Прошло около пяти лет. Я пошёл в старшие классы. Предстояли государственные экзамены, что позволяли затем без особых хлопот поступить в любой государственный университет. Все свои летние каникулы я в основном посвящал подготовке к этим экзаменам. Не на шутку увлёкся занимательной физикой и другими точными науками, и параллельно с подготовкой, корпел над научно-популярными книгами, коротая, таким образом, скучные и унылые деньки.
Родители сетовали на меня, за то, что сутками на пролёт просиживал дома вместе с умными книгами, иногда с научно-фантастическими, вместо того, чтобы эти драгоценные часы посвятить девушкам. Ведь я стал юношей в самом рассвете сил, и весь свой талант мог бы проявить перед барышнями.
Как-то в один прекрасный, солнечный и жаркий день, мой отец зашёл ко мне в комнату. Я имел обыкновение рано вставать и в этом мы с отцом хорошо сходились, а всё потому что, я у него перенял это свойство и стал жаворонком. Отец предварительно отбарабанил в дверь, войдя со словом «можно?». Он знал, что я уже не спал и смело открыл дверь, громко поприветствовав.
- Привет, пап, - кинул я и снова уткнулся в задачник по физике.
- Сынок, можно с тобой поговорить?
- Конечно, па. Спрашивай что хочешь, - отбросив свою книгу, изрёк я.
- Сынок, я вот что хотел спросить, да всё никак. Сам понимаешь у меня работа тяжёлая, да некогда.
- Ну, давай, па. Спрашивай.
- Хорошо, сынок. У тебя есть девушка?
- А почему ты спрашиваешь? – осторожно спросил я на вопрос.
- Да так, интересно. Просто я стал замечать, что ты сутками просиживаешь за своими учебниками, - отец бросил взгляд на книгу, которую я швырнул в постель, ещё кстати не застланную, - Нет, я конечно понимаю, что тебе предстоит сдавать экзамены, поступать в университет. Это тоже надо, но одно, как говорится, не мешает другому. У тебя хоть знакомая подруга есть?
- Ну, конечно, па. У меня много подруг и друзей, - я замолчал и посмотрел в глаза отцу. Но он ожидал от меня большего, а я оказался, как всегда, не очень многословным.
- И что тебе мешает пойти лишний раз погулять? - продолжил он.
- Почему же? Я выхожу гулять.
- Но очень редко, как я погляжу. Даже сегодня, я уверен, что если бы не зашёл к тебе сейчас и не заговорил с тобой на эту тему, ты бы опять просидел за книгами, не так ли сынок?
Отец улыбнулся, давая понять, что хочет со своей строгостью лишь добра мне и больше ничего. Я улыбнулся в ответ, и отец поднялся с места, подытожив:
- Сегодня я сам прослежу, чтобы ты не сидел дома, а пошёл прогуляться. А сейчас пойдём завтракать.
- А что у нас сегодня на завтрак, па?
Мамы часто не было дома. Работа её требовала постоянной езды по командировкам, и на сей раз она была в дороге, разъезжая где-то по стране.
После аппетитного завтрака, представляющий собой картошку с курицей, я собрался прогуляться. В голове копошились разнообразные планы по поводу того, как провести сегодняшний день. И первый на ум приходил мой сосед Гриша. Данное слово «сосед» понятие в данном случае растяжимое, аж на целых восемь подъездов. Мы с ним познакомились постольку, поскольку вместе посещали какое-то время клуб знатоков, а вскоре выведали, что являемся соседями по дому. Он пришёлся мне по «вкусу» в плане знаний и кругозора. Весьма смекалистый и интересный человек, всегда есть о чём с ним поговорить. У него хорошо подвешен язык, он никогда не ляпал какую-нибудь глупость, и много раз спасал, как меня, так и себя, из затруднительного положения. Не один раз мы уходили целехонькими из толпы неприятелей и наших заклятых врагов.
По поводу того, как провести день, тоже не было задачей. Гриша всегда что-нибудь придумывал занимательное. Иногда я сочинял какую-нибудь игру или развлечение. К тому же, давненько ему рассказал об этом кольце и про тот ужасный день, но он хотел бы поверить, если бы не был таким заядлым реалистом и материалистом. Ему подавай только обоснованные факты и доказательства. Но у меня их не было в наличие, сколько я их не ждал. Честно говоря, я бы больше и не желал с ними столкнуться, как бы мне не хотелось убедить Гришку.
Дело того дня как-то быстро замяли, не разрешив ни на йоту вопросы. Я своему другу приносил кипу газет из архива библиотеки, где на целые страницы красовались статьи и фотографии бедных родителей. Мне самому какое-то время было интересно, что сталось с ними. Возможно, многие не выдержали суровости результатов, и «сошли с роликов», а сейчас отбывают пожизненный срок в психбольнице. Когда был самый бум в мире средств массовой информации, я следил за каждой строчкой в газетах, за каждым словом по телевидению и по радио в новостях. Много высказывались по этому поводу, как эксперты, так и любители раздуть «свежачок», но никто ничего конкретно не говорил, парируя словами вроде «возможно», «скорее всего», или, например, «массовый психоз родителей», или «паранормальная парадигма». Я давно зарёкся похоронить в себе всю правду, несмотря на то, что судьбы тех родителей были исковерканы на века. Я понимал, что это жестоко с моей стороны. Но тогда я был мальчишкой и мало чего осознавал, да и сам пока оклемался, стараясь стереть из своей памяти всё, потому что это «всё» пугало меня тогда до смерти. Сколько бессонных ночей прошло с тех пор, пока не подрос и не стал относиться к прошедшему лишь с интересом и любопытством. А со своим подрастанием и зрелостью всё больше понимал, что поезд уехал, поздно лечить тех родителей, да и опасно. Они могут мою ложь воспринять кощунством и издевательством, и бог весть знает, что могут сделать со мной.
Всю правду знают лишь я и Гриша, мой лучший друг. Я доверял ему, не только как другу, но и как крепкому скептику. Ведь как я сказал, он до сих пор не верил в мои сказки, а если он во что-то не верит, то он также хранит эту информацию в себе, как будто её не существует.
Мы вместе даже пытались докопаться до истинны. Множество раз проводили опыты с этим кольцом, но всё безуспешно. Распиливать, жечь или проводить химические реакции я сразу запретил Гришке и строго настрого наказал этого не делать. Вдруг после соответствующей обработки кольцо утеряет свои способности, а оно может в один прекрасный день пригодиться. Необходимо было подождать, я упрямо верил, что кольцо опять вступит в действие. Интуитивно чувствовал, что они не бросят свой «сингулятор» на произвол судьбы, и, конечно же, был на чеку, постоянно вынашивая эту мысль.
За эти годы я разгадал парочку тайн. Во-первых, зачем им понадобились эти «сингуляторы»? Дело в том, что они, не известно откуда взявшиеся твари, тоже имели свой процессор, т.е. мозг, и на них писклявые коробочки могли влиять ровно также, как и на людей. Чтобы не происходила коллизия, т.е. они не начали сталкиваться мыслями со своими собратьями, «сингуляторы» экранировали поле гипноза. Мне это было интересно как физику, и я частенько задумывался над этими, казалось бы бредовыми, с первого взгляда, мыслями. В эти думы с удовольствием вливался и Гриша, такой же знаток и мыслитель, и мы оба поражались глубокой логикой и задумкой этих «нечто». Удивительно, что Гришка, не веря в эти бредни, с активным наслаждением предавался размышлениям над ними. Ему нужна была лишь каша для размышлений, больше ему ничего не нравилось.
