Купец Земляникин проснулся в бодром здравии и расположении духа изрядном. "Вот оно как, уж разоспался, день скоро, а я еще с постелей не слез". С нежностью, Лука Поликарпич вглядывался в посапывающую супругу. Присвист говорил, что супружница, уморившись от встречи вчерашней, спит без задних ног. "Отож, седьмой месяц пошел", - улыбнулся про себя Земляникин. Старшей дщери купеческой шел уже восемнадцатый годок.
О свадебке задумывались родители, и тут вдруг затяжелела жонка, полгода ходит непраздная. Авось, родит еще одного продолжателя рода купеческого. Ваняшка уже к дьяку ходит, грамоте обучается, еще один сынок был бы радостью под старость лет. Поскребышек. Все приметы говорят за то, что мальчонка народится. Кажись, уже вскорости полтинник накатывает, пора думать о семье, отдыхе, душе. Супруга еще в силе и красоте, молодая, ждать не будет.
"Вот продам шелка привозные, и на покой". Не обвешивать, не прикупать втридешево - продавать втридорога, а жить праведно, копеечку на храм жертвовать по воскресеньям, с игуменом чаи после обедни попивать в монастыре ближайшем. "А может и наливочки по рюмашечке", - почесал живот изрядный Поликарпич.
Авдотьюшка зашевелилась, застонала спросоня, потянула руки.
-Ох, затекают поутру рученьки мои. Уж и кольца поснимала, а все одно - будто колбаски пальцы.
Купец приобнял Дуняшу, поцеловал в щеку.
-Душенька ты ж моя, потерпи, скоро разрешишься от бремени и снова будешь кольца нанизывать по два на каждый пальчик.
Взяв жинку за белу ручку, Лука Поликарпич поцеловал оттопыренный мизинчик Авдотьюшки.
-Все едино, нужно новые справить кольца. Раздобрела я изрядно.
Авдотья еще раз потянулась, подобрала расшитую ночную рубашку в голландских кружевах, откинула тяжелые, растрепавшиеся косы на спину и встала. Сделала шаг и раздался противный треск ткани.
-Ох, Лукашенька, ты ж погляди, как поизносилась! Все кружево изорвала! - с укоризной посмотрела Дуняша на мужа, - А еще купец первой гильдии. В черном теле жену держишь, а сам шелками торгуешь да тесьмой с голунами.
-Полно те, сладость моя, - боднул в плечо супружницу кудлатой головой, - Кто ж кружева голландские на ночь надевает, они пальцем рвутся. Тыр-пыр и все.
Не получив поддержки, недовольная Дуняша прошлепала босыми ногами по дощатому, натертому по новой моде мастикой заморской полу, перекрестила лоб, трижды малый поклон положила перед образами. Оторвала в сердцах отпоровшееся кружево и бросила в ноги мужа -скупердяя. Накинула на плечи душегрею с собольей оторочкой и вдела пухлые ноги в персидские расшитые шлепанцы с загнутыми мысами. Выглянула в сенцы, кликнула девку.
-Наталка, подай платье мое, да помоги натянуть, - не глядя на улыбающегося Луку Поликарпича возвысила голос, - Да гребень слоновий неси, будем прическу ладить.
Сломя голову прибежала прислужница и замерла на пороге, увидев хозяина дома в исподнем.
-Ой, не можу, не одемши вы, - застенчиво потупила очи карие.
-Да брось, пора уж привыкнуть, в дом месяц как взяли, а все дичишься, политесу не научаешься, - махнула рукой Дуняша.
Одевание заняло еще добрых четверть часа. Наконец, поправив ряды кораловых крупных бус на груди, она вышла в залу, по модному украшенную портретами усатых иностранцев в круглых воротниках, да натюрмортами. Пышных девок розовых, лежащих, да грудя прикрывающих, Лука Поликарпыч распорядился снять. Ни в какую не хотел наготу за обедом созерцать.
-Тьфу, в чулан толстомясых срамниц снести немедля! - так и сказал. На уговоры не поддался, сказав, что искушения не потерпит.
-Душенька, распорядись, чтобы рюмашечку наливки рябиновой поднесли перед трапезой, - огладил широкой ладонью Авдотьюшку свою по животу.
Чинно расправив платье уселась хозяйка по правую руку, во главе стола, ясно дело, Лука Поликарпич. С поклоном, по старинному укладу поднесли ему стопарик, для анпетиту.
Неспешно жевал кусок кулебяки, купец унесся мыслями далече, по Воробьевым горам блуждал разумом, раздумывая, не прикупить ли еще домишко, как народится чадо. Говорят, воздух там хорош, ни чумы ни холеры вовек не было в той местности. Да и бруса соснового, корабельного прикупил по случаю Лука Поликарпич. Расклад прикидывал, кому из жен людей уважаемых предложить желтые шёлка китайские, модные нынче изряднее прочих.
Дуняша дождалась, когда муж сыто откинется на спинку венского стула и завела разговор.
-Когда свадьбу то справлять станем Олюшке? Заневестилась дщерь, осьмнадцатый годок скоро.
-Справим, не посрамимся перед людьми.
-Уж и сваты были, смотрины, а мы все мочалку жуем, - поджала губы Дуня.
-Торопиться то нам куды? Все поди в закромах есть, - улыбнулся Лука Поликарпич, провел пятерней по широкой бороде, отряхивая крошки капустные.
-Как это куды? - привстала со своего места жена, - Через три седмицы пост, за ним скоро и свадьба. Когда наряды готовить? Жемчуга низать? Постом?
-Что ты как муха, кругами лётаешь? Напрямки говори, чего хошь? - нахмурился муж.
-На ярмарку нам нать, по магазинам променаж сделать. Посуды в приданое докупить, парчи алой, раз ты из Стамбулу не привез, на сарафан свадебный Олюшке. Мне белья батистового, рубах да платьев справить, хоть пару ожерелий на пир, колец нетути, не лезут на мои перста.
Посмотрела, растопырила пальчики Дуняша, вздохнула грустно.
-Уговорила, речистая. Завтра с утреца затемно сядем, поедем. Никиту да Васятку возьмем, чтобы сундуки таскали.