать уроки. Дома больше бы времени было.
— Уж ты бы придумала, чем мне это время занять, — угрюмо сказал Дитц.
— Поговори еще!.. Я тебе лоботрясом вырасти не дам, не надейся.
— Вот спасибо, — буркнул Дитрих.
— Вырастешь — тогда благодарить будешь.
Колю с его отцом ждали, как Дитцу казалось, вечность. Наконец, дверь класса распахнулась. В класс зашел незнакомый мужчина, волоча за собой зареванного Кольку.
— Мы пойдем, — поднялась тетя. — Этому дураку еще уроки делать.
— Надо разобраться… — вклинилась классная.
Колька наконец поднял голову и увидел Дитца:
— Предатель! Доносчик! — выплюнул он.
— Крысы! — не остался в долгу Дитц. — Сами разбежались, а на меня плевать!
— Хватит! — зычно возгласила тетка и дернула Дитца за собой. — Мы идем домой. Дитрих уже сказал все что знал.
— Сволочь! — не успокаивался Коля.
— Рот закрыл, — отец выдал Коле подзатыльник.
Подбери-Колени замолчал, но смотрел на Дитриха с ненавистью. Как будто это Дитц заставил его кидать ту бутылку!
Он чувствовал себя совершенно опустошенным.
Дома к нему попыталась пристать Машка.
— Уйди, — буркнул ей Дитц. — Не до тебя.
Машка обиженно надула губы.
— Поешь и ложись, — сказала тетка. — Сегодня от тебя все равно никакого толку не будет. Завтра встанешь пораньше и сделаешь уроки. Анет, проследи.
— Как я прослежу?.. — вскинулась было Анька.
— Пораньше проснешься и проследишь. Все. Не устраивайте мне тут цирк с конями, мне сегодняшнего представления хватило.
— Почему так, — губы у Аньки задрожали, — почему они вечно что-нибудь вытворят, а я крайняя?
— Потому, что ты старшая. Все.
Анька с Машкой дулись на Дитца целый вечер. И только добрая Элечка подходила и сочувственно гладила по рукам. Элька из его племянниц вообще самая хорошая, хотя и самая младшая.
Проблемы в школе у Дитца начались на следующее же утро. Первым уроком стояла математика, но вместе с математичкой зашла классная.
— Дети! — начала она. — Вчера у нас было очень неприятное происшествие, которое я хотела бы с вами обсудить… Яковлев, Штоф, Бобров, Карпухин, встаньте.
Дитц, успевший влететь в класс сразу после звонка, положил неразобранный портфель прямо на парту. Теперь начнут мусолить по кругу, как будто вчерашнего мало было… Ну хорош гусь, Колька! Еще его доносчиком обзывал, а сам друзей сдал, не почухавшись.
Пилила их классная в общем, не очень долго. Задавала разные дурацкие вопросы, которые обычно задают в таких случаях взрослые: «зачем вы это сделали», «чем вы думали», сообщила, что «думать надо прежде чем что-то делать», рассказала всему классу, что отец Кольки Яковлева теперь будет выплачивать за стекло большие деньги и наконец, разрешила им сесть. Дитц понадеялся, что на этом все. Да, вряд ли теперь эти трое позовут его в игру… Да и пес с ними!
Разборки начались, как только Дитц вышел из класса.
Проход ему перегородил Васька. Стоял и молчал.
— И что я должен был делать? — спросил его Дитц. — На себя, что ли взять?
— Ты попался — тебе и отвечать! — сжал кулаки Женя. — А ты — подлец и стукач! Коле из-за тебя после школы гулять запретили!
— Значит, он стекла бьет — а я отвечай?! — возмутился Дитц. — Чего вы его вообще защищаете? Он вас выдал, не постеснялся!
Тут оказалось, гад-Колька всем наболтал, что это Дитц выдал Карпа с Длинным классной. И эти дураки поверили!
В общем, Дитриху не оставалось ничего иного, как разбить Кольке нос за наглое вранье. Так он завучу и сказал, но от пары по поведению его это не спасло.
