За окном медленно ложился снег. Миллиарды пушистых снежинок кружились в воздухе. Снег покрывал собою осеннюю грязь, крыши домов, будку Шарика во дворе, старую ранетку, дающую мелкие безвкусные ягодки... Зима вступала в свои права. Осень закончилась, пролив на землю тонны воды. В этом году дожди лили с начала сентября и по середину октября. Раскисла деревенская дорога и ребятишки добирались до школы в резиновых сапогах.
Валентина Матвеевна каждый день наблюдала из окна за детьми. Приоткрыв створку форточки, и впустив в комнату струю свежего воздуха, она слышала их звонкие голоса, провожала глазами мальчишек и девчонок. Когда-то и сама Матвеевна была девчонкой, и заплетала свои черные, как смоль, волосы в толстые косы, вплетая алые ленты.
Как давно это было! Прошло уже почти восемьдесят лет. Теперь уже правнуки Матвеевны ходят в школу с разноцветными рюкзаками, а она сидит у окна.
Правнуки далеко. К ним ехать несколько дней на поезде.
Вырастили Валентина Матвеевна со своим мужем Петром Герасимовичем двух прекрасных дочерей. Обе умницы, отличницы, внимательные и послушные. Вырастили и ..отпустили. Езжайте дети учиться в город, получайте профессию, работайте, живите, любите. Не сидеть же вам около нас, стариков.
Уехали девочки. Любимые доченьки. Пока были студентками приезжали почти каждые выходные. А как закончили учебу - разъехались по разным городам. Старшая упорхнула в Мурманск, а младшая замахнулась на Ленинград. И прижились дочки. Вышли в своих городах замуж. Работали, родили детишек - внуков любимых. Каждое лето приезжали в гости и тогда дом Валентины и Петра наполнялся детскими чистыми голосами, а сами родители будто молодели на глазах.
Летели года, сменяя друг друга. За осенью приходила зима с холодными ветрами, со жгучими морозами, с пушистыми снегами. За зимой несмело наступала весна с шумящими бурлящими ручьями и звонкой капелью. А за весной спешило румяное долгожданное лето, привозящее с собой любимых детей.
Мелькали года - Валентина и Петр превращались в стариков. Давно вышли на пенсию и потихоньку скрипели в своем домишке и на небольшом участке у дома. Старались посадить все самое лучшее: сочную морковь, хрустящие огурчики, спелый горошек. И ягоды - чтобы были усыпаны ими все кусты. Приедут внучата набираться сил.
Но внучата выросли и стали забывать стариков. Ездили редко - раз в три, четыре года. И тогда у Валентины и Петра наступал праздник. Матвеевна крутилась с утра и до вечера на кухне, стараясь приготовить все самое свеженькое и вкусное, а Петр вел утренние разговоры, играл с внуками в шашки, копошился в старом гараже и много смеялся. В его глазах вновь вспыхивали живые огни.
Дочери приезжали каждый год. Пусть на пару недель, но всегда стабильно. Навещали родителей, привозили подарки, не отходили от стариков ни на шаг. В эти счастливые дни Матвеевна с мужем отдыхали - дочки брали на себя всю работу по дому, все заботы в огородике. Много пили чаю по вечерам за разговорами, воспоминаниями и шутками.
Петр Герасимович ушел тихо. Во сне. Ни на что не жаловался. Просто лег спать и не проснулся. Прожил длинную хорошую жизнь - разменял восьмой десяток. Поплакала Валентина, да делать нечего - надо жить дальше. Похоронила мужа на деревенском кладбище. Приезжали дочери, плакали, вспоминая любимого отца, внучатки приехали, почти все время молчали и были притихшие. Через три дня после похорон Матвеевна осталась одна. Дети уехали: дочерям на работу, внукам на учебу.
Тяжко стало одной. Весь быт и все разговоры делились между супругами, а как не стало Петра, Валентина загрустила.
Подала заявку в социальную службу для предоставления работника. Прислали к ней женщину средних лет из соседней деревушки по имени Анна. Аня, Анечка, Анютка - стала для старушки другом и помощником. Приходила три раза в неделю. Приносила продукты, которые заказывала Матвеевна, ходила за молоком на соседнюю улицу. У Валентины совсем стали ноги слабы и не послушны, дальше лавочки у ворот и дойти не могла, и то - с палочкой.