Во-вторых, почему я увидел с этим «сингулятором», когда прятался в машине, мужчину, а не «реальность»? Ведь мужчина – это образ, который они придумали, возжелав для людей. Этот вопрос тяжелее, но, как мне кажется, мы с Гришкой и его отгадали. Казалось бы, кольцо должно было сработать, но нельзя забывать и тот факт, что сам же увеличил мощность «гипнотизёра», тем самым мои мысли, которые очень слабые по сравнению с этими формами жизни, были усвоены и прочитаны им. Ему померещился его сородич, до каждой детали, именно как я его обрисовал. А детское воображение, как известно, очень мощное, не такое притуплённое, как у взрослых, у которых океан жизненных забот и хлопот. За своими проблемами взрослые разучились создавать сказочные миры в других красках, разучились быть наблюдательными и внимательными, как когда-то в детстве. Ведь придуманные миры детей, есть не что иное, как мелочи во взрослой жизни, которые взрослые не замечают за вуалью этой притуплённости.
При увеличении мощности в тоже самое время не подействовало и моё кольцо, поэтому я увидел его мысли и всё. Только не понятно, почему не произошла коллизия в этом случае, видимо, причастны силы «гипнотизёра».
Но главнейшим вопросом, несомненно, оставался вопрос цели. Какую цель преследовали отродья в своих злодеяниях? Зачем убивать детей столь изощрённым и хитрым способом? Если допустить, что это внеземная цивилизация, и они жаждут покорить Землю, а затем Галактику, то почему они не реализуют это открытым, военным методом, по всем правилам вселенской войны? Почему не покажут своё оружие в честной битве? А судя по технике, которая мне продемонстрировалась, они находятся на более высокой ступени развития, нежели человечество. С такой совершенной мощью им не далеко покорить Вселенную.
Над этими сложнейшими вопросами можно долго раздумывать длинными зимними вечерами, чем я и занимался эти бесконечные пять лет. А в качестве «дров для растопки печки» избрал газеты, которые я целый год подробнейшим образом изучал вдоль и поперёк, выпив при этом, наверное, сотни литров крепкого и густого кофе. Невольно вспоминается наивная и робкая статья, следующего примерно содержания:
«Раннее утро. Наша бригада журналистов выехала на место не задолго до внушительного скопления милиции и скорой помощи в районе Сухарева. Нас заранее не оповестили, в чём заключается ЧП и какую брать информацию в интервью. Проясняться стало только на месте. Целую вереницу мужчин и женщин сопровождали к машинам, как уголовников или психически помешанных людей. Мне и моим коллегам удалось собрать скудную информацию, по большей части в интервью с женщиной, вид которой красноречиво описал происшедшее (дальше распечатана её фотография).
Эксперты и независимые источники предположили первую рабочую гипотезу, а именно то, что в районе Сухарева 12 июня 2001 года, в домах под номерами 56 и 57, таинственным образом исчезли тела около 20 детей, предположительно до смерти измученные их родителями под влиянием массового психоза. Многие эксперты ссылаются на паранормальное явление, например, полтергейст. Сами родители утверждают, что после состоявшегося в этот день аттракциона, все дети целые и невредимые вместе с ними отправились домой. Следовательно, все подозрения на организацию детского аттракциона снимаются. Все до единого родителя уверены, что их дети укладывались спать в своих комнатах. Один мужчина, очевидец тех событий, выходил на балкон покурить, приблизительно в половине второго ночи, и мог наблюдать уборку аттракциона бригадой этой организации. И снова ничего подозрительного и странного он не приметил. Обычная плановая уборка и загрузка блоков аттракциона в грузовики. Название не оглашается по причине не желания самой организации, ибо это может попортить репутацию фирмы. Известно, что эта организация действительно выезжала на плановую работу в этот день в этот район, эта информация проверена официальными органами.
Некоторые авторитетные источники утверждают про массовую сомнамбулу. В сомнамбулическом приступе (лунатизм) родители совершили то, чего сами не ведали. На практике такие случаи часто встречаются. Но данная гипотеза ничем не подкрепляется, так как тела пропавших детей до сих пор не найдены. То, что ко всему причастны родители, нет никаких сомнений – на одеждах, лицах, руках и ногах зафиксирована кровь детей.
Чрезвычайно любопытен тот факт, что на упомянутых одеждах, после соответствующей лабораторной экспертизы, была обнаружена кровь не только своих детей, но и соседских. Например, у Анны Михайловны на манжете найдена кровь дочки Тамары Николаевны и так далее. Значит, местом преступления были не квартиры упомянутых родителей, а определённое место сбора, вероятно в лесу, расположенном рядом возле домов. В данный момент оперативными органами ведётся поиск тел убитых и жестоко исковерканных детей»
Или, например, такая любопытная статья, или даже заметка, неделю спустя:
«Дело об убийстве двадцати детей в районе Сухарева 12 июня 2001 года до сих пор ведётся. Почти все силы города подключены для расследования данного дела. Опер группа в течении недели прочёсывала каждый миллиметр леса. Весомых результатов добиться пока не удалось, если не считать «мелочь», как выразился детектив Рыбкин. Под ней он подразумевал исследуемый в данный момент участок леса, возле старого каштана, в двух километрах от кольцевой дороги. Эта зона является слабой на данный момент уликой, где обнаружена помятая трава, предположительно от тела мужчины и детские следы, обрывающиеся, к сожалению, за несколько метров от того места. Следователям повезло, что всю неделю стояла сухая и жаркая погода, иначе бы и эти улики были бы стёрты».
Целая кипа макулатуры собрано у меня с тех пор. Ворох разнообразных газет валяется в письменном столе, собирая многодневный жёлтый слой пыли, и большинство из них не представляет никакого интереса, не несут ничего нового.
Итак, в этот солнечный и прелестный день, я сытый и довольный зашагал в восьмой подъезд. Наш дом располагался почти в центре города, родители всё сделали, сменяя месторасположение жительства. Таким образом, мы семьёй передислоцировались с края города в центр. Тех новостей для родителей хватило, чтобы, во что бы то ни стало собрать «пожитки» и умотать от греха подальше. В Московском районе по большей части многолюдно и безопасно, поэтому родители сразу остановились на своём выборе здесь. Действительно, вокруг беспрестанно потоком протекала толпа народа, на детской площадке вечно копошились ребята, по дороге сновали денно и нощно автомобили, не редко создавая многометровые пробки из-за гигантского перекрёстка двух проспектов. Рядом построили супермаркет, сбоку нежно прислонялась сберкасса. Людям непременно такие заведения требовались как воздух, поэтому наш квартал весьма востребован. Особенно бешеный круговорот начинался в часы пика, когда лучше не попадаться под ноги и колёса, ибо не мудрено увлечься в всеобщий поток «люде мешалки».
Я бодро проколоколил в звонок. Друг отнюдь не торопился открывать дверь. С сонным и ленивым видом он отворил дверь, проскрипев петлями до самого первого этажа.
- Когда Вы уже смажете эту проклятую дверь?
- Не называй её проклятой. Она нам прослужила почтенный срок и не собирается сдаваться.
- Надеюсь, у тебя сегодня нет родителей дома? – поинтересовался я, оглядывая квартиру.
- Нет. Они как всегда на выходных кутят по гостям и городу. Они у меня любят пышность и празднества
- Замечательно, чем займёмся, друг мой? Ты вообще то не против, что я к тебе нагрянул?
- Да что ты, нет, конечно. Я всегда рад тебя видеть, Мишка, - он похлопал по-дружески по плечу, затем по спине и сорвался с места в ванну, - я только что встал, сейчас умоюсь, а ты располагайся, чувствуй себя как дома.
- Ты не будешь против, если включу телевизор?! – выкрикнул я из зала, чтобы Гришка услышал меня за звукоизоляционными стенами в ванной, - Сейчас начнутся утренние новости!!!
- Включай!!!
