Я искренне надеялась, что к середине ноября все утки с озера улетели в тёплые края.
Что максимум, кто нас встретит на берегу, это какая-нибудь Серая Шейка, которой пришлось остаться зимовать тут по личным причинам.
Как потом стало известно, орнитолог из меня так себе... Потому что наши суровые сибирские утки никуда не улетают. Они живут здесь постоянно. Баламутят тёмные воды озера круглогодично. В любой мороз. А чего бы и нет?
Пока есть такие странные люди, типа нас, которые из одного конца города едут на другой, чтобы уточек покормить, зачем этим кряквам улетать?
В общем, ездили мы вчера с младшими детьми кормить уток на озеро.
Младшие дети: Паша, 6 лет, Вадим, 4 года.
Взяли с собой два мешка овсяных хлопьев, купили в магазине хлеба, загрузились и поехали. По грязной снежной жиже мы медленно двигались в сторону озера. Паша крепко сжимал в одной руке свой телефон, а в другой - булку хлеба. Вадя спал.
-Как же я хочу сфотографировать уточек! - мечтательно сообщил Паша. - Чтобы они навсегда остались мне на память!
-Паш, а если уточек там уже нет? - спросила я.
Паша тяжело вздохнул и отвернулся к окну. И всю дорогу до озера смотрел на грязное стекло.
И вот мы приехали на место. Вылезаем из машины и нас просто оглушает звонкое утиное КРЯ. Утки мало того, что оказались на месте, они, по ходу, нас тут ждали.
Кроме уток нас ещё ждали голуби. Много голубей, я столько и не видела никогда.
-Мама, смотри! - вдруг закричали дети.
Я повернулась, но не увидела ни Пашу, ни Вадю. Вместо них стояли какие-то городские сумасшедшие, точь-в-точь, как та женщина из фильма Один дома. Ну, которая с голубями жила на теплотрассе.
Голуби курлыкали, стараясь всосать в свою голубиную стаю моих детей. Полностью, без остатка. Утки недовольно крякали у самого берега. До их жадных клювов пока не долетало ни одной крошки.
И тогда Паша с Вадей стали медленно двигаться к воде. Голуби обиженно захлопали крыльями, подлетели и стали хищно кружить над нами.
Булка хлеба закончилась примерно через три минуты. В ход пошла овсянка. К Паше скромно подошла белая голубка и тюкнула его в носок сапога.
-Это мой любимый голубь! - закричал тот и кинул в голубиху хлопьями.
Голубиха нервно отряхнулась, но от угощения не отказалась.
Утки устроили драку за хлеб. Одна жирная кряква урвала себе последний кусок и, рассекая водную гладь грудиной, живо утекала от собратьев. И успевала при этом клювом этот кусок перемалывать.
А потом один селезень сообразил, как вылавливать из воды овсянку. И показал остальным. Столько уток, ныряющих головами под воду, Вадя даже и не мечтал увидеть, а потому впал в натуральную эйфорию.
-Кря-кря, уточки, кря-кря, мои хорошие! - кричал он, бегая по берегу.
Овсянка закончилась ещё через пять минут. Все птицы как-то резко потеряли к нам интерес, а потом и вовсе полетели туда, где лучше кормили.
С трудом взлетая, они набирали высоту, а потом пикировали в воду и делали - Вжииить! - как гарцующие пацанчики на тюнингованных Жигулях. Когда в управляемый занос уходят.
И тогда Паша с Вадей пошли лепить снеговика. Вот просто скажите, надо вам показывать, какого снеговика они слепили из смеси снега и песка с берега? Или лучше поберечь вашу психику?
К машине мы шли под звонки птичьи голоса.
-Приходите ещё, приносите больше хлеба! - крякали утки.
-Можно ещё и семок взять, - курлыкали голуби.
-Пока-пока, птички! - махали руками Паша и Вадя. - Мы на следующих выходных ещё приедем!
А дома я чистила зимнюю одежду детей от песка и грязи и думала, что лучше бы утки всё-таки улетели до следующих выходных. Столько птиц нам просто не прокормить.
Хоть с протянутой рукой выходи, честное слово. Как та городская сумасшедшая.