Рассказ
I.
Я хочу познакомить вас с весьма интересной особой. Она не что иное, как плод моего воображения. Она толстая и нелепая. И это, поверьте, мерзкий труд – выдумывать такую особу. Я даже имя ей сочинил – Ангелина Курочкина. По-моему, красиво. Хотя мне совершенно не важно, красиво или нет.
Ангелина Курочкина, как я уже упомянул, толстая и весьма неряшливая особа. Научившись читать, она была поглощена сказками о красивых и благородных принцах. Повзрослев, со сладострастием окунулась в волшебный мир книжных любовных романов. Её девичье естество томилось над страницами сентиментальных произведений. Ангелина мечтала, что со дня на день объявится принц и их накроет «нежная волна страсти». Но принцы, увы, избегают толстых и неряшливых девочек.
А между тем у подруг мало-помалу заводились принцы. И это огорчало Ангелину Курочкину. Она очень завидовала своим подругам.
Кроме чтения любовных романов, Ангелине Курочкиной не чужды были и прочие человеческие слабости. Она, например, любила подолгу сидеть в соцсетях, где репостила и лайкала какие-то умные мысли каких-то великих людей, о которых имела весьма спонтанное представление. Однажды в ленту друзей просочилась фотография (как бы это поделикатнее сказать?) очень измызганного вида лисы. Да, да – самой что ни на есть дикой лисы. Лиса была заперта в клетку, облита какой-то серой жидкостью, мокрая шерсть взъерошена, взгляд испуганный и обречённый.
«Подпишем петицию о запрете притравочных станций…» – так начинался текст, сопровождавший фотографию лисы. Некая инициативная группа эмоционально требовала запретить травлю, под которой подразумевалось «обучение охотничьих собак для убийства животных». Ангелина Курочкина не разбиралась в охоте и охотничьих традициях и не могла знать, что охотничьи собаки не убивают животных, за весьма редким исключением, лишь подтверждающим эту истину. Животных убивают охотники, собаки лишь выслеживают, а после выстрела – находят и добирают.
Впрочем, не всё ли равно.
– Твари, жестокие и бессердечные твари эти охотники, – захлёбывалась слезами Ангелина Курочкина. – Как жалко лису! Убить бы их всех! Медленно, чтобы мучились. Засунуть иглы под ногти. Плоскогубцами сдавить пальцы. Молотком с размаху стукнуть…
На этом фантазия Ангелины Курочкиной зашла в тупик, обилие прочитанных любовных романов не обременили её образным воображением.
Рыдая, девушка долго с виртуозностью пианистки выстукивала на клавиатуре ноутбука гневный запутанный комментарий, смысл которого сводился к тому, что всех охотников нужно убить «медленно, чтобы мучились», а лисиц и прочих несчастных зверей выпустить на волю. Девочку похвалили, наставили огромное количество лайков к её комментарию и пригласили на заседание «Общества борьбы с охотниками».
На заседании первым её порывом было погладить, приласкать, а может даже облобызать ту самую лису из соцсетей, затравленную охотниками. Но члены общества долго и смущённо объясняли девушке, что увидеться с лисой сейчас нельзя, что она болеет, находится в каком-то крупном ветеринарном центре на откорме и реабилитации и любые официальные аудиенции лисе сейчас противопоказаны.
II.
Комиссар «Общества борьбы с охотниками» Вениамин Расторгуев деловито замешивал в эмалированном ведре раствор из грязи с песком:
– Почти готово, – обратился он к двум помощникам, – несите сюда клетку и зовите фотографа.
Ребята поспешно ринулись к машине, в багажнике которой находилась клетка с лисой. Заодно растолкали фотографа, дремавшего на заднем сиденье.
Вениамин Расторгуев недовольно наморщился:
– Что у вас клетка такая гламурная? Я же просил, чтоб прутья были ржавыми, погнутыми.