Я нажал на единичку и попал на местный канал. Отложив пульт в то место, где взял, и откинулся в широкое и удобное кресло.
- Сегодня на улице Володарского бдительный сотрудник правоохранительных органов обнаружил бригаду из организации детского аттракциона, монтирующую детскую горку и карусели, - извёргся голос диктора из телевизора.
С этим предложением я подскочил в мягком кресле и придвинулся поближе, рухнув на ковёр. Тело моё задрожало, пургой заметалось воспоминание того жестокого и коварного дня.
- Наш город никогда не забудет исчезновение двадцати детей в районе Сухарева пять лет назад. Сотрудник затребовал лицензию на проведение мероприятия и полный отчёт. Сотрудники организации оказались весьма вежливыми и деликатными. Без намёка на подозрения, начальник бригады предоставил официальный документ, корректно объяснил ситуацию и план о проведении мероприятия. На данный момент с места был произведён звонок на фирму, все данные сходятся. Для безопасности на площадке оставили патруль из одного человека. Этот сотрудник добровольно согласился проследить за всей ситуацией.
- Боже, какие глупые люди, - подумал я в слух.
- Что ты говоришь?! – сквозь пену зубной пасты прошипел Гриша.
- Ты не слышал только что новости?!
- Нет!
Когда Гриша вышел из ванны, свежий и сияющий блеском чистоты, на мне не было лица.
- Что такое с тобой? – забеспокоился он и сам переменился в лице.
- Да, ничего особенного.
- А что передавали по новостям, что-то злободневное?
- Помнишь, я тебе рассказывал про тот аттракцион? – вопросил я, выпучив на него глаза.
- Конечно, помню. Ты тогда всё не унимался, все уши мне прожужжал
- Так вот, ЭТО снова началось, - я сделал ударение на слово «это» как-то ненароком.
- Что ты хочешь этим сказать? По новостям сообщили, что где-то опять ставят аттракцион?
- Не где-то, а на улице Володарского.
- Да, что ты так въелся к этому аттракциону? Сотни подобных парков развлечений, сотни детей и взрослых получают удовольствие от них. Ты знаешь, сколько в месяц разъезжает таких парков на колёсах?
- Нет, ты меня не понял. Ты знаешь, где находится эта улица?
- Успокойся, ты уже как параноик, - сердито и раздражёно произнёс Гриша, явно недовольный этой темой. Он развернулся в направлении кухни.
- Тебе чай или кофе? – раздался Гришкин голос через минуту.
- Давай, кофе, если можно.
- Конечно, можно.
- Извини, что я погорячился, - мягко сказал Гришка, когда вносил чашки с горячим
кофе в комнату, - выпей лучше кофе, успокаивает нервы.
- Спасибо, Гришка. На самом деле я немного чего-то взбудоражился.
- Рассказывай лучше скорее, что конкретно сказали в выпусках новостей?
Я пересказал слова диктора, цитируя некоторые отточенные фразы. Для меня слово «аттракцион» стало крылатым, только несло в себе не положительное, а что-то очень негативное и скверное. С произношением этого слова, с каждым разом у меня восстанавливалась страшная бывалая картина, трагичная и неописуемая. Только я думал, что начал относиться равнодушно, дабы не теребить свои пошатанные нервы, оказывается, нет.
Гришка с пониманием и с сочувствием, как ко мне, так и к родителям того дня выслушал меня, затем промолвил:
- Я понимаю тебя, что ты пережил. Не поверишь, но я начинаю тебе верить. Даже, если всё было по-другому, исход плачевный и заслуживает внимание, но это не означает, что теперь мы должны что-то предпринимать с каждым аттракционом. Их несколько десятков выезжает за месяц, и до сих пор пропажи детей не было, все в целости и сохранности.
- Наверное, ты прав Гришка. Но у меня предчувствие, что мы должны проверить сегодняшний аттракцион.
- Ну, раз у тебя интуиция, то надо проверить. Сколько я тебя знаю, она тебя не подводила, не так ли?
- В этом мы ещё убедимся.
На этом мы и порешили, но после завтрака Гриши. Я отказался от завтрака, поэтому размерено потягивал своё кофе, переместившись вместе с ним на кухню, потому что ненавидел одиночество.
В дверь яростно и настойчиво зазвенели. Я даже едва не поперхнулся своим кофе. Мы переглянулись между собой и Гриша как бы мысленно, сказал – я никого сегодня не жду. Не вставая со своего места, я навострил уши и целиком устремил свой слух в прихожую, где Гриша встречал нежданного и незваного гостя.
- Здравствуйте, - прогорланил мужской голос, - Вы, кажется, сантехника вызывали?
- Нет, Вы ошибаетесь.
- Хм…У Вас ничего не протекает, краны в порядке? – спросил он, глядя в бумажку, которую извлёк из своего дипломата.
- Нет, у нас всё в порядке.
- Вы уверены? У меня Ваш адрес указан.
- Нет, точно. Мы не вызывали сантехника.
- Тогда извините, - с этими словами сантехник повернулся и ушёл. Гришка беззвучно закрыл за ним дверь и вернулся к завтраку.
- Сантехник? А он случайно не в синем комбинезоне?
- Да. Как ты отгадал? – с набитым ртом промямлил Гриша.
Меня как окатили кипятком, и я вскочил с табуретки, слоняясь вокруг, как сумасшедший.
- Дай мне скорее кольцо, - попросил я, как можно тише.
- Да брось ты, теперь каждый в синем комбинезоне птица пришелец? – пошутил Гришка, но с долей сарказма.
- Пожалуйста, Гриша. Пока он не ушёл далеко.
- Ладно, - пробубнил он и неохотно поднялся со стула.
Гриша пошёл в свою комнату и достал из ящика немного потускневшее кольцо. Мы когда-то с Гришкой договорились, что кольцо будет лежать у него, в случае, если они вернуться ко мне.
Я выхватил из рук кольцо, одевая его по пути, и ветром пронёсся к двери и прилип к глазку. Вот, то, что я ждал эти годы, в своём неизменном обличие. Тварь стояла спиной ко мне, и я мог видеть её лысый лоснящийся затылок. За тем же комбинезоном всё так же не смог увидеть то, что находится под ним. Теперь я обозревал птицу со спины, ведь пять лет назад мне этого не приходилось. За материей отчётливо обрисовывался бугорок, что-то наподобие шишки. Может быть это крылья, первое, что пришло мне в голову, ведь морда птичья.
Пришелец разговаривал со старухой напротив о чём-то. Хихикающий Гриша прокрался ко мне и шёпотом иронично спросил:
- Ну, что? Монстры атакуют?
- Погляди сам, неверующая Фома, - предложил я, оторвавшись от глазка и отодвигаясь от двери. Снял кольцо.
Я приготовил победное выражение лица, надеясь, что Гришка сдастся, потерпев поражение. Я думал, что, наконец, уничтожу в нём тень сомнения в его мировоззрении. Но фортуна и на этот раз мне не благоволила.
- Твоё чудище уже ушло, - с теми же иронично сияющими глазками, констатировал факт мой друг.
- Не может быть. Куда оно могло так быстро деться?
- Ты прости, дружище, но это уже чересчур. У тебя мания, ты уже помешался на этих монстрах, чудовищах и бог весть, что ещё. Только не обижайся, но мой совет – сходи к психологу, - с полной серьезностью порекомендовал он.
Я естественно обиделся. Бывают же на свете такие непробиваемые лбы, как Гришка. Придётся изрядно попотеть, чтобы доказать ему свою правоту. Но для этого его надо силком вытащить на улицу Володарского, чтобы он, наконец, увидел всё своими собственными глазами.
- Но мы же всё равно сходим, как договорились, на улицу Володарского?