С той самой поры, житья в новой школе Дитцу не стало. Только отвлечешься — портфель утащат и тетради словом «ябеда» изрисуют. Каждое утро его встречало слово «доносчик», написанное на парте. Классная заставляла дежурных оттирать парту и наказывала каждого, кого ловила у парты Дитца с фломастером, но это плохо помогало.
О пинках и подножках даже и говорить не стоило. О колах по поведению и записях в дневнике — тем более, потому что Дитц всегда давал сдачи. Ему много пакостили исподтишка — то на куртку сзади плюнут, то жвачку на стул прилепят и не вычислишь кто.
Он даже с теткой разговор завел. Нет, конечно он не стал ей жаловаться на одноклассников! Просто сказал, что ездить далеко.
— Зато учителя сильные, — отозвалась тетка. — Ты учись, поросенок, учись!
А как тут учиться… мало Дитриху одноклассников, так еще и с учителями проблемы начались. Как драка, так у них вечно Дитц виноват! А сегодня математичка его почти до слез довела.
От несправедливости ему всегда хотелось плакать. Он должен был получить пять по самостоятельной — старался, два раза проверил что правильно записал условия; решал не лишь бы быстрей отделаться, а вдумчиво… Хотел домой пятерку принести, а то тетка его все ругает и ругает за колы по поведению.
А математичка влепила пару! И сказала «вижу, что списывал»!
Дитц понял, что сейчас разревется перед всеми. Поэтому он развернулся, бросил математичке «дура!» и выбежал из класса.
И поехал домой, хотя впереди было еще два урока. Ему было горько.
«Вот возьму и уйду жить в лес, — думал он. — А еще лучше — заблужусь и умру. Вот тогда-то все поймут…»
Дитц представил себе плачущую тетку: «Да если бы я только знала…я бы никогда не отдала его в ту школу!», представил математичку, которая идет за его гробом со слезами на глазах: «Это все я виновата! Это я поставила ему двойку!», понурых одноклассников — «Да это Подбери-Колени на Длинного с Карпом донес, дураку ясно! Бей его, ребята!»
Больше ничего Дитц представить не успел — автобус приехал. Дитц вышел на своей остановке и побрел по тропинке между борщевиками вниз, к речке. Через речку какая-то добрая душа перекинула четыре доски — две с этого берега на остров, две — с острова на тот берег. Дитц всегда ходил здесь, хотя до его дома была и нормальная дорога-грунтовка и прочный пешеходный мост.
Дитц совершенно не знал, что делать. Он конечно мог пожаловаться тетке, та его хорошо знала и поверила бы… Только потом она придет в школу «разбираться» с математичкой — громко и шумно. Дитриху всегда было стыдно, когда она так делала. Помнится, он как-то нажаловался на мальчика порвавшего ему рубашку — так тетка заставила родителей Вадика платить за новую. Дитцу было очень неприятно. Достаточно было просто его за эту рубашку не ругать, а с Вадиком он бы и сам разобрался!
А если не сказать тетке про математичку, так она его веревкой налупит, а потом заставит задачи решать, когда все гуляют…
С этими мыслями Дитц и перебрался на остров. Домой ему, конечно, не очень хотелось. Поэтому он пошел к старой иве.
Ива была такая старая, что ствол ее обломился и лег под собственным весом. Ее торчащие вверх ветви сами были как большие деревья! На этих ветвях в жаркие летние дни стаей воробьев рассаживались друзья Дитца — Хасик, Ксандра и Шурка. Это было их и только их место, никто больше не бывал на острове. В некоторых местах ствол ивы расселся и в этих дуплах ребята хранили разные нужные вещи: крючки и стеклянные шарики, леску и зеленку, консервную банку с сахарной смолой и старый чайник. В самое большое дупло можно было залезть целиком, когда они были младше — даже вдвоем.
В общем, Дитц считал это дерево своей собственностью и неприятно поразился, когда увидел незнакомого мальчишку. Сперва, сквозь заросли он обрадовался было — подумал, что это кто-то из своих. И Хасик и обе Сашки теперь были московские — проводили здесь лето, а потом их увозили в большой город, изредка привозя на выходные. Вот Дитц и подумал, что кто-то приехал. Но продравшись через кусты понял, что ошибся — мальчик был совсем чужой.
