Нормативное регулирование порядка формирования и пополнения целевого капитала, как было раскрыто в предыдущих статьях, устанавливает набор юридических действий (получение пожертвования на формирование целевого капитала, образование совета по использованию целевого капитала, заключение договора доверительного управления имуществом и передача средств целевого капитала управляющей компании), четкое соблюдение которых приводит к созданию целевого капитала – либо внутри некоммерческой организации – собственника целевого капитала, либо путем учреждения специализированного фонда управления целевым капиталом.
При этом правовой анализ организационно-правовых форм, которые могут выступить собственниками целевого капитала, показывает, что объединяющим их признаком выступает направленность на осуществление общественно-полезной деятельности.
В результате использования сравнительно-правового метода и рассмотрения применимости данного признака к другим организационно-правовым формам некоммерческих организаций можно выделить проблему отсутствия в данном перечне ассоциаций (союзов) и учреждений. Подобный характер собственности, вполне естественно, определяет значительный интерес частных организаций и государственных структур[1]. Вопрос обоснованности и целесообразности подобного исключения является предметом рассмотрения в рамках настоящего исследования.
1. Правовое положение ассоциаций почти не отличает их от других собственников целевого капитала. Однако в соответствии с легальной дефиницией ассоциации создаются не только для достижения общественно полезных целей, но и для представления, защиты общих (профессиональных) интересов.
Таким образом, допустима ситуация, когда ассоциация в соответствии с уставом может не осуществлять социально полезной деятельности.
Договор пожертвования на формирование целевого капитала является разновидностью договора пожертвования, поэтому ему присущи те же отличительные признаки. Главный из них – совершение дарения в общеполезных целях.
Поэтому, в первую очередь, закрепленные в уставе цели создания ассоциации обусловливают и возможность получения организацией пожертвований. Исходя из чего, следует, что лишь если цели предполагают полное либо частичное осуществление социально полезной деятельности, ассоциация имеет право на получение пожертвований на достижение таких целей, а следовательно, гипотетически может выступать в качестве собственника целевого капитала.
«Только после государственной регистрации в установленном законом порядке юридическое лицо признается существующим и действующим, может от своего имени осуществлять гражданские права и исполнять обязанности»[2].
Как следует из легальной дефиниции ассоциации, изложенной в п. 1 ст. 123.8 Гражданского кодекса Российской Федерации, некоммерческие организации в такой организационно-правовой форме могут создаваться в целях представления и защиты общих (профессиональных) интересов, для достижения общественно полезных целей, а также иных не противоречащих закону и имеющих некоммерческий характер целей.
Следовательно, учитывая ограниченную (целевую) правоспособность некоммерческих организаций, юридические лица, созданные в организационно-правовой форме ассоциаций, могут функционировать в целях как взаимной пользы участников (организации взаимной пользы), так и пользы неограниченного числа лиц (организации общей пользы).
Приведенная дифференциация обусловливает направления и предмет деятельности организации, а вместе с тем – и возможность выступать в качестве одной из сторон договора пожертвования (в том числе пожертвования на формирование или пополнение целевого капитала), квалифицирующим признаком для которого является совершение дарения в общеполезных целях[3].
Понимание правовой категории общеполезной цели дарения является предметом дискуссии в связи с отсутствием её легального определения в законе, а также единообразия взглядов ученых-правоведов и правоприменителей.
Так, А.Л. Маковский, обращая внимание на соотношение «общественно полезных» и «общеполезных» целей, утверждает, что категория общеполезных целей включает в себя как цели, полезные для общества в целом, так и цели, достижение которых представляет пользу для более узкого круга лиц – лиц определенной профессии, определенного возраста, жителей определенной местности, членов (участников) определенной организации[4]. Таким образом, фокус сделан на количественный характер цели.
Однако достаточно ли, чтобы назначение дара лишь предполагало его использование для неограниченного круга или конкретной группы лиц?
Рассматривая спор между налоговым органом и некоммерческой организацией по поводу наличия «общеполезной цели» в предоставленном пожертвовании, Арбитражный суд Уральского округа указал, что оценка понятий «общеполезной цели» не входит в компетенцию налогового органа, а поскольку отсутствует его легальное определение, для выяснения спорного понятия следует руководствоваться иными источниками, в том числе, мнением общественных организаций[5].