- Конечно. Но я иду только из-за того, что хочу прогуляться. Не думай, что ты меня заинтриговал, - с не отходящей улыбкой подчеркнул Гриша и вразвалочку вернулся к остывшему завтраку.
- Хорошо. Посмотрим ещё, кому надо будет идти к психологу, - съехидничал я напоследок себе под нос.
Пока друг плотно насыщался остывшими, но сочными котлетами, я подгонял его, начиная неизбежно надоедать. Моя докучливость и назойливость начала его раздражать, от чего он бросил с шумным звоном в тарелку свою посеребренную вилку, которая досталась ему от его бабки из сервированного набора.
- Надоел!!! – проорал он, что я вовсе не ожидал от него.
Мне показалось, что ещё одно мгновение, и он начнёт проявлять свою агрессию. Никогда не видел своего друга таким взбешенным, поэтому для безопасности прекратил зудеть.
- Извини, пожалуйста. Доедай не торопясь. Просто я действительно волнуюсь за детей, ты уж прости меня.
Гриша промолчал, посмотрев на меня строгими, но справедливыми глазами.
- Я на тебя вовсе не злюсь. Этим хотел сказать, чтобы ты мне позволил покушать.
- Пожалуйста, - после этого мы просидели в гробовой тишине.
* * *
Двадцать или тридцать минут спустя мы с Гришкой стояли на остановке в ожидании автобуса под номером 69, который завезёт нас в заброшенный и безлюдный октябрьский район. Эта область города прославилась своими свалками, зловонием и мрачностью. Район считался индустриальным, что, несомненно, являлось плюсом в урбанизации неизведанных частей города, но огромным минусом в экологии окружающей среды. Примерно половина заводов были в необратимом запущении, они годами стояли и крошились под натиском времени и непогоды. Этот естественный процесс довёл район до руинного и безвластного вида. С северным ветром прилетал кислый и вонючий запашок загородной свалки, находящейся по туже сторону от скверного района. К несчастью улица Володарского располагалась на границе между мусорочной свалкой и порушенного серого завода по переработке пластмассы. Чёрная гарь омрачала серые улицы района, а смрадный душок придавал к общему фону ещё более гнусное впечатление.
Оба мы были далеко не в восторге от этого района, но к превеликому несчастью наш пункт назначения лежал именно здесь. Невольно закрадывается сочувственная мысль о несчастных семьях и детях, вынужденных проживать в столь отдалённых и невзрачных местах. Социальный уровень в таких районах, как правило, был аккурат окружающей обстановке. Но человеческие жизни боролись за «цивилизованное» существование, за высокую ступень в правовом статусе. Так как ни одна жизнь в этом жестоком мире изначально не имеет преимущества перед другой. Сила власти, зависти и стремление к наживе разделили эти жизни, и биологический естественный отбор не прошёл мимо. Но даже среди низкого социального уровня имеется достижения и хорошие результаты. Улица Володарского в этом плане сильно опередила другие улицы этого района и выдвигалась на самую примерную и подражательную.
Гриша лучше меня ориентировался во всех переулках и закоулках этого района, поэтому я смирено ступал за ним, после того как, наконец, автобус забросил нас на отшиб цивилизации.
Я часто озирался на пики грозных и серых зданий, бывших бог весть каких заводов. Даже в моём возрасте они внушали недетский страх о приведениях, сектах со своими жертвоприношениями и всего криминального мира. Казалось, за каждой побитой и обсыпанной стеной затаился целый притон сатанистов, либо наркоманов, или целая армия серийных убийц, медленно затачивающих о камни своё холодное оружие. Невыносимый запах мусорочной свалки вызывал рвотный рефлекс, особенно этот кислый и удушающий запашок горелого мусора. Власти, наряду с захоронением всего городского мусора, делала попытки сжигать горючие отбросы, тем самым, найдя новый метод утилизации. Иногда мелькали жилые здания, такие же заплесневелые и мрачные. Окна большинства из них, которые мне довелось увидеть, закоптились миллиметровым слоем угля и всякой другой омерзительной гадости. Не самые запущенные ещё как-то пропускали дневной свет в квартиры, а остальные перекрывали их доступ, наверное, создавая внутри подобие склепа. Я старался не отставать от друга, так как здесь действительно стал ощущать себя не спокойно, как не в своей тарелке. К тому же, ко всему прочему, я вообразил на фоне этого пейзажа аттракцион смерти и их мерзких хозяев, празднующих в кровавом пире свою победу. Очень удачно и на этот раз они избрали место своего «пиршества». Такое же безлюдное, без лишних свидетелей, и такое же запутанное. Мой «Сусанин» видимо потерял курс, потому что стал замечать в нём нарастающее беспокойство. Он сосредоточенно высматривал редко имеющиеся таблички с названием улицы и что-то настырно анализировал в голове. Скорее всего, вспоминал карту города и все названия переулков. Тут он остановился и уставился в одну точку.
- Что-то стряслось? – насторожился я
- Не могу никак вспомнить в какой стороне улица Володарского. Тебе не кажется, что здесь мы уже были?
Я окинул знающим взглядом тусклые дома и с нотками сомнения произнёс:
- Мне тоже так кажется. Наверное, мы ходим кругами.
- Вот дьявольщина. Ты умеешь по Солнцу определять юг?
- Без проблем, - я задрал голову в точку зенита и сквозь пелену дыма от фабрик и заводов определил положение светила, предварительно глянув на время.
- Судя по тому, что уже полдень и солнце высоко над горизонтом, юг находится вон там, - и ткнул пальцем справа от нас.
- Ну, вот хорошо. Будем идти всё время на юг, а когда выйдем на кольцевую трассу, двинем западнее. А там рано или поздно попадём на нашу улицу.
- Лучше бы рано, надо поторопиться…, - заметил я, поправив друга.
Мы шли широким и частым шагом, но этому лабиринту не было конца. Нам пришлось несколько раз идти не строго на юг, огибая длинные ряды высоких каменных стен. В желудке многозвучно заурчало, как от двигателя моторной лодки. Он настойчиво затребовал пищи. Время неуклонно летело вперёд с бесстрашной скоростью и напоминало об обеденном перерыве. Нам необходимо было подкрепиться, но мы словно попали в замкнутый круг, из которого невозможно спастись. Эти футуристические здания были похожи друг на друга, как капли воды. Что не сооружение, то грязный классический параллелепипед, возносящийся к небу жестяными треугольниками крыш, либо кирпичные стены, отдающие зловонной сыростью и несвежестью. К двум часам дня, злые и уставшие от бесконечных мытарств, мы, наконец, зашли на артериальную кольцевую трассу. Настроение испортилось благодаря однообразному и удручающему зрелищу, благодаря алчному позыву насытиться и, наконец, от длительной и утомительной дороги. Прежде чем выскочить на долгожданную кольцевую, мы остановились на привале, невзирая на то, что скамейка подкашивалась под нами и одежда безвозвратно испачкалась. Но присущая выносливость и целеустремлённость сподвигнула нас нестись вперёд, вдоль трассы. Хотелось выть от мрачной фантасмагории, представшей перед нами. По шоссе стало легче идти, и мы расслабились во время движения, пытаясь завести разговор про свои потребности. Лишь когда организмы истощились до крайнего измождения, разговор не вязался, а потом и вовсе растаял. Долго ли, быстро ли мы достигли центральной дороги улицы Володарского, но время нас не интересовало, мы вовсе потеряли счёт времени. Нас лишь заботила цель нашего путешествия.
Возникла следующая задача. Найти саму детскую площадку на довольно крупной улице. Мы разбились пополам, дабы ускорить поиски. Чётная сторона улицы и все входящие дворы достались другу, нечётная, следовательно, мне. Условленное место встречи обозначили в конце этой титанической улицы, через определённое время. Если кто-то не является по прошествии этого время, второй не раздумывая, бежит на подмогу. Мы сверили часы и разбрелись по сторонам.