— Ты из театра что ли? — бесцеремонно спросил его Дитц. — Или тут кино снимают?
— Я Альвхайд, ученик придворного волшебника, — вздохнул мальчик, — я героя искал… — добавил он жалобно.
Театральная его одежда была здорово испачкана — короткий алый плащ весь в ряске, перо на берете сломано, а через огромную грязную дырку на красных лосинах виднелась сильно разбитая коленка.
— А взрослые где? — спросил Дитц. — Ну, операторы там, режиссеры…
— Я тебя не понимаю… — грустно сказал мальчик, пытаясь выдрать веточку из-за шиворота. — Это какие-то чудовища?
— Кто? — обалдел Дитц.
— Опретаторы, рычажоры…
«Во в роль вошел!» — поразился Дитц. Он уже понял что произошло. У них будут снимать кино! А этот растяпа — артист. Пошел гулять, не сняв наряда и нарвался на хулиганов. Или просто чебурахнулся с обрыва — и теперь боится показаться взрослым на глаза. Так изгадить костюм!
— Слушай, а ты идти-то можешь? — внезапно сообразил Дитц. — Здорово ты коленку-то…
Мальчик скривившись оттянул лосину и заглянул в дырку:
— Ой, правда… Я так испугался, что не сразу заметил…
«Ну точно на хулиганов нарвался», — решил Дитц.
— Давай перевяжу, — Дитц решительно подошел к иве и сунул руку под ствол.
Там, в большой щели, пряталась жестяная коробочка «помоги себе сам». В ней хранились бутылочка перекиси, тиснутая из дома Ксандрой, баночка с содой (при муравьиных укусах — первая вещь!) припертая Шуркой, склянка марганцовки, которую свистнул у тетки Дитц, пузырек зеленки и разноцветные лоскутья. Выбрав лоскут помягче, Дитц набрал чайник речной воды и хорошо посолил воду марганцовкой.
— Терпи, боец, — сказал он артисту.
Обмывку ноги боец терпел спокойно, но когда Дитц плеснул на колено перекиси, артист ахнул:
— А ты тоже волшебник, да?
— И еще какой!— хмыкнул Дитц. Перекись пузырилась на колене белой пеной. — Полегчало?
— Ага! — кивнул мальчик и поскреб руку. Взгляд Дитца зацепил какое-то очень знакомое пятно…
— Ты еще в борщевик что ли влез, горе луковое?!
— Куда? — удивился мальчик.
— Растение такое, ну… как гигантская петрушка! В два твоих роста. И соцветие сверху такое, зонтиком, здоровое как поднос.
— Я на такое упал! — «порадовал» Дитца артист.
— А зачем? — взвыл Дитц.
— Я от чудовища спасался!
— Только рука чешется или еще куда-то попало? — постоянное упоминание чудовищ и волшебников здорово надоело Дитцу. Пусть перед камерой свою роль корчит, а с ним-то и по-нормальному поговорить можно!
— Только рука…
Дитц вымыл незадачливому «ученику волшебника» руку мылом и обмотал лоскутами.
— Три дня держи руку подальше от света, иначе пузырь вскочит. А так, может обойдется.
— Спасибо, — мальчик задумчиво обнял здоровое колено здоровой рукой.
— А где все твои? — спросил Дитц. Артиста явно нужно было проводить, к тому же… а вдруг… а вдруг главный режиссер увидит Дитца и поймет, что именно такого мальчика ему не хватало в каком-нибудь эпизоде?
— Там… — артист ткнул пальцем в сторону ивы.
Дитц оглянулся, но никого не увидел.
— В мой мир можно вернуться через это дупло, но…А может ты мне поможешь? — мальчик с такой надеждой заглянул в глаза Дитцу, что тот снова не удержался и огляделся — может их скрытая камера снимает?
А если правда? Если Дитц играет в спектакле главную роль, но просто не знает этого?
У Дитриха в груди стало неожиданно тепло и кровь прилила к щекам.
— Конечно помогу! А что надо сделать?
— Помоги мне найти героя.
— Героя? — наморщил лоб Дитц. Слово «герой» почему-то тянуло за собой фразу «социалистического труда», но Аль… Альв… в общем, наверное он искал не такого героя, потому что единственного героя социалистического труда, которого знал Дитц звали баба Зина и ей было уже за шестьдесят.
