15 ноября – день рождения журналиста и революционера Жака-Рене Эбера (1757–1794). Он стал знаменит с 1790 года, как издатель газеты для простонародья «Папаша Дюшен» («Le Pere Duchene»). Газета была названа так в честь балаганного персонажа, печника с длинной трубкой, который не чуждался крепкого словца. Статьи в газете писались от имени Папаши Дюшена. Этим образом и всем своим тоном газета попала, что называется, в десятку, и завоевала огромную популярность у парижских санкюлотов, соперничая с другим таким же простонародным изданием – «Другом народа» Жан-Поля Марата. Как водится, у неё появились и подражатели: листки под названиями «Мамаша Дюшен», «Сын Дюшена», «Внук Дюшена» и даже «Кузен Дюшена». Но им не удавалось сравняться по славе с «отцом семейства»...
Среди якобинцев Эбер занимал более левые, радикальные позиции. Ему приписывают крылатые слова о том, что «святая Гильотина – национальная бритва». Эбера можно назвать «Троцким» французской революции (если считать, что Робеспьер был центристом-Сталиным, а Дантон – правым-Бухариным). Так выглядела шапка газеты, выпускавшейся Эбером.
Как видим, папаша Дюшен имел облик весьма воинственного детины-санкюлота с аж двумя пистолетами за поясом и девизом «Memento mori» («Помни о смерти»). Рядом рюмка вина, в зубах дымится курительная трубка — он вовсе не чужд житейских радостей. Эбер, которого тоже прозвали в народе «папашей Дюшеном», сложил свою голову на гильотине, причём не в дни термидора, а ещё раньше, при Робеспьере. Увы! В своей последней речи, 8 термидора, Робеспьер продолжал пылко полемизировать с тенью своего оппонента.
Жак-Рене Эбер
Здесь надо понимать, что реакция началась ещё при Робеспьере, с арестов и казней левых якобинцев, то есть эбертистов и «бешеных». Можно сказать, что робеспьеровский террор против левых плавно перерос в термидорианский террор против левых же. И робеспьеровцы казнями левых очень сильно «расчистили дорогу» и облегчили дело термидорианцев, уменьшили для них предстоящий «объём работ». Потому что ясно, что, не отправь Робеспьер эбертистов на эшафот, это пришлось бы делать термидорианцам.
Любопытна оценка робеспьеровщины со стороны одного из лидеров советской левой оппозиции Христиана Раковского в 1928 году. Он отмечал, что «политическая реакция началась ещё до термидора», то есть при Робеспьере: «Неоднократно Робеспьер предупреждал своих сторонников от последствий, которые может повлечь за собою опьянение властью, он предупреждал их, чтобы они, имея власть, не зазнавались, или, как он говорил, не возгордились, или, как сказали бы мы теперь, не заражались бы «якобинчванством». Но, как мы увидим, сам Робеспьер много сделал для того, чтобы власть выскочила из рук мелкой буржуазии, опиравшейся на парижских рабочих».
Советские аресты и процессы 1937—1938 годов тоже были «робеспьеровскими», а не термидорианскими (как некоторые неправильно считают). И они тоже расчищали дорогу хрущёвскому термидору, то есть выполняли для него и за него «грязную работу». Ведь хрущёвцам позднее оказалось достаточно отправить на тот свет буквально единицы в высшем руководстве, в отставку — «антипартийную группу», подавить протесты в Тбилиси-1956 — и, о чудо, этого вполне хватило.
Тут невольно вспоминаются последние страницы сталинского «Краткого курса истории ВКП(б)», которые старались сформулировать некую «главную мораль» этой книжки: «Партия гибнет, если она замыкается в свою узкопартийную скорлупу, если она отрывается от масс, если она покрывается бюрократическим налётом. Можно признать, как правило, говорит тов. Сталин, что пока большевики сохраняют связь с широкими массами народа, они будут непобедимыми. И, наоборот, стоит большевикам оторваться от масс и потерять связь с ними, стоит им покрыться бюрократической ржавчиной, чтобы они лишились всякой силы и превратились в пустышку». Подытоживало это известное сравнение большевиков с античным героем Антеем, которого враги сумели оторвать от земли, его матери, тем самым лишили его силы, и победили его. Наставление не помогло, как и в случае с Робеспьером...
Однако, несмотря на гибель Эбера, память о нём не была забыта. В дни Парижской Коммуны, спустя три четверти века после его смерти, в столице Франции выходил журнал «Сыновья Папаши Дюшена»...
Это обложка номера за «1 флореаля 79 года»:
Карикатура парижского сатирического журнала «Сыновья папаши Дюшена» на свержение Вандомской колонны. Революционер папаша Дюшен говорит венчающей колонну статуе Наполеона Бонапарта: «Ты каналья, поэтому мы пошлём тебя вниз, как твоего долбанного племянника!» (то есть свергнутого императора Наполеона Третьего).
6 флореаля, карикатура «Маленький Тьер». Марианна (символ французской республики и Коммуны) с отвращением рассматривая главу версальского правительства, говорит: «И кто-то хочет, чтобы я признала этого сына шлюхи!».
13 флореаля. Едучи верхом на улитке, глава версальского правительства Тьер командует, указывая на французскую столицу: «Вперёд!.. Долбанные черти!.. И берегитесь парижан!..»