Так, в качестве доказательства было использовано письмо Совета Президента Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека.
Представленный подход педалирует не столько количественный характер цели, сколько её социальную значимость, что приближает его к пониманию категории public benefit в английском праве.
Данная категория используется при определении благотворительных целей деятельности британских организаций, которые позволяют получать финансирование, освобождаемое от налогообложения.
Важно обратить внимание, что подобное сходство российской и британской категорий общей и общественной пользы допускает возможность их сравнительно-правового исследования.
Сложившийся в английской доктрине подход к пониманию общественной пользы выражен анализом судебной практики, разъясняющей, что не является общественной пользой. Так, в прецедентном деле Оппенгейм против Тобакко Секьюритиз Траст (1951) сказано, что не может быть общественной пользы в случае, когда есть связь между людьми, которые создали благотворительную организацию (учредителями), и благополучателями, если в отношении последних не может быть сказано, что они представляют собой часть общества.
Поэтому, когда компания пыталась создать трастовый фонд для оплаты обучения детей своих сотрудников, считалось, что общественная польза отсутствует, поскольку существует связь между детьми, которые должны были получить пользу, и компанией, которая создавала этот траст. Вместе с тем, дети сотрудников не являются частью «общественной» группы, и поэтому не существует никакой «общественной» пользы[6].
Также в деле АйСиЭлЭр (ICLR) против Дженерал Атторни (1972) предложено, чтобы в тех случаях, когда цель деятельности организации способствует уменьшению государственной нагрузки в социальной сфере путем добровольного предоставления социальных услуг, организация, предоставляющая эти услуги, рассматривалась как действующая в интересах общественной пользы.
Развитие исследуемой категории в английском праве демонстрирует важность не формального, но сущностного подхода к пониманию общественной пользы, что может быть применимо и для российского права в связи с тем, что получение пожертвования связано с предоставлением налоговых льгот, что может быть обусловлено стремлением законодателя поощрить не любую деятельность в пользу неопределенной группы лиц, но лишь имеющую социальную значимость.
Представленный анализ свидетельствует, что возможность получения пожертвований организацией связана, с одной стороны, с законодательным определение организационно-правовой формы некоммерческой организации, а с другой – с закреплением в учредительных документах общеполезных целей деятельности организации[7].
Исходя из чего можно предположить, что ассоциация киноактеров, отстаивающая профессиональные интересы своих участников (членов), имеет более ограниченную правоспособность и не может привлекать пожертвования, в отличие от ассоциации инвалидов, борющихся за преодоление социального неравенства в отношении целой общественной группы.
Следовательно, ассоциации, имеющие уставные цели, связанные с общей пользой, могут реализовывать социальные и благотворительные программы, а значит – и получать пожертвования, что обусловливает и потенциальную возможность выступать в качестве собственника целевого капитала при отсутствии законодательного запрета.
Кроме этого, важно обратить внимание, что ассоциация имеет право учредить специализированный фонд управления целевым капиталом и быть получателем дохода от управления им.
Таким образом, если за ассоциацией признается право на получение пожертвования, а также использование дохода от целевого капитала, то отсутствуют рациональные причины для ограничения правоспособности принимать пожертвования на формирование целевого капитала и передавать его управляющей компании.
Вместе с тем, двойственный характер возможных целей ассоциации (с одной стороны, удовлетворение взаимных интересов участников, и с другой – общественно полезная деятельность) полностью совпадает с положением общественной организации, целями которой могут быть аналогично – как защита общих интересов либо удовлетворение потребностей участников, так и общественно полезная деятельность. Включение ассоциаций в перечень собственников целевых капиталов не приведет к тому, что сформировать целевой капитал сможет любая ассоциация, поскольку в таком случае не будет соблюден критерий осуществления общеполезной деятельности[8].