Потом Дитцу вспомнился случай, который гремел по всему городу: дети нашли старый холодильник и начали плавать в нем по пруду. А холодильник перевернулся и пошел ко дну и одна девочка оказалась под ним… Хорошо что рядом купался одиннадцатиклассник, который ее вытащил. Вот настоящий герой! Только он сейчас наверное в Москве, в институте…
— Слушай, а зачем тебе понадобился герой? — решил спросить Дитц.
— Принцессу Рокамора украла, — грустно сказал пацан — Сигмар Храбрый, Ульрик Могучий, Маркус Воинственный отправились ее выручать и уже полгода о них никто не слышал… А они самые сильные герои десяти королевств! Теперь остальные боятся… А я с ней дружил.
— С кем дружил? — встряхнул головой Дитц, ничего не понявший в мешанине Рокамор, героев и принцесс.
— С принцессой… — вздохнул мальчик, — она хорошая…
— А Рокамора — это что?
— Это чудовище. Из левой глотки у нее льется пламя, из правой — мертвящий холод, один глаз ее насылает бурю, другой — превращает людей в камень… А третьим она просто смотрит.
— Нарисуй, — потребовал Дитц, вынимая из портфеля тетрадь с карандашом.
Рассказ Альва увлек его.
Альв очень старательно принялся вычерчивать на листочке нечто похожее на двухголового мохнатого страуса на когтистых лапах. Потом подумал и добавил около передней лапы треугольничек с палочками — две торчали из нижнего угла и по одной — из остальных углов. Когда сверху треугольничка оказался овал, Дитц сообразил что это человечек, и, возможно, даже герой — в лапке-палочке он держал еще одну палочку — наверное, меч. Ростом он был Рокаморе ровно по колено.
— Слушай, ты же ученик волшебника, — Дитц вспомнил, как Альв ему представился, — а волшебник ничего не может с этой тварью сделать?
— Если бы не Манфридус Скверный…
— Это еще кто?! — взвыл Дитц.
— Это один злой колдун. Король каждый год платит ему дань, потому что иначе он нашлет засуху на поля, поднимет бури и ураганы, наведет мор на скотину…
— Ого,— удивился Дитц, — он такое может?
— Ага. Учитель моего учителя пытался его победить, но…
— Но?
— Но проиграл, — вздохнул Альв. — У Манфридуса есть волшебное платье, которое он украл у феи Аламеры, пока он носит это платье, его никак не одолеть…
— Что прямо ходит в женском платье? — осторожно уточнил Дитц.
— Почему в женском? — удивился Альв.
— Ты же только что сам сказал, что он украл платье феи! А оно наверное, еще все в рюшках и прочих кружавчиках…
Альв вытаращился на Дитца, а потом, внезапно, начал хохотать:
— Не могу… — всхлипывал он. — Злой волшебник… в рюшках!
— Ты же сам сказал!
— Но платье… это не то платье, о котором ты подумал! Он украл упелянд.
— Чего? — не понял Дитц.
— Ну… Плащ такой с рукавами. Его и женщины и мужчины носят.
— Это как пальто? — осторожно уточнил Дитц.
— Я не знаю, что такое пальто, — грустно признался Альв. — В общем, это Манфридус создал Рокамору. Много лет она росла у него в глубоких подвалах, питаясь крысами и ядовитой плесенью, а потом он выпустил ее и она похитила принцессу… И нельзя одолеть Рокамору, пока жив Манфридус. Манфридус сказал, что может заставить Рокамору вернуть принцессу… если ему отдадут пять провинций во владение.
— Ого! — не удержался Дитц. — Зачем ему столько всего?
— Это потому что он очень злобный и жадный. Говорят, крестьяне на его землях такие худые, что могут спрятаться за палкой… Конечно, король не может отдать ему столько земли — это же почти полкоролевства!
— Слушай, — в голову Дитца пришла неожиданная мысль. — А что, если… Ведь не купается же он в этом…
— Упелянде, — подсказал Альв.
— Вот! Он должен его снимать, хоть иногда! И если в этот момент стащить эту штуку…
— Да как ты ее стащишь! — перебил его Альв. — Там знаешь, сколько ловушек на героев и волшебников, у него в замке?
