Бабушкино ожидание.
Я не был в этой деревушке много лет. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как я в последний раз проходил по её единственной улице. Тогда она казалась для меня, семилетнего мальчишки, огромным проспектом, но на самом же деле ничего особенного. Самая обычная узкая улочка с домами по бокам и тянущимся забором. С дворов слышался брёх собак, хрюканье свиней, мычание коров, кудахтанье куриц. Не надо было никаких зоопарков, так как живности хватало. Вообще, детство казалось безоблачным, таким, где солнце светило ярко, а шоколад казался необычайно вкусным. Конечно, с годами всё это померкло, но какие-то воспоминания по-прежнему оставались со мной, грея сердце о проведённом здесь безмятежном времечке.
«Куда всё подевалось? Почти нет людей, всего лишь несколько стариков. Ещё год или два, и это место полностью перестанет существовать».
Оставив автомобиль за деревней, я двигался дальше пешком, желая вновь и вновь погружаться в свои воспоминания прошлого. Именно здесь я проводил лето, когда меня отправляли к бабушке, а после смерти родителей, именно она, уже тогда немолодая, заботилась обо мне, отдавая всю любовь. И именно отсюда я ушёл в армию, чтобы покинуть эту деревушку на десять лет. Но теперь пришло время вернуться…
«Десять, на первый взгляд, долгих лет, пролетели в одно мгновение».
В принципе, здесь всё осталось, как и раньше, те же небольшие домики, та же не асфальтированная улица, давно позабытое спокойствие, которое ни в какое сравнение не шло с городской суетой. Время здесь застыло навсегда.
Приблизившись к знакомому дому, я поднялся на крыльцо, толкая дверь. В нос ударил приятный запах свежего хлеба, готовящейся пищи. Я сглотнул, делая ещё один шаг по направлению к комнате, заглядывая в неё, замечая знакомый сгорбленный жизнью силуэт.
— Бабушка, — выдохнул я, заключая старушку в объятия
Ей было за девяносто, но выглядела она по-прежнему… Невысокая, сухонькая, с седыми волосами, спрятанные под платок.
— Егорка, ты ли это? – удивилась она, подслеповато щурясь.
Потом, как и раньше, я уселся за стол, лопая за обе щёки вкусный ужин, рассказывая о своей жизни в городе. Бабушка находилась напротив, устроившись на лавке, сложив руки перед собой, словно школьница, слушая, иногда покачивая головой, по-видимому, своим каким-то мыслям. Её морщинистое лицо излучало счастье.
— Ты бы хотя бы жену привёз, детишек, — проговорила она.
— Потом, — отмахнулся я с небрежностью. – Сама скоро их увидишь, и познакомишься.
Она лишь глубоко вздохнула, как-то печально.
Просидев таким образом до поздней ночи, я наконец направился в свою комнату, улыбаясь точно мальчишка. Бабушка осталась убирать со стола, что-то бормоча себе под нос, разговаривая сама с собой. Подруг у неё не было, поэтому она и нашла собеседника в лице самой себя.
«Обязательно заберу её в город, — подумалось мне тогда перед сном. – Пускай хотя бы в старости посмотрит мир, а то ведь ничего кроме своей деревни не видела».
Решив таким образом, я со спокойной совестью погрузился в сон, проспав до самого утра аки младенец. А когда проснулся, на дворе уже вовсю сияло летнее солнце.
— Бабуль! – прокричал я громко, бодро. – Завтрак готов? Твой внук жутко хочет есть!
Одевшись, я осмотрел свою маленькую комнатку, ошеломлённо уставившись на кровать. Постельное бельё исчезло, а я, получается, проспал всю ночь на прохудившемся матрасе.
— Что за шутки!
Нахмуренный, я выбрался в большую комнату, изучая обстановку. Вся теплота этого дома растворилась, оставив лишь серость, да пыльное запустенья. Стулья стоят перевёрнутыми на столе, а лавка заставлена старыми пожелтевшими газетами, аккуратно сложенные в стопочки.
— Бабуль? – сделал я очередную попытку позвать.