Я осторожно пробирался по проулкам с боязнью, что смогу наткнуться на тварей. Как заказной агент, прежде чем выскочить на открытое пространство, тщательно исследовал его из-за угла. Поэтому пролизывание местности проходило утомительно долго. Я несдержанно оборачивался по сторонам, мои ладони заледенели, лицо побледнело, хотя вокруг было жарко и на небе ни единого облачка, не считая искусственного дыма и копоти.
На одном из дворов стоял чёрного цвета автомобиль. Я бы не придал ему значение, если бы не броский пёстрый комбинезон водителя за слегка затонированным стеклом. Хозяин словно уснул и не подавал признаки жизни. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что это один из них, и он караулит машину и бесценное изобретение внутри неё. Я специально запомнил номер дома и автомашины, чтобы потом сюда вернуться, так как у меня назревала идея. Я обошёл этот двор стороной, дабы не мозолить лишний раз глаза. Вплоть до восемьдесят первого дома ничего подозрительного не приметил. Значит, логично предположить, что Гришке «посчастливилось» наткнуться на их ловушку, в которую уже, видимо, загнались несчастные и безвинные души детей.
Пять минут спустя я увидел страдальческое выражение лица Гришки с извиняющимися, налитыми слезами, глазами. Понурив голову, переминаясь с ноги на ногу, он не знал с чего начать. Переливающееся зайчиками золотистое кольцо на его пальце красноречиво всё сказало за него:
- Прости меня, Мишка. Я был не прав. Даже не знаю, как искупить своё «ослоумие»?
- Я на тебя вовсе не в обиде. Вот почему я молчал перед обществом, которое скорее поверит в зверское рукоприкладство бедных родителей, нежели в реальность. Масса – это как стадо баранов, сам понимаешь.
- Честное слово, - его красное лицо смотрело куда угодно, но только не в мою сторону, - мне очень стыдно. Как я мог быть таким бревном? То, чем я сейчас «налюбовался» есть наказание за мой неотступный нигилизм. Ты уж прости, теперь я поверил в каждое твоё слово.
Он поднял опущенные к земле ресницы и, зарыдав, пролепетал надутыми губами:
- Я должен был тебя послушать ещё тогда. Но видимо уже поздно…, - последнее слово он захлебнул, и по лицу заструились горячие слёзы.
- Полноте тебе рыдать, - пытался утешить своего друга.
Он близко воспринял к сердцу увиденное зрелище, и ему необходимо было прослезиться. Сентиментальностью и состраданием, насколько я знал, Григорий никогда не отличался, но эта сцена, не для слабонервных, пробила его на слезу. В принципе, любой человек так повёл бы себя, ведь изуверство и убийство чужды ему, не принимая в счёт, конечно, шизофреников и маньяков. Когда волна внутренних сполохов отступила и очередная не нахлынула, я поторопился смоделировать первое действие, применимое к нашей ситуации. Мясистое и опухшее лицо Гриши неуместно расстраивали моё желание молниеносно реагировать.
- Патруль до сих пор на посту? – задал я вопрос, когда краснота сходила с Гришкиных щёк, и он прекратил плакать.
- В этой мешанине я особо не успел обратить внимание, - всхлипнул он, - но по-моему не было.
- Из детей остался кто-нибудь живым? – позже я пожалел, что спросил его об этом, так как он опять едва не зарыдал.
- Мне кажется, что нет.
- Слушай, у меня родилась свежая идея, но она далеко не законченная, - признал я, - остальное подвергнем на самотёк. Другого пути я не вижу. По крайней мере, прольём на всё свет, и теперь исход не будет таким загадочным. Итак, слушай внимательно, - акцентировал я внимание, подчеркнув важность дальнейшего, - Я на своём пути сюда встретил чёрное аудио и в нём соучастника…
- Мне тоже повидалось чёрное аудио, - перебил Гришка и словно воспрянул духом, но тут же потух, предаваясь воспоминаниям, но сути идеи пока не понял.
- Замечательно. Надеюсь, ты запомнил дом, возле которого стоит чёрная иномарка?
- Думаю, да, - неуверенно прошептал Гриша. Девичье рыдание между тем прекратилось вовсе, и он старался быть, на сколько это возможно, собранным и серьёзным.
- Хорошо. Это нам очень кстати пригодится, потому что действовать надо будет незамедлительно и слаженно. Итак, ты подойдёшь к первому авто, та, что на моей стороне, - командным голосом приказал я, - затем, тем самым, заставишь его покинуть автомобиль. Если твоё присутствие ничего не вызовет, ненавязчиво постучи в боковое окно машины. После всего спросишь о какой-нибудь ерунде, а я между тем подкрадусь со спины и постараюсь его оглушить. Запомни, главное, чтобы он вышел из машины.
- Но как я это сделаю, по-твоему? – без энтузиазма, вяло вопросил Гриша.
- Понятие не имею. Гриша, ты же сообразительный парень, придумаешь что-нибудь.
Я отправился на поиски орудия, возможно преступления, оставив Гришу в раздумьях, как можно быстрее, чтобы он не вмешал меня в свою часть задания. На помойке не было трудоёмкой задачей отыскать железную трубку, в обхвате около пяти, семи сантиметров и порядочной длины. Труба, из белого чугуна, и на толщину не поскупились, соответственно весила прилично. Один удар наотмашь и можно уложить целого громилу. Я ступил во двор, за углом разминая руки, махая своей дубинкой пропеллером то вперёд, то назад. Главное не промахнуться, тщательно прицелиться и подобрать выгодную точку.
Не знаю как, но Грише удалось вызволить его на улицу. Гриша украдкой смотрел на меня, когда я выплыл на площадку. Мужчина что-то говорил, кивая на Гришкины слова, в то время как я вероломно подкрался из-за спины. Пред глазами успешно предстала панорама, и я мог контролировать всей ситуацией. Конец моей палки утолщался набалдашником, поэтому, чтобы удар пришёлся потяжелее, я взмыл им над головой мужчины и со всего размаху треснул по черепу. Гришка от потрясения даже замер на месте. Огласился подтреснувший звук и грузное тело с оглушительным грохотом повалилось на землю. Пока застывший Гришка стоял как столб, я проделывал, даже с каким-то остервенением и свирепостью свою задуманную процедуру. А именно, нащупал прибор под рулём, вырвал его с корнями и вдребезги бросил об асфальт, добивая железной трубой противный писклявый звук. Разнесся на мелкие осколки их изобретение, я приостыл. Меня разобрал жуткий кашель, такой, что даже Гриша вышел из остолбенения и принялся мне помогать, хлопать по спине, приводить меня в чувства. Когда всё улеглось, мы позволили себе взглянуть на неподвижное тело. Это можно описать, как парад метаморфоз. Устройство перестало функционировать, а вместе с этим на земле появился монстр. Как это не показалось бы странным, но в этой позе тварь была какой-то изящной и нежной. Превращение, а точнее исчезновение, последовало за первой трансформацией, через минут пять. Весь мешок вдруг закипел, забурлил, зашипел зловещим отзвуком. На всех конечностях образовались яркие пятна и язвочки, как солнечные пятна. Одновременно затылок чудовища обуглился, руки и ноги стали рассыпаться и подхватываться смерчиком и уноситься резкими прыжками прочь. Из светящихся пор заструились отчётливые пики света и испарин, всё сопровождалось и отдавалось дерзким свистом и шипением. Словно адский паровоз нанёс визит на землю обетованную с судьбоносной мессией.