— А еще одежду надо стирать, — продолжал свою мысль Дитц, — как думаешь, а он сам себе стирает? А есть он себе сам готовит?
— Нет конечно! — фыркнул Альв. — Слуги ему на что? Они и стирают, и готовят… только он, наверное, присматривает. Упелянд точно при нем стирают!
— Значит слуги, — задумался Дитц, — а знаешь, если среди них окажется кто-нибудь смелый…
— Даже не надейся, — отрезал Альв. — Они его боятся до жути. Никто не хочет стать каменной статуей.
— А я не боюсь, — сказал Дитц. — А что если я наймусь к нему в замок?
— Даже не думай! — Альв в ужасе замотал головой. — Ты не представляешь, каково приходится его слугам! Они работают с утра до ночи! А еще Манфридус заставляет их ловить по болотам жаб и собирать помет летучих мышей!
— Ну тогда у него много общего с моей теткой, — мрачно сказал Дитц. — Она тоже гоняет нас с утра до ночи и заставляет собирать коровьи лепешки для огорода. Не дрейфь, малек! Все пятиклассники — ниндзя, ты разве не знал?
Альв посмотрел на Дитриха с сомнением, но его было уже не остановить:
— Показывай, где тут проход в твой мир!
Говоря честно, Дитц готов был сразиться с любым чудовищем и встретиться с любым волшебником, только бы не идти домой и не объясняться с теткой.
— Ладно, — тихо вздохнул Альв наконец. — Лезь за мной.
И забрался в большое дупло.
Дитц был целиком и полностью готов к тому, что сейчас из зарослей выйдут люди с камерами. Хотя, говоря честно, была пара моментов, когда он почти поверил… Но, одно дело — вести беседы о волшебниках, он и сам мог завернуть не хуже; и совсем другое — лезть в дупло в надежде попасть в другой мир.
Однако, Альва, заглянув внутрь, он не увидел. Удивленный Дитц залез в дупло — Альки не было!
Дитц потрогал стенки руками — вылезти было некуда. Это было самое настоящее…
С ног до головы по телу поползли горячие мурашки. И тут кто-то положил руку ему на плечо.
— А? Что? — вскинулся Дитц, оборачиваясь.
Алька стоял снаружи.
— Как это у тебя получилось? — пораженно спросил он, вылезая из дупла.
Альв застенчиво показал ему золотую звездочку на цепочке:
— Надо быстрее вернуть ее на место, пока наставник не заметил. Мне строго-настрого запрещено путешествовать по другим мирам! — тут Алька бросил взгляд на коленку и поморщился.
А Дитц замер с открытым ртом. Это был не его остров!
Они стояли у ивы на зеленой лужайке. Через лужайку тек ручей, на берегах которого цвели ирисы, от горбатого мостика уходила вдаль песчаная дорожка… А совсем невдалеке вздымались башни замка. Замка!
— Идем же! — поторопил Дитца Альв, — Идем, пока тебя кто-нибудь не увидел!
Дитц кивнул. Рот закрыть он так и не сумел. Альв, прихрамывая, тащил его через парк какими-то окольными тропами. Несколько раз им приходилось прятаться в кустах — по дорожкам проходили люди. Один из кустов оказался полым — внутри него был разостлан плед, на котором стояло несколько тарелок и лежал деревянный короб. Это явно было чье-то тайное место.
— Посиди здесь, ладно? — попросил Альв, — Дальше опасно идти, там много народа. Я верну путеводную звезду и принесу тебе нашу одежду!
Дитц кивнул. Сказать что либо, кроме «ух ты!» он был все еще не в состоянии.
Альв ушел, а Дитц с трудом сдерживался от того, чтобы не выбраться из куста и не начать прыгать по траве с восторженным воплем: «Приключения!»
Удерживало его только то, что его могли заметить, а Дитц понятия не имел, что сказать, если его застукают. Да еще так, чтобы не подставить Альку, который его сюда привел! Надо было чем-то себя занять, и Дитц полез в короб.
Сперва он нашел деревянных лошадок. У некоторых из них был рог во лбу, у других — крылья, у третьих и то и другое. У одной лошадки было шесть ног.