– Другой клетки в зоомагазине не было, – виновато оправдывался один из активистов.
– Значит, разведите костёр и подкоптите прутья, да погните их немного, – скомандовал Вениамин.
Парни расторопно принялись исполнять указания старшего. Лису они вытащили из клетки за поводок и привязали к дереву.
После того как ребята изуродовали клетку, они принялись обливать лису приготовленным раствором из ведра.
Вениамин оценивающе посмотрел на испачканную, намокшую и взъерошенную шерсть животного, усмехнулся и дал команду фотографу:
– Начинай, Гриша, фотосессию!
Защёлкал затвор фотоаппарата. Засверкали отблески фотовспышки.
Посмотрев снимки на ноутбуке, Вениамин остался недоволен:
– Мерзкая, грязная сытая лиса. Никакого страдания в глазах. Просил же не кормить её пару дней перед съёмками.
– Да мы и не кормили. Неделю. Мы пока клетку обжигали, она тут мышей наелась, когда к дереву была привязана. Тут у них гнездо где-то.
– Не гнездо, а нора! – вскричал Вениамин. – Мыши живут в норах, зоозащитники хреновы! Что нам делать теперь? Нужны другие фото!
– А давайте её к машине за хвост привяжем, да по полю прокатим туда-сюда пару километров. Да с ветерком. Глядишь, и появится у неё тоска в глазах, – хохотнул один из активистов.
– А что, это мысль, – одобрил Вениамин, – тащите её к внедорожнику.
Около часа ребята ездили по полям, таская за машиной привязанную лису. Животное обдирало шерсть о кусты, билось головой и прочими частями тушки о кочки, пачкалось в канавах с грязью.
– Теперь то, что надо, – констатировал Вениамин, отвязывая хищника от бампера.
Затем он затолкал лису в подготовленную ребятами клетку и скомандовал фотографу:
– Валяй, Гриша!..
– Просто изумительные фото! – восклицал председатель районного отделения организации «Общества борьбы с охотниками», разглядывая фотографии лисы. – Божественно! Как зловеще смотрится клетка, сквозь которую она просунула нос! Обратите внимание на проникновенный, затравленный взгляд этого млекопитающего!
– Ага, проникновенный, – буркнул Вениамин, вспомнив сегодняшние катания по полям, – этот взгляд у меня полбака бензина сожрал.
– А лису куда дели? – безучастно поинтересовался председатель. – Привезли?
– Я её раскрутил за хвост и об дерево шарахнул башкой. Чего её обратно-то вести, грязную всю. У меня машина новая, жалко пачкать. Мозги у неё сразу вылетели.
– Великолепные фото! Шедевр! – не унимался председатель, не слушая Вениамина. – Поторопите спичрайтеров, пусть добивают текстовку, и срочно заливайте в соцсети. И заголовок пусть будет крупно: «Подпишем петицию о запрете притравочных станций!».
Ни председатель, ни прочие активисты не знали, что в этот самый момент на банковский счёт их общественной организации поступил очередной платёж с длинной вереницей нулей.
От какой-то зарубежной благотворительной организации.
III.
Вступив в ряды «Общества борьбы с охотниками», Ангелина Курочкина переосмыслила и изменила свою жизнь.
Первым делом выбросила свою красивую кроличью шапку. Ей объяснили, что кролика скорее всего убили, и она долгое время носит на голове его мёртвый мех и кожу. Кроме того, Ангелина полностью отказалась от поедания мяса и прочего животного белка. Всё по той же причине: поеданию мяса сопутствует предварительное жестокое обращение с животными. Говоря по-научному, – умерщвление. А Ангелина, как мы знаем, была девочкой доброй.
В студенческой столовой она жадно, с показным удовольствием пожирала чрезмерно много булочек, кексов, пирожных, сопровождая данное чревоугодие пространными рассуждениями о том, что она хоть и стала ещё более толстой от такой диеты, но зато не принимает в свою утробу мяса убитых животных, тем самым безусловнейшим образом спасая их.