Я повёл носом и резкий запах нечисти и гнили ударил точно в висок. Дальнейшее пребывание на месте не сулило ничего благого. Оно вздулось, как воздушный шарик и норовило рвануть, как перегретый до критической температуры котёл. Комбинезон разошёлся по швам, и теперь я смог различить весьма ворсистое покрытие тела чудовища. Густая шерсть быстро испепелялась и убиралась на глазах. Обманчивое вздутие быстро рассосалось и к скорому времени от птицы и мокрого места не осталось, в буквальном смысле этого слова. Все останки испарились и сублимировали до последней молекулы, исчезли в некуда. Полноценный организм распался, самоуничтожился в считанные минуты. Всё пропало без вести, и мы обомлели, потупившись в ту точку, где только что лежало «это». Но нельзя было мешкать, необходимо срочно действовать, выходить из потрясения. Кое как совладев собой, мы бросили двор, пересекли дорогу и поглотились стенами высотных зданий.
Второй автомобиль стоял параллельно первому, но в другом дворе, возле проволочной изгороди, поросшей и дополненной живой изгородью. За забором возвышались обветшалые и накренившиеся избы. Тяжело сказать из какого материала они состояли, ибо они были чернее смолы, стояли как чёрные пятна на светлом полотне. Из одного такого «квадрата Малевича» вышла чрезмерно морщинистая и сутулая старуха. Она была одной ногой в гробу. Об этом говорило её засохшее тело и трудное неестественное дыхание. Стручкоподобное тело похромало со скрипучего крыльца на заросшее сорняками тропу. Ступив на дорожку, постояла крючком анфасом к калитке, трижды лихорадочно перекрестившись, медленно двинула во двор, опираясь на короткий и очень приземлённый костыль.
К нашему удивлению машина пустовала в гордом одиночестве. Хозяин, видимо, почуял неладное и весьма опрометчиво ушёл со своего поста. Я тщетно теребил в своих пальцах рукоятку дверки, она ни на миллиметр не поддалась. Старуха, настоящее страхолюдина, выросла пред нами и оскалилась своими гнилыми и покривившимися зубами, видимо пытаясь натянуть улыбку одними губами. Гриша почтенно поклонился и небрежно выкрикнул:
- Здравствуйте.
Старушечье, осунувшееся лицо осталось каменным и неподвижным. Она продолжала пялиться на нас, не отозвавшись на приветствие.
- Наверное, она глухая, - догадался я и добавил, - но не исключено, что умеет читать по губам.
- Бабушка, Вы нас слышите? – рявкнул Гришка прямо ей в лицо.
- Нда, внучек, - буркнула старуха, - точнее читаю по губам.
- Незачем тогда орать, Гришка, - процедил я сквозь зубы, - говори выверено и внятно, тогда она тебя поймёт.
- Бабушка, Вы не видели водителя этого автомобиля? – по слогам вымолвил Гришка.
- Что, внучек?
- Дааа, много с этой старухи не возьмёшь, - огрызнулся я скорее в воздух, чем кому-то и зашатал железякой.
Старуха покосилась на моё оружие и нервно затеребила набалдашник своего костыля.
- Я сказал, Вы не видели водителя?!
- А, ты про водителя спрашиваешь, - прохрипела она, - да минут десять назад я из окна видела, как он за тот дом зашёл, внучек, - и она указала тощей костеобразной рукой в проём, откуда мы только что вышли.
Я подумал, что слушая эту болтовню, мы зря только теряем время и воспользовавшись моментом, когда Гриша отвернул бабушку спиной к машине, сиганул трубой прямо в водительское стекло. С громким звоном осколки стекла разлетелись по всему салону – на натянутую кожей сиденье и отполированную под красное дерево панель. Чтобы не порезаться торчащими треугольниками стекла, я аккуратно отпер дверь, отвернув изнутри замок и принялся выкорчёвывать «гипнотизёр» из под руля автомобиля. Устройство буквально отпало от одного моего прикосновения и я уже на глазах обескураженной бабуси разделывался с ним, с невероятной злостью и яростью.
- Ах, вы окаянные, паршивцы. Что же вы творите?! – загудела старуха и совсем пришла в замешательство, увидев дальнозоркими водянистыми глазами водителя в обличие птицы.
Она нервно закрестилась, как будто увидела самого дьявола, и запричитала, отступив к своей калитке:
- Господи Исусе. Что за дьявольщина?
Я почти что расправился с адским изобретением, как Гришка кинулся прочь, воскликнув что-то мне напоследок, наверное, чтобы я поберёгся и уносил как можно быстрее ноги. А монстр невозмутимо сокращал дистанцию, метая искры от гнева и ярости из своих крохотных пуговиц. Я нанёс последний удар по жидкокристаллическому экрану, как бы невзначай, специально на зло мерзкой твари, как бы тем самым доказав, что я ничуточки не испугался её злобных рыков и негодования, а затем ринулся в намеченном мною направлении.
Старуха, продолжая извергать кучу изречений и беспрестанно бухтеть, как-то быстро для её больных и бездействующих ног, юркнула за ограждение, и словно чувствуя себя там, как за каменной стеной, словесно наносила пощёчины объекту её взволнованности:
- Изыть сатана…сгинь нечисть…, - и что-то в этом духе.
Моё счастье, что птица передвигалась не быстрее черепахи, и мне ничего не стоило оторваться от неё и скрыться за углом дома. Я нёсся сломя голову, мимо пустых и грязных дворов, ныряя из одной арки промеж домов в другую. Создалось впечатление, что всё население этого района вымерло от бубонской чумы в это воскресенье. Даже животные не прошмыгивали между мусорочными, заполненными до предела, контейнерами. Чудилось, что наступил армагедон, а я затерявшийся посланник в город призрак и мой священный долг сразиться с силами зла. Самовнушением я довёл себя до крайнего стресса, до мучительного психического измождения и в дальнейшем просто плыл по течению.
Из далека доносились пронзительные душещипательные крики. Они подхватились усиливающимся ветром и сложились воедино по гармоническому закону. Вскоре гул потух, но я нутром ощущал, что приближается сокрушительная буря. Я не имел представления, что это может быть. В небе сгустились хмурые, тяжёлые тучи, хотя ничего не предвещало так расстроиться погоде. На юге низкие чёрные сгущения вращались в диком вихревороте и на место эпицентра сползались атмосферные конденсации. Кое-где проскакивала молния, пронизывая на доли секунды весь всколыхнувшийся небосвод, на мгновение, освещая тёмные и непроглядные дворы. А затем искры периодически возобновлялись, прокалывая тучи своими острыми пиками. Ветер гулял в пределах двух, трёх дворов от сцены всего спектакля. На детской площадке, облитой детской кровью, проходил основной акт кровопролития. Столпившиеся пришельцы танцевали в неистовом бешенстве хоровод, издавая гортанный вой и обнажая серповидные когти. Водили удлинившийся клюв, капая с него кислотной жидкостью. Кровоподтёки на волосяном покрове вскипели, отдавая бурым паром, и пух вставал дыбом.
Виновником их озверелости явилась другая, невиданная мною раньше, форма жизни. Отдалённо она напоминала оборотня – помесь волка и человека, но была втрое крупнее и коварнее. Кроме того, на теле не росли волосы, а жилистые и мясистые мышцы обтягивались прозрачной, как скотч, оболочкой. За ней обрисовывалась вся её анатомия – вздутые мышцы крепкими волокнами прицеплялись к опорной системе, а именно к иссиня-багровым толстостенным костям. Мясо завуалировало основной скелет этой твари, но в общих чертах можно было всё-таки описать его строение. Кожа, видимо, из силикатной породы, отражала отблески мутного света. Хоть она и казалась нежной и тонкой, как слизистая оболочка, но видимые глубокие царапины говорили о противоположном. Эти ссадины и всклокоченность птиц предательски рассказывали о начавшейся жестокой схватке пришельцев, а кровавые глаза и осклабившаяся морда волка о бесконечной свирепости.