Там же лежала затрепанная книжка. Открыв ее, Дитц понял, что она написана не по-русски, но, почему-то, когда он пробежал по тексту глазами, в голове начало всплывать: «В одном старом-старом замке, давным-давно жил смелый рыцарь. Он честно служил королю: защищал от врагов родные земли и сражался с чудовищами. Немало шрамов нажил он на военной службе. Но земли его были бедные…»
Дитц сел поудобнее — книжка его заинтересовала, к тому же, по своему опыту он знал — мальчик, которому пришлось зайти домой, никогда не выйдет оттуда быстро — либо обедать усадят, либо еще чего.
Ожидая, Дитц успел прочитать всю сказку, поразглядывать из-за куста окрестности, найти корзинку с бутербродами и съесть их все. Он уже начал беспокоиться, а когда заметил девочку и мальчика, идущих прямо на куст — почти запаниковал.
— …с кухни, — долетел до Дитца голос девочки.
— Значит не пойдем, — сказал мальчик.
Девочка была одета в длинное голубое платье отделанное золотой тесьмой, а мальчик и вовсе носил колготки и короткие дутые шортики поверх них. На нем была рубаха с широкими рукавами, стянутыми тесемками у запястий — в общем если так тут одеваются все, чужака в Дитрихе опознают сразу!
Мальчик уже встал на колени готовясь заползать в куст:
— Ты кто? — удивленно спросил он, увидев Дитца.
— Что там? — девочка подхватила длинный подол и тоже подползла внутрь, — А ты что тут делаешь? Это наш куст!
— Я Альку жду, — честно ответил Дитц. — Он сказал «жди» и пропал.
— Можешь не ждать, — сказал мальчик, залезая внутрь окончательно. — Он наказан.
— Что, он не успел ее вернуть? — испуганно вскрикнул Дитц.
— Кого? — тут же заинтересовалась девочка.
— Ну… ее… за что его наказали.
— Его наказали за то, что он задания не сделал, зато по лужам напрыгаться успел, — вмешался мальчик. — Где тут твои бутерброды, Хильда?
— Здесь, — Дитц застенчиво указал на живот. — Я долго ждал.
— Жаль, — вздохнул мальчик. — Я Эйвин.
— Дитц. Слушайте, а если я сейчас выйду и пойду искать Альку… я сильно внимание привлеку?
— Да, — в один голос сказали Эйвин и Хильда.
— Лучше домой иди, — посоветовал Эйвин. — Сегодня его уже не выпустят.
— Да не могу я домой!.. — Дитц с досадой стукнул кулаком по земле.
— А ты откуда? — спросила его Хильда, — Ты очень издалека, да?
— Из другого мира. Это Алька меня сюда притащил… волшебством, — решил открыться Дитц.
— Уух ты! — ахнули ребята.
— Ну Алька дает! Ну дает! — восхищался Эйвин.
— А ты обратно вернуться можешь? — вдруг сообразила Хильда.
Дитц помотал головой.
— Ой… А как же ты…
Дитц пожал плечами.
— Вообще я сюда не просто так отправился, — пояснил он. — Если вы поклянетесь самой страшной клятвой, что никому не расскажете…
Конечно, ребята поклялись своими самыми страшными клятвами — «Чтоб мне больше никогда мамочку не увидеть, если я скажу хоть кому-нибудь хоть полсловечка», — сказала Хильда, а Эйвин поклялся: «Пусть мой меч сломается во время битвы, если проболтаюсь!»
И Дитц рассказал им про свой план.
— Ты очень смелый, — покачал головой Эйвин. — Я бы побоя… — тут он смутился и замолчал.
— Теперь надо только понять, как попасть в замок этого колдуна, — вздохнул Дитц.
— Знаешь где он живет? — придушенно выдохнула Хильда. — Он живет в черном-черном замке, на черной-черной скале, посередине черного…
— …-черного озера, — догадался Дитц.
— Леса, — поправила его Хильда.
— Посиди здесь, — твердо сказал Эйвин, — я схожу принесу тебе здешнюю одежду… А потом мы пойдем в комнату географии и покажем тебе карты.