В результате исследования можно сделать вывод об отсутствии формально-юридических причин для запрета ассоциациям (союзам) быть собственниками целевого капитала, а следовательно, есть основание для расширения перечня некоммерческих организаций – собственников целевого капитала путем включения в него такой организационно-правовой формы, как ассоциации (союза).
2. Особенность правового положения учреждения связана с отсутствием права собственности на имущество, находящее в пользовании или на балансе организации, именно этот аргумент приводят в качестве невозможности для учреждения теоретически выступить собственником целевого капитала[9].
Положения Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) об учреждениях, действительно, предписывают, что учреждение частично или полностью финансово обеспечивается учредителем, который сохраняет право собственности на переданное учреждению имущество, а закрепляет за ним ограниченное вещное право – право оперативного управления. Правовой режим переданного учреждению имущества не допускает свободного распоряжения им и требует для некоторых случаев наличия согласия собственника – учредителя[10].
Вместе с тем, важно обратить внимание на следующие аспекты:
1) собственник после передачи во владение учреждению имущества не вправе распоряжаться таким имуществом независимо от наличия либо отсутствия согласия учреждения (правовая позиция изложена в п. 9 Постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2006 N 21);
2) учреждение, владея имуществом на праве оперативного управления, обладает правомочием защищать свое владение от любых третьих лиц (истребование имущества из чужого незаконного владения и защита прав собственника), в том числе и от собственника (ст. 305 ГК РФ);
3) пожертвования, гранты и иные целевые поступления от жертвователей поступают в самостоятельное распоряжение учреждения, и оно имеет право свободно распорядиться ими (абз. 2 п. 1, абз. 2 п. 3 ст. 298 ГК).
Следовательно, в отношении полученных пожертвований учреждение обладает всеми правами собственника – может пользоваться, владеть и распоряжаться по своему усмотрению[11] и в соответствии с уставом, что позволяет предположить и наличие правоспособности передавать полученные пожертвований в целях создания целевого капитала в управляющую компанию, а значит, и выступать собственником целевого капитала.
3. Учредитель в государственных и частных учреждениях по своему статусу приравнен к высшему органу управления – в его компетенции находятся вопросы утверждения и изменения устава, назначение руководителя, ликвидации учреждения.
Тем самым рационален вопрос – может ли положение учредителя выступать в качестве угрозы безопасности целевого капитала в случае злоупотребления им полномочиями?
Целевые поступления от доноров (граждан и юридических лиц) поступают в самостоятельное распоряжение учреждения в целях использования на достижение уставных целей.
Поскольку пожертвования в денежной форме аккумулируются на счете учреждения в банке (либо на счетах Федерального казначейства), учредитель не имеет к ним прямого доступа и не обладает ни правом, ни возможностью распоряжения.
Вместе с тем, в случае передачи учреждению недвижимости в качестве пожертвования на пополнение целевого капитала — оно не только переходит в собственность учредителя и оперативное управление учреждения, но эта информация также отражается в государственном реестре недвижимости. Материальная природа такого пожертвования создает угрозу неправомерного завладения учредителем и использования не по целевому назначению.
Однако стоит признать, что риск злоупотребления учредителем своим положением существует в любой некоммерческой организации. Но именно в учреждении больше всего возможностей для борьбы с этим[12].
Так, в случае нарушения целевого назначения использования пожертвованного имущества частного учреждения донор имеет право отменить пожертвование и требовать его возврата — при этом не только от учреждения, но и от учредителя, который отвечает по обязательствам учреждения при недостатке денежных средств[13].
Правовое регулирование правоотношений, возникающих в связи с созданием целевого капитала, представляет дополнительные опции для защиты образующих его пожертвований и использования доходов от управления целевым капиталом по назначению: к примеру, в совет по использованию целевого капитала, который контролирует использование доходов, может входить донор либо его представитель; финансовая отчетность по целевому капиталу подлежит обязательному аудиту в случаях, предусмотренных законом; доноры обладают правом на получение информации о формировании и пополнении целевого капитала, а также об использовании доходов от целевого капитала.
Кроме этого, в случае неоднократных нарушений требований федерального закона донор вправе требовать расформирования целевого капитала[14].
