Продолжение. Начало ЗДЕСЬ
Без женщин Коэн не стал бы поэтом. «Сюзанну» он назвал журналистикой. Там все реально: и Монреаль, где жила жена его друга Сюзанна Вердаль, и дом у реки, где она подавала ему чай и апельсины. Говорят, Сюзанна – одна из немногих отказавших Коэну. Он спорит: Сюзанна − собирательный образ, и от реальной женщины лишь имя.
В Греции Коэн встретил красавицу блондинку, норвежку Марианну Йенсен. Она бросила мужа и с маленьким сыном переехала к Коэну. Марианна была его первой большой любовью. Они прожили вместе почти десять лет и расстались в середине 60-х:
«Марианна и ребенок, дни добра… Мне пришлось оставить все, чтобы найти свое место в реальном мире…»
Их роман остался в песнях, самая знаменитая – «Пока, Марианна».
Коэн писал первый диск в Нью-Йорке, и отель «Челси» надолго стал его домом. Вокруг − звезды фолка, музыканты, художники. Коэн влюбляется в певицу Нико, ходит за ней по пятам, посвящает стихи. Напрасно: Нико влюблена в другого. Но ей удается свести все к дружбе и сохранить ее надолго. Нико сильно повлияла на стиль Коэна.
Потом появилась художница Сюзанна Эгер.
Женой певца она не стала. Но родила ему сына Адама в 1972 году и дочь Лорку в 1974-м. Дочь Коэн назвал в честь любимого поэта. Лорка в последрие годы жила в одном доме с отцом, растила дочь, она фотограф и владелица бутика. Адам пишет песни, делает карьеру в музыке. Сюзанна живет в Париже – с Коэном они давно расстались…
В 80-х Коэн встречался с известным фотографом Доминик Иссерманн.
В 90-х влюбился в красавицу актрису Ребекку Де Морней.
Дело шло к свадьбе, но уже помолвленный Коэн вдруг сбежал и от невесты, и со сцены и закрылся в буддистском монастыре в горах:
«Люди спрашивают, как это мы можем сидеть на горе в течение… нескольких месяцев. Но это ничто по сравнению с браком, когда вы видите в своем партнере отражение себя − и так каждый день, каждую минуту, каждый час. Как можно вынести такое?»
Потом были другие. С певицей Аджани Томас он сделал альбом «Голубая тревога».
Критик писал:
«Слушаешь, и возникает чувство, будто произошла реинкарнация Коэна в женское тело. Хотя он не спел ни одной ноты, его голос обволакивает альбом, как дым».
Есть общие альбомы с композитором и пианисткой негритянкой Шэрон Робинсон.
Голос Шэрон сильный, ceксyaльный, страстный до нот экстаза, как в госпел. Роман не афишировался − их выдали песни, глубокие, полные жажды жизни.
«Поэзия – естественный язык женщин. Вам стоит выучить его, если хотите производить на них впечатление», − говорит Коэн.
И все же он так и остался ничей. Может, он просто боялся полюбить? Ведь это его слова:
«Никогда не приобретай то, с чем тебе будет жаль расстаться».
Вопрос пятый. Какова цена творчества?
За годы в музыке у Коэна вышел 21 альбом и сборник. Он знал и триумф, и проколы, и падения.
Однажды Боб Дилан спросил, долго ли Коэн писал «Аллилуйя». «Три года». «Так долго?» − удивился Дилан. «А ты сколько писал I and I»? − «Мне неловко тебе сказать, но всего 15 минут». «Если честно, я тогда соврал, − улыбается Коэн, − на самом деле я писал «Аллилуйя» пять лет. Ну, и Дилан, я думаю, соврал тоже − ему, наверное, и десяти минут хватило».
На In My Secret Life ушло 13 лет. The future Коэн менял десятки раз – пел, чувствовал, что не звучит, отвергал и писал заново. «Аллилуйя», «Это будет твоя воля» и «Одинокое сердце» − страстные современные псалмы, где Коэн пытался отразить сложные духовные искания. Они его измучили: «Я помню, как писал «Аллилуйя»; я исписал два блокнота, в одном белье катался по полу в номере отеля «Ройялтон», бился головой об пол и твердил: «Я не могу закончить песню».
Порой выходило не то, что задумано. Вот знаменитая Dance Me to the End of Love: «У этой песни − десятки куплетов, которые я писал много лет. И на самом деле она про лагерь Терезиенштадт во времена Холокоста − в некоторых лагерях смерти перед крематорием заставляли играть струнный квартет. И такая же судьба ожидала этих музыкантов. И они играли классическую музыку, пока их собратьев убивали и сжигали...» А вышла песня о любви, почти молитва.
Альбом Death Of Lady's Man вел известный продюсер Фил Спектор, открывший «Битлз» и других звезд. Работа с ним стала адом: деспот и алкоголик Фил однажды ночью зашел в номер к Коэну с бутылкой красного вина в одной руке и кольтом 44-го калибра в другой. Он обнял певца за плечи, приставил дуло к виску и ласково молвил: «Лен, я люблю тебя!» «Я надеюсь на это, Фил!» − ответил перепуганный Коэн. Диск провалился – он был слишком минорным и депрессивным. Коэн впал в жестокую депрессию, запил, вновь сел на нapкотики. Его спасли давние подруги – бэк-вокалистки, «сестры милосердия». Привели в чувство и заставили писать новый диск.
Он платил за песни страданием, душевными муками, метаниями между верой и отчаянием:
«Утрата − это мать творчества. Все самые хорошие произведения на земле созданы из-за отсутствия любви».
Страданием было и выносить себя, интроверта, на публику, выворачивать душу наизнанку. Но, может, именно этим он цеплял больные точки каждого.
Его популярность взлетала и падала, потом перестала зависеть от новых песен. Его нарекли символом 60-х. Но пришли 70-е, 80-е, наступил ХХI век – и стало ясно, что Коэн вне времени… Его назвали влиятельнейшим музыкантом эпохи, внесли в американский зал славы рок-н-ролла. Его песни вошли в саунд-треки фильмов, в репертуар Элтона Джона, Стинга и других звезд. Судьба Коэна стала основой для мюзикла Sisters of Mercy, он снял фильм и сам снялся в сериале «Полиция Майами-Бич: отдел нравов». Получал звания «лучший композитор года» и даже «лучший вокалист». Но так и остался перфекционистом, работающим до седьмого пота. Творчество для Коэна было магией, пыткой и образом жизни:
«Если бы я знал, откуда приходят хорошие песни, я бы старался бывать там гораздо чаще».
Окончание ЗДЕСЬ, подпишись на наш канал и читай:
"Врать не буду – творческие люди круто бyxaют. Это релакс". Искренний Гоша Куценко
Алла Горбач (с) "Лилит"