Прежде чем рассказать по теме реставрации прошу усвоить следующую информацию, которая относится в общем-то ко всем памятникам деревянного зодчества.
Прежде всего надо знать, что дом Мошниковой самый-самый настоящий кижский дом. Он был построен в начале XX-го века в деревне Ямка, т.е. где его срубили, там и стоит до сих пор. Таких домов на острове Кижи можно пересчитать по пальцам одной руки.
Долго ли коротко шла жизнь в этом доме, но Войну (1941-1945) дом пережил и в 1970-х годах был приобретен музеем «Кижи» и поставлен на ремонт-реставрацию.
Не сказать, что это шедевр архитектуры, но в качестве рядовой застройки деревни вполне себе сгодился. Была восстановлена порушенная хозяйственная часть, жилую часть дома привели в порядок. Немного декора, немного того-сего и получился нормальный жилой дом а-ля народное зодчество в рамках концепции архитектора А.В. Ополовникова. (1911-1994). Долгое время в этом доме проживали местные жители, сотрудники музея, экскурсоводы. В обиходе, на местном кижском диалекте дом именовали просто – Мошка.
Период 1970-1980 годов вообще стал основным временем формирования музея, что не реставрация, то именно тот период. Рядышком с домом Мошниковой с северной стороны был установлен дом Клавдии Березкиной из деревни Красная Сельга. Примечательно, что Клавдия его просто подарила музею, когда тот занимался покупкой и перевозкой на остров шикарного дома Ананьевых в той же деревни Красная Сельга. Сказала она: «Заберите, может людям сгодится, а мне его не потянуть, да и живу я в другом месте. Если не заберете даром, то дом просто рухнет со временем, а так польза будет». Если дают, то чего-ж не взять, взяли и еще одна рядовая постройка в деревне появилась.
С южной стороны от дома Мошниковой стоит «родной» для деревни Ямка частный дом, не все еще семьи кижские вымерли, может и помнят еще бывших соседей – владельцев дома Мошниковых и Аникиных.
А долго ли стоят деревянные дома? Дом Клавдии Березкиной после перевозки на остров Кижи уже повторно реставрировали, дом Мошниковой тоже перебрали. Да куда ни глянь, то по второму кругу надо перебирать по бревнышку все дома. Сейчас еще два дома в переборке – дом Тита Серова и дом Сергеевых из деревни Липовицы. Короче, 50 лет и можно уже по второму кругу с реставрацией заводиться. Что, собственно, и началось. Задел 1970-1980 годов кончился, наступает новая эра массовой реставрации.
При любой реставрации всегда стоят два главных вопроса: как реставрировать и… зачем? Если первый вопрос более или менее понятен, то второй вопрос ставит всех в тупик. Нельзя делать реставрацию ради реставрации, важно понимать, как далее будет жить и эксплуатироваться объект. Вопрос архиважный. У многих от этого вопроса начинается жжение и зуд, а ответа ноль.
А теперь к самому дому Мошниковой.
Проект реставрации разработала фирма «Лад» аж в 2012 году, т.е. десять лет назад. Суть проекта – полная переборка хозяйственной части дома (ту, которую восстановили в 1970-х годах) и замена нескольких бревен в жилой части дома (в той, которая простояла 100 лет с момента постройки). Довольно забавный случай, когда в старой части дома меньше проблем, чем в новой части. Забавный, но и печальный одновременно. Так-то проектировщики приняли абсолютно правильное решение – как можно меньше трогать историческую, родную часть дома, а новодельную часть дома не выдумывая перебрать (она не несет никакой исторической информации, да и фиг с ней). Соответственно весь дом поставить на новый крепкий фундамент, навести красоту и вперед в следующие 50 лет эксплуатации.
В смысле эксплуатации – дом предполагалось его использование в качестве «Дома природы». Это уже тема музея, как и какой дом использовать в дальнейшем. С моей точки зрения мысль вполне себе здравая, а почему бы и нет. С другой стороны, вмешались новые обстоятельства.
С 2013 года в музее начал активно развиваться Учебно-методический центр по реставрации памятников деревянного зодчества. Более того, начали проводиться престижнейшие международные курсы ИКРОМ (читай ЮНЕСКО) по той же реставрации. Спасибо опыту реставрации Преображенской церкви. Такие курсы – престиж страны и музея, в частности. Все бы хорошо, но постоянные курсы с большим количеством людей требуют хорошей инфраструктуры, которой в музее не было.
Частично отсутствие инфраструктуры компенсировали установкой временного городка из бытовок. Но тут подкралась новая и забавная «печалька». Люди, которые приехали на знаменитый остров Кижи учится реставрации выразили желание жить не в гипсокартоне, а в аутентичном бревенчатом доме. Что вполне логично! Гипсокартона они и в своих весях видали, а тут, на острове Кижи ценен именно бревенчатый дом. Пусть дом будет косой и кривенький, главное – чтобы ДУХ был, чтобы на всю жизнь это запомнилось.
