Глава 14
Мне тревожно
Утром Виталий засобирался на работу. Он зашел на кухню и погладил меня.
– Привет, Тёма! Есть будешь? – спросил Виталий и достал из холодильника мой любимый влажный корм.
Я забыл обо всем и начал крутиться у его ног. Тут Виталий задумался и не стал открывать пакетик с кормом. Что такое, подумал я.
– Надо тебе его согреть. Есть холодный корм нельзя, – сказал Виталий. – Как же я не сделал это раньше.
Виталий заварил себе кофе и достал из холодильника творог. Это было мое любимое лакомство.
– Ладно, Тёма, уговорил, – сказал Виталий. – Держи немного. Хоть творог тоже холодный.
Я набросился на угощенье и зачавкал. От принцессы Айзере мне досталась плоская морда, поэтому мне трудно есть и пить. Отец мой внес свой вклад в мою породу, поэтому я все же не так страдаю, как мои родственники-персы. Они-то ведь, когда едят, еще и плачут… А я лишь разбрызгиваю и фыркаю.
Пока Виталий собирался на работу, мой пакетик с кормом плавал в горячей воде. Виталий достал его из воды, открыл упаковку и выложил мне в тарелку. Я принялся с аппетитом уплетать его. Пока я ел, Виталий собрался и произнес напутственное слово:
– Тёма, я пошел, вернусь к обеду. А ты веди себя хорошо, скоро придет Наташа.
Дожевывая еду, я оглянулся на него и мигнул в знак согласия.
Когда Виталий ушел, на меня снова напала тревога. Я продолжил обследование территории. Обошел кухню, комнату, зашел на лоджию, обнаружил там лоток, обнюхал его. Залез на компьютерный стол, обнюхал цветы, походил по креслу… Потом снова уставился на лоток. И вдруг меня охватила паника. Я начал бегать по лоджии и нашел там еще лоток. Потом нашел там какие-то ящики – видимо, из-под помидор, из сада. Нашел тазик, тарелку. Все неожиданно перепуталось у меня в голове: я не мог понять – что же здесь использовать в качестве лотка. И пока я думал, в двери повернули ключом и кто-то вошел. Это напугало меня еще сильнее. Мысли мои начали путаться. Я поднял шубу дыбом и осторожно выглянул с лоджии.
Моя шуба, словно иголки, стала медленно опускаться обратно – это была Наташа. Но стоп!.. За ней кто-то шел еще. Я снова взъерошился – за ней шла какая-то женщина, которая была значительно старше Наташи.
– Мама, проходи, вот он! – сказала Наташа, обращаясь к женщине.
– Где? – женщина внимательно рассматривала комнату, она была в очках.
– Да вот же, он на лоджии! – Наташа поспешно направилась ко мне.
Я шмыгнул под стол, потом вышмыгнул, запрыгнул на стол, опрокинул фиалку. Стал бегать по лоджии в поисках лотка. Я подумал, что сейчас меня накажут, ведь я так и не понял, где мой лоток…
Тут я, недолго думая, приземлился в тарелку и замер… Мне не надо было этого делать. Я сделал неправильно, подумал я. Тарелка – это не лоток. Но дело было сделано. Я выбежал с лоджии и спрятался в прихожей.
– Что он там наделал? – недоумевала мама.
– Кажется, он перепутал тарелку с лоточком, – сказала Наташа.
– Да не может этого быть! – мама Наташи и Виталия, вероятно, была сильно изумлена и явно расстроена.
Я спрятался под одежду в прихожей и ждал Виталия. Он пришел вечером. Виталий меня не ругал, а лишь дал мне еще еды и подлил воды.
– Надо ему сделать два лотка, – сказал он и погладил меня. – Два больших. Он привыкнет.
Наташа и мама вопросительно смотрели на Виталия.
– Этот кот будет жить у меня, и точка. Я никому его не отдам. Это было бы жестоко и бессердечно отдать его еще кому-нибудь. Он слишком много страдал, – Виталий почесал мне за ухом.
Я уже почти успокоился и не переживал за то, что испортил суповую тарелку, что перевернул фиалку, что забрался в одежду и испачкался о грязную обувь в прихожей.
Конечно же, еще много оставалось вопросов к этой городской квартире. Надо признаться, я ее так и не полюбил, в отличие от сада. В саду я преображался, становился охотником, у меня было совсем другое настроение, я был послушным, не путал лотки, хотя можно было и вообще их не использовать. Можно было все совершать на природе. К тому же на природе можно было точить когти, где хочется. А в квартире я использовал кресла и диван, путал лотки, игнорировал их зачастую. Я мечтал о том, как мы снова приедем в сад. Именно там была настоящая жизнь.