Одним гигантским рывком волк напрыгнул на стаю, вооружившись естественными мечами и пиками. Он напорол, я бы даже сказал, насадил на кинжал-коготь самую низкорослую и хиленькую птицу из середины стаи. Она гаркнула в предсмертной агонии, извергая пузыри пены из клюва и обдавая шипящей кислотой волка. Но его силикатная кожа не вступала в реакцию по нейтральной своей природе к кислотам. С презрением и ненавистью он отшвырнул труп к отступившим и напуганным крылатым тварям. Они трезво осознавали, что противник на голову превосходит их, но отчаянно боролись за своих собратьев. Наступил их час показать свои козыри. Комбинезоны вдруг напряглись, затрещали и со стрекотанием разошлись по швам, а на месте бугорка расправились баснословные перистые крылья. Чёрные перья, что лодочки, парили в воздухе, навивая вертикальные спирали, медленно осаждаясь в красное море. Вспорхнув в небо, птицы заверещали, закаркали, пуская из ноздрей кислоту прямо в кроваво-красные глаза волка.
Они кружили над обескураженным зверем, то поднимаясь ввысь, то пикируя в цель, оголяя острые иглы своих когтей. Волк бесполезно задирал когтистые лапы и пытался схватить пернатых, но те ловко увёртывались от его дугообразных рассечений воздуха.
С одним пикетом вожак всей стаи впился в кожу волка, полностью засадив когти. Волк гулко заревел от адской боли и затрепыхался, словно озверевший бык. Но оседлавшая птица хищно долбила дырку в спине под общий птичий хор. Высвобождаясь от присосавшейся «пиявки», он всё-таки уложил и придушил парочку самых смелых, но глупых птиц, но отбросить «занозу» не представлялось возможным.
Я следил за всем из своего поста наблюдения за углом здания, раскрыв рот от удивления. Мне кто-то резво положил руку на плечо и стиснул до хруста хрящей. Я отпружинил с места, обернувшись в полёте. Это был Гриша с маской мертвеца. Его оковал паралич, и он еле держался на ногах. Я сначала подумал, что он был укушен монстром и превращён в него, но тут он заговорил:
- Ты видишь, что там твориться?
- Конечно. Я же уничтожил «гипнотизёр». Что с тобой, Гриша?
- Мне просто не по себе от всего.
- Держи себя в руках, у нас спаситель, - ободрил я его.
- Ты про этого волка? Ничего хуже не видел в своей жизни, даже во сне. Что-то я мало уверен, что он нам союзник.
- Ты сомневаешься? Он же нам помогает, - возмутился я.
- То, что он убивает наших общих врагов, это ещё не значит, что он за нас. Может он убивает другой вид, как в животном мире.
Но я почти его не слушал. Взором и слухом я пребывал на боле брани. Наступил кульминационный момент, когда разъярённый волк был бессилен перед оседлавшей его птицей. Она пробурила зияющую глубокую рану и раскроила спиной покров, так, что беззащитной плоти нависала смертельная угроза. Волк метался из угла в угол, снося и расшибая всё на своём пути. Теперь разломанный аттракцион изнутри не выглядел таким привлекательным, как снаружи, как пять лет назад. Обоюдоострые лопасти мясорубки, двигатели, ножи, осколки верхней оболочки конструкции – всё смешалось с местной помойкой. А более лёгкие вещи витали в воздухе в общем потоке вихря, возвышаясь над пятыми этажами чёрной пылью, смоченной кровью и останками детей.
Трупы птиц исчезли по вышеупомянутой процедуре в некуда, а за ними постепенно оплавлялись и испарялись куски аттракциона. Я подхватился с места и самоотверженно кинулся на подмогу нашему защитнику с одной единственной железной дубинкой в руке. Мне невероятно стало жалко погибающего зверя.
- Постой, Миша!!! – уговаривал меня Гришка в спину, но было поздно.
Я отчаянно отбивал налёты оставшейся своры, продвигаясь к ожесточённому бою. Гроза продолжала бушевать с той же мощью, ни на секунду не затихая. С яркой молнией колючие взгляды волка и птицы одновременно перевелись на меня. Они замерли, как по громогласному приказу и уставились в одну точку, выжидая чего-то потустороннего. С расстояния пару ярдов я стрелой пульнул набалдашником вперёд свою «кочергу», ни на что не надеясь. Вонзившись в воздух, она ракетой устремилась в птицу. По детской привычке я закрыл глаза и присел на корточки, обхватив голову руками, и распрощался с жизнью.
Затем последовал глухой удар, словно увесистый кусок железа врезался в сухое и дряхлое дерево. Я дал волю раскрыться глазам и изумляться событиям. Оглушённая пернатая тварь ослабила когти и приходила в себя после попавшего в неё снаряда. Подловив момент, уместно используя последние силы, волк откинул не оклемавшуюся наездницу как тряпку и одним выверенным взмахом прихлопнул её на смерть. Наступила пора позорного отступления стаи, они эпизодически нападали, но всё это были жалкие попытки. Никто не желал уделить участь вожака.
В центре чёрного водоворота в зените небосвода вспыхнул круг, пробивались жёлтые и горячие лучи света. Радиус круга равномерно возрастал и на землю упал столб яркого света, озирая взъерошенных птиц, раненного и храброго волка, серые никчёмные окна домов. Никогда не встречал свет, который взрывал воронки на земле, а теперь мне пришлось быть очевидцем этого необъяснимого явления. Стая, держась на недосягаемой высоте, безбоязненно врывались в плюхнувшийся столб и с хлопком превращались в светящееся облачко, и вытеснялись более плотной трубой света. Это смахивало на воспарение освобождённых от дьявольского заточения душ по «каналу рая». Только это был своего рода трап на космический корабль пришельцев, который обволокся густыми и грозными тучами.
Я опешил и не мог повести ни одним органом. Даже нашёл забавным подсчитывать трусливо отступающих птиц. Принадлежности пришельцев, их пресловутый аттракцион, замагнитизированный, последовал за легионом в матовый и белый свет. Кровь закипела и испарилась до последней капельки. Всё самоочистилось без чьей либо помощи и опять не оставалось улик. Шланг светового пылесоса, засосав хлам, стал медленно ползти вверх, забыв своего соплеменника. Об этом я узнал по раскатистому рычанию окровавленного волка. Он, мягко ступая широкими, но шаткими после боя лапами, наступал на меня. Глаза излучали дикость, а животный рык заставил на мгновение поверить теории Гришки. Зверь нам не друг, а тем более не земной. Но я заблуждался, субъектом его внимания был вовсе не я, хоть он и пилил меня своим жгучим взглядом. Он, как рентген, смотрел сквозь меня, отсутствующим по отношению ко мне взором. Я развернулся на пол оборота и оба пришельца рванули с места как по выстрельному сигналу. Не успев сообразить в чём дело, я как по команде «воздух» припал к земле, выжидая исхода, либо печального, либо счастливого. Это был последний, но точный прыжок волка. Одним махом он пропархал дистанцию в несколько метров и предотвратил вероломное нападение птицы со спины на меня. Вероятно, это тот водитель аудио, от которого я скрылся. Его номер должен был исполнить я, но вышло тогда как нельзя лучше. Лобовое столкновение разрешило их судьбы. Птицу от острого удара разорвало в клочья, верхняя и нижняя части туловища разошлись как два в море корабля. А волк неудачно, при приземлении, подвернул ногу и кубарем промёл асфальт. Для него это был последний трюк. Жизненные последние силы он беззаветно израсходовал во имя спасения моей жизни. Поднявшись с земли, я, с зачёрнённым испачканным лицом, спохватился к нему. Свинцовые отяжелевшие веки то опускались, то поднимались. Дыхание частое и глубокое. Из волчьего рта судорожно изрыгались человеческие слова:
- Они больше не посмеют…на Землю.