Когда я в 2013 году развил идею Учебно-методического центра, то и подумать не мог, что это будет так востребовано. Я-то думал о «местячковых» делах, у тут началось… Кафедра ЮНЕСКО, курсы ИККРОМ, магистры ПетрГУ, гости со всех округов, удостоверения о повышении квалификации и вообще тема взлетела до небес. Даже ввели дополнительные ставки в музее (в других музеях наоборот сократили ставки). Ну и конечно финансирование, куда же без него в век развитого капитализма. Причем редкий случай, когда деньги в тему, а не тырятся по карманам. Опять же мое личное мнение.
Да простит нас «Дом природы» Христа ради, будет еще этот дом, но в 2019 году решили перепрофилировать данный дом под учебную базу Всероссийского учебного центра по реставрации имени В.С. Рахманова (автор реставрации Преображенской церкви, 1950-2019).
А сами реставрационные работы начались в 2017. Ежели кто с опытом, тот понимает, что менять назначение дома по ходу реставрации это просто «phobos et deimos» (рус. «страх и ужас»).
Но, мы не привыкли отступать, нам расколоть его поможет киножурнал «Хочу все знать!». Именно с этим девизом начали разрабатывать по шустрому новый проект приспособления дома, который бы не вступал в конфликт с проектом 2012 года и с уже выполненными работами. Это сильнее чем «Фауст» Гёте.
Ах да, забыл сказать. С 2018 года в музее создан Сектор проектирования. Собственно, ему и было поручено раскрутить тему нового приспособления. Сектор проектирования это – 2 проектировщика, сейчас уже три человека. Маловато, но «мы не привыкли отступать».
Сложность не в количестве чертежей, в том, что вообще чертить то! Сначала же надо придумать, а потом чертить. Мыслей хороших ноль, а то, что требовалось сделать по итогу вообще не выполнимо. Утеплить не утепляемое, впихнуть не впихуемое и т.д. и т.п. Лучше бы чтобы это был «Дом природы», все традиционно и отработано, никаких проблем. Такие мысли были в начале пути. Причем не только мысли, но и посылы в адрес администрации открытым текстом. В ответ от администрации тоже были посылы уже в наш адрес и тоже открытым текстом. Ну вы поняли, диалог у нас был.
Тем временем дом уже реставрировался худо-бедно два года. Что же интересного было?
Для понимания проблематики следует откатиться чуть назад, в год этак в 2016. Дело в том, что по новым реставрационным тенденциям музей-заповедник был отодвинут от выполнения функций заказчика (от распорядителя денег) и от какого-либо влияния на процесс реставрации. Стояли в сторонке и наблюдали-курили, как другие дяди или тети заключают договора на кижские объекты и ведут работы.
Мысль в принципе здравая и имеет место быть. Если всё, по совести. Однако, не устаю повторять, что деньги придумали не для того, чтобы работать, а для того, чтобы по карманам тырить. Напоролись приблизительно на этот случай. Реставрационные работы хромали на обе ноги и вообще их исход был непонятен.
Точнее очень даже понятен. Не хочу сказать, что все кругом плохие, но достаточно одного поганого человека, чтобы все пошло не так. А музей стоял в сторонке и наблюдал, так как рычагов влияния на ситуацию не было.
Кончилась эта история блестяще! Директор, дай Бог искренне здоровья, вернула обратно функции заказчика музею (приведя весомые аргументы, где надо) и по второму кругу начали раскручиваться работы по реставрации, но уже не с этой «реставрационной» фирмой. Понимаю, позитива мало в этой ситуации. Еще меньше было в период 2018-2019, когда надо было спасать ситуацию. Была сделана ставка на свои силы, на свою фирму.
А реставрационная фирма в музее всего одна – «Плотницкий центр» музея. Именно он сделал все четко, но и как водится, не быстро. Не все в курсе, но у «Плотницкого центра» помимо дома Мошниковой еще 80 объектов на контроле, поэтому ожидать стахановских темпов на отдельно взятом объекте априори не приходится, «с'est la vie» (рус. «такова жизнь»). Помятуя о других работах «ПЦ», можно сказать, что еще быстро управились.
И еще. Всегда хорошо начинать объект с нуля, а не принимать чужие косяки и потом их мучительно исправлять. Исправлять было что, кстати.
Пока «Плотницкий центр» ставил дом под крышу подоспел проект современного приспособления.