В голосе слышалась неуверенность, лёгкая дрожь, словно у сопливого пацана, который вот-вот заплачет, когда проснувшись утром, вдруг осознал, что увиденный сказочный мир, это всего лишь сон.
— Бабуль! Ты где?
Громко топая ногами по деревянному полу, я ввалился в кухоньку, затравленно осматриваясь. Печка холодная, давно не топившаяся, и повсюду всё та же пыль, да паутина.
Ничего не понимая, я метался какое-то время по дому, пока наконец не очутился на дворе, который весь порос сорняком.
— Да что за чертовщина здесь происходит?
От хорошего ленивого настроения не осталось ни следа. Бабушка пропала, а с домом происходило нечто непонятное.
Открыв скрипучую калитку, я медленно двинулся по единственной улочке, пока не заметил одиноко сидевшую на лавке фигуру. Это был дед Митя, которого я сразу узнал. Он щурился на солнце, дымил самокруткой, лениво отмахиваясь от кружившихся вокруг него назойливых мух.
— Егорка? – удивлённо переспросил он, когда я представился. – Вымахал вон как! Прямо, как твой дед в молодости. Помню, богатырским здоровьем он обладал, а девки на него так и липли. Как взглянет на них своим чёрным глазом, будто заворожит. Они и готовы были перед ним стелиться. А он и пользовался этим.
Старик тихо хихикнул, уставившись в пустоту, находясь в далёком прошлом, в своей молодости. Впрочем, в такие года только и остаётся раз за разом погружаться в минувшее.
— Скажи, ты не видел мою бабушку?
Он покосился на меня, пыхнув вонючим дымом.
— К ней значит приехал?
— К ней, — быстро закивал я. — Где она? Здесь?
— Да здесь, конечно. Где же ей ещё быть.
Облегчение разлилось по всему телу. Я не сошёл с ума, и мне всё это не привиделось. Вон, и старик тоже мог подтвердить… А дом…
«С этой загадкой я разберусь позже».
С кряхтеньем поднявшись, девяностолетний старик повёл меня прочь от домов, к ближайшим деревьям. И чем дальше мы уходили, тем больше я хмурился. Ведь мне было прекрасно известно, что там находилась, за этой зелёной стеной из растительности.
— Вот она – проговорил дед Матвей. – Лежит уже здесь, как пять годков. Рядом с мужем и поклали.
Он указал кривоватым пальцем на маленькую могилку, как и все остальные здесь, поросшие сорняком и какими-то лесными цветами.
«Но как это возможно?» — спрашивал сам себя я, так и не находя ответа, хотя по-видимому, он был очевиден.
Мне представилось ожидание своей бабушки, которая каждый день вставала с надеждой, что именно сегодня приедет её внук, но тот не приезжал, потому что забыл о ней. У него имелись дела поважнее. Всегда находилось что-то неотложное, бизнес, семья, выезды на природу с приятелями, отпуска в других странах…
«Почему я не приехал раньше? Что мне мешало?»
И от этих мыслей мне стало грустно и тоскливо.
— Она тебя ждала, — вздохнул рядом находившийся старик. — Ждала всё это время, но не дождалась... Вот так оно бывает, Егорка.
Он вяло махнул рукой, а после побрёл медленно прочь, оставляя в одиночестве, перед покосившимся слегка крестом, со своими невесёлыми мыслями.
— Прости меня, бабуля. Прости, если сможешь. Извини за то, что не оправдал твоих надежд. Я ведь мог приехать, ещё после армии, но всё откладывал на потом, а оказалось… Оказалось, что ты не вечная.
Я по-прежнему стоял перед могилкой, размазывая по лицу слёзы и сопли, вспоминая доброе бабушкино лицо, и её глаза… Глаза, в которых находилась вся мудрость мира.
И даже после своей смерти, старушка смогла пересечь невидимую границу, чтобы ещё раз, в самый последний, увидеть своего внука. Такова была её печаль, одиночество. А теперь же она ушла навсегда, и я ничего с этим не мог поделать, так как было слишком поздно. Поздно для всего.