- Что на Землю?
- Напасть…Им нужны души…, - он лепетал не внятно, пропуская ключевые слова, жадно глотая воздух.
- Чьи души? Детей? – начал догадываться я и после молчаливой паузы добавил, - Но причём аттракцион?
- Неожиданная смерть…добровольные души…
Его несвязанную речь я с трудом понимал. По его обрывчатым фразам напрашивается окончательное заключение – нападшим нужны были души маленьких детей, похитители своего рода питались ими, заправлялись, как зафаршированные колбаски, на ближайшие пять лет.
- А откуда ты? Кто ты?
- Хранитель душ, - волк из кожи вон лез, чтобы я знал правду.
Ему по-видимому мучительно больно было говорить.
- Ты слышал про космическую коалицию?
Я уставился на него, как баран на новые ворота и уголки рта у волка показательно скривились в улыбке, как будто застыв на вечность.
- Ах, да, - промурлыкал он, - так знай, землянин, Вселенная не пуста и холодна, как кажется. В её просторах теплится жизнь. Кроме звёзд, газовых скоплений и галактик, и вращающихся планет есть разумная жизнь. Не все формы жизни мирные и доброжелательные, и нация скрирков подтверждает это. Они жестокие душепийцы, и не зарятся на кровь, так как сами состоят из хладной кислоты. Им нужны лишь животворящие души детей, у Вас на Земле, по-моему, такую материю называют астральным телом.
Волк замолк, и у меня ёкнуло в сердце. Неужели его бравое сердце перестало работать? У меня от этой мысли похолодело, и я притронулся к его липкой и влажной коже. Она на ощупь была ледяной и мёртвой. У меня подступили горькие слёзы
- Не умирай! – захныкал я
Погода нормализовалась, тучи расползлись тучной очередью и где-то на горизонте разбрелись и исчезли. Выглянуло жёлтое око и озарило улицы. Замаячили голуби и воробьи, восседая то на одной ветке коренастого дерева, то на другой, делая смелые перелёты с места на место. Их чириканье заглушало моё тихое всхлипывание и создавало впечатление пришедшей ранней весны, затмевая ушедшую кошмарную погоду. Снова лентой потянулся дым от заводских труб, ориентируясь по направлению ветра. Поплыли редкие кучистые облака, будто ничего этого не было, будто метеорологи сыграли концерт по заявкам.
Двор был прежним, не считая воронку, едва видимую невооружённым глазом и картонные коробки, покоящиеся не на своём месте. Ни следов похищения душ детей аттракционом, ни намёка на схватку иноземных существ. Лишь не определённый груз возле моих колен боролся со смертью.
- Я инспектор космической коалиции, - вдруг слегка прогундосил груз, - поручен орденом «хранителя душ» в секторе 3L и обязан защищать Вас от внеземной напасти.
Я продрожал от внезапности появления звука.
- Ты единственный в коалиции? – вырвался сам по себе вопрос.
- Нет, но в секторе да, - он приоткрыл глаз и сделал обнадёживающую гримасу, - я уверен, что коалиция найдёт мне замену.
- Не говори так, ты будешь жить и точка, - отрезал я.
- Я серьёзно ранен. Прости, я уважаю твоё соболезнование, но исход очевиден.
- Неужели коалиция ничего не сможет поделать? – прикрикнул я и даже испугался себя.
- Сразу хочу тебя заверить, что мы обезличенные существа. Мы своего рода биороботы и коалиция делать со мной ничего не станет. Для неё пустяковое дело создать мою копию. Нас клонируют в пробирках, и если поступит весть о моей смерти, они незамедлительно приведут в действие мою замену.
- Что значит приведут в действие?
- Просто включат, оживят, если хочешь, другого универсального солдата.
- Всё проясняется, но мне не понятно одно – зачем такое опекунство над Землёй?
Волк собрался с силами и в присутствие подошедшего Гриши, поведал тайну, о которой люди лишь фантазировали в художественной литературе.
- Много миллиардов лет во Вселенной ведутся непримиримые войны за безграничную власть и монархию. В неё ввязались тогда сотни галактик и звёздных систем. Тренировали миллионы солдат, клепали тысячи вооружённой техники, создавали мощное оружие, способное просто стирать с лица Вселенной целые галактики. Нависла угроза конца света и всемирного коллапса пространства, а вместе с этим исчезновение тысяч цивилизаций, их истории и культуры. Нации словно обезумили. На нашей планете, возле второй звезды в системе альфа Вега, базировали военные штабы, где подготавливались целые легионы бесстрашных защитников родины.
Волк осёкся, чтобы дать передохнуть своим голосовым связкам.
- На одной далёкой планете, под названием Фуринагория, нашлись мудрецы далёких мест, которые осмелились предотвратить это безумие. К ним примкнуло ещё несколько пацифистских планет. Их число тоже неотступно росло, но всё же пока не превосходило воинов. Им пришлось на руку то, что в их составе были гениальные и уникальные учёные сотворившие чудо. Я не стану описывать, какое они изобрели устройство. Но могу лишь сказать, что оно каким-то образом зомбировало, воинственные, жаждущие власти и богатства, нации. Они беспрекословно сложили оружие, и был заключён всемирный договор о прекращении бессмысленных убийств и войн. В этот альянс по умолчанию вписали и вашу солнечную систему. В тоже время альянс расщепился на исполнительные органы, один из которых обозвали космической коалицией, в обязанности которой входит, как я уже сказал, защищать цивилизации, подвергнувшиеся нападению кого-то, кто нарушит договор альянса. Это единственный орган, которому дозволено мастерить орудие убийства, но под определённым контролем.
Как видите, одно из орудий убийства, лежит перед Вами. Дерзкая нация скрирков ослушалась альянса и скрытно готовилась в секретных лабораториях к оккупации Солнечной системы, и в первую очередь Земли. Они планировали эту выгодную по климатическим для них условий планету сделать своей колонией. Для них здесь есть пища, здоровое тепло солнечного излучения и самое главное души детей. Пока готовился акт, им необходима была подпитка энергией и они естественно избрали Землю, которая в будущем по планам должна быть захвачена ими. Они бы людей использовали лишь как детородные машины, но не бесконечно, конечно. Всё равно люди стареют и упокаиваются прахом в земле, а новое поколение, как Вы понимаете, использовалось бы подпиткой энергией. Это отчётливо осознают и скрирки, но им безразлично, чем они будут питаться в дальнейшем, им это необходимо на первом этапе становления, для обоснования здесь и для проведения исследования, кстати, в области альтернативного источника питания мозгов для их же выживания.
Альянс обещал разрешить проблему исчезновения этой нации, параллельно занимаясь в этой области. Но они ослушались, и таким изощрённым методом убивали детей, маленьких землян. Кстати, души детей, даже не в очень большом количестве, заправляли их не менее чем на пять лет существования, а вот душ взрослых на это бы ушло больше.
Волк замолчал и уже на века, ибо просто пропал, как голография, которую выключили. Маленькими струйками световых снежинок, волк бесшумно воспарил вверх и пропал. Это явление мне напомнило размытее предметов на фотографии при движении фотообъектива.
Мы в грустном молчании смотрели друг другу в глаза, вспоминая затрагивающую до души историю спасителя душ. Она шокировала нас. В космических просторах строится целая мировая история, в которую вмешали всеми забытую, крохотную планетку, под названием Земля, без ведома человечества. Но зачем такая скрытность? Не тактично промышлять в тайне от вынужденного участника межгалактическую политику, это не политкорректно.
Автор: Рыбальченко Г.В., 2003 г.