При разработке проекта удалось изначально зайти с нужной стороны и начать… Начать с дизайн-проекта. Сие ноу-хау для деревянного зодчества было как нельзя уместно и полезно. Все-таки музей деревянного зодчества имеет узкий профиль работ, а тут надо было думать по-новому, не стандартно. Привлекли петрозаводских дизайнеров интерьера по отдельному договору.
Первый опыт работ, как ни крути, первый блин-блин и еще раз блин. Нет, дизайн-проект получился довольно хороший, даже с перебором хороший. Вот именно этот перебор и был несколько неуместен на памятнике. Велика была тенденция к скатыванию «до гипсокартона», от чего изначально старались уйти.
Все познается на практике. Как только в первый раз отмыли дом Мошниковой от строительной пыли и грязи после завершения реставрационных работ, то стало понятно, ЕСТЬ еще потенциал в доме и без дизайн-проекта. Брутальные стены, историческая патина, старая краска – все это создавало хороший настрой в интерьерах. Можно было расставлять кроватки и жить. С другой стороны, а почему бы и не реализовать хороший дизайн-проект?
Соломоново решение – первый этаж жилой части дома выполнить по дизайн-проекту, а второй этаж оставить максимально историческим без всяких современных штучек. Это понимание пришло постепенно, на уровне интуиции что ли.
Не буду упоминать огромное количество людей и привлеченных организаций, которые трудились на данном объекте, только в очередной раз скажу, что все делалось под чутким руководством музея, самим музеем и во имя музея.
Приведу лишь один пример. Этим летом дом Мошниковой посетила барышня-дизайнер из города-героя Москва, которая чуть в курсе нашей эпопеи. Попала она на период покрасочных работ, считай уже почти на финиш. Задала вполне резонный вопрос: «А почему так долго»? Пришлось на пальцах объяснять, что штатных маляров у нас нет и эти пять человек на объекте – два юриста, два проектировщика и технический надзор, только все упачканые краской и с кисточкой в руках. Реакция была симпатичная: «То-то я смотрю на маляров они не сильно похожи!». Не суть, суть в том, что старались трудиться все и по мере возможности. Почти никто от объекта не отворачивался. А ежели были такие потуги, то разворачивали и давали «волшебный пендаль».
Пару слов о «волшебном пендале». По мере прожитой жизни и накоплению опыта работы менеджера (прости, Господи, управленца по-русски) лет этак пять назад сформировалась и укрепилась мысль – деньги в этом мире для большинства людей не стимул к работе, только пендаль. Всё остальное от лукавого. Без денег тоже никуда, но это уже вторичный стимул. Аккуратно, не надо понимать буквально и пользоваться надо осторожно.
Вернемся к объекту. Основной принцип приспособления объекта – обратимость работ. Теоретически можно снять всю красоту и вернуться в первоначальному «Дому природы». По ходу выполнения работ сформировался еще один принцип – покрасить (докрасить) мы всегда успеем, а вот отодрать краску уже не сможем. Поэтому решили притормозить с некоторыми работами и посмотреть на отзывы будущих жильцов дома. Вот честно не знаю какие они будут. Одним может понравиться брутальный интерьер начала XX-го века, вторым дизайнерский вариант и т.д. и т.п. Можно назвать это принципом «отложенных работ», пусть люди определят, как лучше.
Сколько веревочке не виться… Вот и настал момент новоселья, пироги на стол, благодарность рабочим. Первый этап приспособления завершен. На втором этапе приспособления будет выполняться дощатая обшивка дома (с утеплителем), покраска фасадов, благоустройство и т.п. работы. А пока маленькая пауза после пяти лет работы, надо чуть выдохнуть, осмотреться, подумать. А потом вернуться с новыми силами и сделать «картинку», чтобы люди жили и радовались. Чего и вам желаю!
В сухом остатке:
1. Проект реставрации разработан в 2012 году, реставрационные работы начаты в 2017. За пять лет управились, что очень долго и на то есть причины, в основном управленческого характера.
2. Когда музей вернул инициативу в свои руки, то работа медленно, но верно пошла строго по японскому принципу: быстро – это медленно, но постоянно.
3. Проект реставрации 2012 года выполнен полностью, сейчас на 90% выполнен проект приспособления и осталась только обшивка и покраска фасадов, которая будет выполнена после полной усадки бревен.
4. Первый этаж дома (жилая часть) выполнен по дизайн-проекту в современном стиле, а второй этаж оставлен «нетронутым» с максимальным сохранением старины. Пусть сформируется мнение по мере использования какой вариант лучше.
5. В хозяйственной части сделан учебный класс с утеплением и освещением, а также санитарные комнаты.
6. Принцип дома-комплекса соблюден в полной мере – все под одной крышей.
В случае возникновения вопросов отвечу. Тема очень обширна и не помещается в короткий обзорный текст-статью. Спасибо!