С Анютой было хорошо и весело. Рассказывали друг другу разные истории, топили вместе баню по субботам, убирали в доме, стирали. Конечно, по большему счету все делала Анна, но Валентина как могла помогала. Аня пол моет, а бабушка - пыль протирает сидя на табуреточке, герань и глоксиньи поливает на подоконнике. Аня картошку в огородике тяпает, а Матвеевна, сидя на стульчике, смородину оббирает. Жалко же, если осыпется.
Так и жила Матвеевна. Потихоньку, не спеша. Иногда, если было настроение, садилась вязать игрушки. Журналы, которые старушка выписывала, часто имели вкладыш со схемами вязания или вышивания, а иногда и с выкройками одежды.
Дочки звонили по субботам на стационарный телефон. У старушки и мобильник был, самый простенький, но она его недолюбливала. Любила сесть поудобнее у старенького аппарата, которому она связала голубую салфетку вместо подставки. Телефонный аппарат занимал свое почетное место на журнальном столике. Старушка любила его, впрочем, как и все вещи, которые были в ее доме. Любила их за воспоминания. Чем заниматься длинными зимними вечерами, когда все мыслимые и немыслимые дела были переделаны в течении дня. В одиночестве легко сойти с ума, но очень не хочется. Потому старушка искала себе занятия: вышивка, вязание, мелкая уборка в шкафчиках, чтение книг и газет, телевизор и много чего еще могла выдумать бабушка. Но бывали такие дни и вечера, когда на нее наваливалась тоска. Тогда она доставала альбом с фотографиями и часами его разглядывала. Когда-то давно она тоже была девчонкой, была молодой, полной сил. А теперь и обслужить себя толком не может, ни то что пахать как вол.
Иногда альбом смотреть не хотелось, потому что Валентина знала, что тогда начнет сильно грустить. И она просто сидела и смотрела в окно. Наблюдала то за метелью, то за снежинками, кружащимися в воздушном танце, то за синичками да воробьями, прилетающими к кормушке. Иногда Матвеевна просила Анютку повесить за крючок на старую ранетку кусочек сала, и тогда синички собирались на нем целыми стайками.
А иной раз, когда за окном сгущались сумерки, а известные дела не хотелось начинать, старушка просто сидела в тишине и слушала ходики. Они были очень старые, эти ходики, ровесники ее младшей дочери. Когда-то Петр привез их из города. Было это почти пятьдесят лет назад. Столько времени прошло с тех пор, столько воды утекло, а им хоть бы что. "Тик-так" раздается в комнате, "тик-так" прорезает тишину. Когда слушаешь бег стрелки по кругу, кажется, что и время не так уж и быстро идет. Стрелка была немного кривовата и старушка слышала как она еле слышно задевает циферблат. "Тик - так" и комната погружается в воспоминания. Каждая вещь дышит историей, впечатлениями, прожитыми давным-давно, потому Валентина и не хочет раставаться с "этой старой рухлядью", как выражаются ее девочки. Да и зачем старухе новая мебель и занавески?Ну и что что ковер на стене уже ни у кого не висит -не модно? Ну и что что диван скрипит, а сервантов ни у кого уже и не осталось? У Матвеевны один ответ: "Вот помру и делайте тогда что хотите, хоть на свалку все выкиньте".
Старушка вспоминает своих детей и внуков каждый день. Никогда не обижается на них что редко звонят и еще реже приезжают. Они молодые, у них своя жизнь, а какой интерес со старухой.
Иногда, когда приходит Анечка и начинаются их долгие разговоры, Матвеевна иной раз скажет:
- Задержалась я что-то на этом свете, устала уже, хочу к Петру. Вот бы так же уйти тихо и не обременяя других, как ушел Петюшка.
- Бог с вами! - ипуганно взмахнет рукой Анна, - зачем вы так?
- Ты не пугайся, я уже жизнь прожила, все, что хотела - сделала, устала жить, надо бы и честь знать.
Не понимает женщина старушку, не понимает как можно хотеть не жить, как хотеть стремиться на покой.
- Я когда как ты была, тоже такие мысли не допускала, а теперь спокойно отношусь к этому - это же жизнь.Одни приходят, а другие должны место освободить для них. Чего зря небо коптить?
Еще пятнадцать лет прожила Матвеевна после ухода любимого мужа. Ушла тихо, во сне. Прожила фактически в одиночестве. Хоть и вырастила она двоих дочерей, и нянчилась с маленькими внуками, и правнуков успела посмотреть, но никогда никого не просила жить рядом. "Чего меня охранять? - и всегда улыбалась при этом. - Я же не склад. Живите, учитесь, работайте, звоните иногда и приезжайте. Вы молодые, вам жить, а я свое уже прожила, как считала нужным".