Стоит сказать, что аналогичное положение учредителя может возникать в автономных некоммерческих организациях[15].
Из чего следует, что законодательством предусмотрен адекватный механизм защиты пожертвований, составляющих целевой капитал, а правовой режим имущества учреждений не может быть причиной ограничения их права на формирование целевого капитала, поскольку не увеличивает риск злоупотреблений в сравнении с другими организациями.
Таким образом, проведенный анализ правового статуса учреждений и ассоциаций свидетельствует об отсутствии таких квалифицирующих признаков, которые позволили бы стать обоснованной причиной для исключения их из круга собственников целевого капитала.
В целях совершенствования правового регулирования в качестве результата проведенного исследования предлагается рассмотреть вопрос о включении ассоциаций (союзов) и учреждений в перечень некоммерческих организаций — собственников целевого исходя из единого критерия осуществления общественно полезной деятельности с учетом соблюдения баланса интересов между жертвователями и благополучателями.
Также актуальны дальнейшие экономико-правовые исследования, связанные с обоснованием необходимости предоставления права создания целевого капитала иным некоммерческим организациям. Осуществляющим общественно полезную деятельность.
[1] Vlasov, A.A., Levushkin, A.N., Rakhmatullin, T.E., Rakhmatullina, L.E. State property rights protection outside the territory of the Russian Federation // Opcion. 2019. Vol. 35. № 19. p. 724, ISSN: 1012-1587/ ISSNe 2477-9385 (Scopus) URL: https://produccioncientificaluz.org/index.php/opcion/issue/view/2720
[2] Левушкин А.Н. Совершенствование правового регулирования государственной регистрации юридических лиц: проблемы обеспечения баланса публичного и частного интереса // Журнал предпринимательского и корпоративного права. 2017. № 3. С. 42.
[3] Брагинский, М.И. Договорное право. Кн. 2. Договоры о передаче имущества / В.В. Витрянский, М.И. Брагинский — 2-е изд., стер. М.: Статут, 2011. С. 345.
[4] Маковский А.Л. Дарение (глава 32) // Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая: Текст, комментарии, алфавитно-предметный указатель / Под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. М., 1996. С. 316.
[5] Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 05.04.2017 N Ф09-910/17 по делу N А76-4773/2016 // СПС КонсультантПлюс.
[6] Alastair Hudson Understanding Equity & Trusts — Routledge-Cavendish. 3th ed., 2008. p.185.
[7] Воробьев К.О. Правовая специфика выделения некоммерческих организаций – собственников целевого капитала // Журнал «Право и Экономика. 2021. № 2. С. 33.
[8] Воробьев К.О. Правовая специфика выделения некоммерческих организаций – собственников целевого капитала // Журнал «Право и Экономика. 2021. № 2. С. 34.
[9] Кому с целевым капиталом жить хорошо. Записки юриста / Давыдова З.И., Кузнецова И.С., Милославская Д.И. – Москва, 2020. C. 21.
[10] Сюбарева И.Ф. Право оперативного управления учреждений в современный период // Законы России: опыт, анализ, практика. 2016. N 4; СПС "КонсультантПлюс".
[11]Болдырев В.А. Самостоятельное распоряжение имуществом учреждения // Юрист. 2015. N 3. С.12.
[12] См. Сюбарева И.Ф. Право оперативного управления учреждений в современный период // Законы России: опыт, анализ, практика. 2016. N 4; СПС "КонсультантПлюс".
[13] Добровинская А.В. Проблемы гражданско-правовой ответственности социально ориентированных некоммерческих организаций // Законы России: опыт, анализ, практика. 2020. N 5. C. 56.
[14] Комиссарова Е.Г. Комментарий к Федеральному закону от 30 декабря 2006 г. N 275-ФЗ "О порядке формирования и использования целевого капитала некоммерческих организаций" (постатейный) // СПС КонсультантПлюс. 2012.
[15] Борисов, А.Н. Комментарий к Федеральному закону от 12 января 1996 г. №7-ФЗ «О некоммерческих организациях» (постатейный) : практическое пособие / А.Н. Борисов. – Москва : Юстицинформ, 2013. C. 134.