Ангелина Курочкина плохо разбиралась в сельском хозяйстве, поэтому не знала, что увеличившаяся вдруг её потребность в овощах и углеводах провоцирует колхозников к распашке всё новых и новых посевных площадей, для чего осушаются болота, вырубаются леса. Что для того, чтобы очистить весной поля от неубранного урожая, прошлогодних валков сена и прочей высохшей органики, колхозники устраивают палы, и пламя, подхваченное ветром, выходит далеко за границы полей, в леса, где уничтожает всё живое. Сельхозтехника работает на дизтопливе, изготовленном из нефти. Нефтяные скважины, нефтепроводы, нефтяные танкеры и заводы по переработке горючего с их регулярными техногенными катастрофами уничтожают колоссальное количество жизни на Земле. Разведка и добыча нефти сопряжены с вредом для природы. И сами комбайны, и трактора сделаны из металла. Нужно ли объяснять, сколько вреда приносят разработка месторождений, переработка руды на гигантских сталеплавильных заводах, изрыгающих в атмосферу тонны ядовитого дыма?
Даже, казалось бы, безобидный с виду хлебозавод, требует отопления и электричества. Он требует строительства электростанций, водоёмы которых поглощают в свою пучину вековые леса с устоявшимся биоценозом, изменяют климат. Для вполне себе вегетарианского хлебозавода добывают сотни тонн угля, который сжигают на огромных котельных, отравляя атмосферу.
И всё это для того, чтобы Ангелина Курочкина, употребляя в студенческой столовой салат из свеклы с чесноком, чувствовала свою великую значимость и несла несусветицу о том, какую неоценимую пользу приносит она животным и планете в целом в связи с её вспыхнувшей страстью к вегетарианству и экологически целомудренному образу жизни.
Ангелина и не догадывалась, что, спасая одну курицу, косвенно способствует гибели сотен других живых и неживых организмов.
Забыл сказать, что избавление от кроличьей шапки сопровождалось изготовлением помпезного видеоролика, где в самых неожиданных и головокружительных ракурсах был запечатлён момент выбрасывания головного убора, а именно: его полёт в уличный мусорный контейнер. Видеозапись была выложена в соцсети и сопровождалась комментарием, из коего следовало, что теперь защищать голову Ангелины от мороза будет только синтетический капюшон её пуховика (излишне упоминать, что пуховик был набит поролоном, но ни в коем случае не пухом убитых и ощипанных птиц).
Откуда нашей девочке было знать, что кроличья шапка – возобновляемый ресурс. И почти безвредный – выброшенная на помойку шапка истлеет за каких-нибудь пять лет и станет плодородной землёй. А её искусственный пуховик будет разлагаться тысячу лет, засоряя планету. Кроличья ферма приносит куда меньший вред, чем химический завод, выпускающий материал для её пуховика. Ангелина этого не знала, она была впечатлительной, сентиментальной девочкой, ей было жалко кроликов, и она искренне верила, что её разумом двигают только благие намерения.
IV.
Весенним апрельским утром активисты «Общества борьбы с охотниками» сели в большой автобус и с хмурыми напряжёнными лицами отправились за город на очередную акцию протеста. Затерялась в их рядах и наша знакомая Ангелина Курочкина.
Ребятам предстояла важная миссия – спасти медведя, которого должны были сегодня на притравочной станции разорвать и съесть охотничьи собаки. Убиение и поедание медведя – есть непреложная суть подобных мероприятий. Хозяева собак, все поголовно охотники, люди, безусловно, жестокие и психически больные, а медкомиссия на право приобретения оружия куплена у знакомого коррумпированного психиатра. Не верьте, что на притравочных станциях обучают собак находить и держать зверя. Всё происходит исключительно из ненависти к животным. И исключительно для удовлетворения садистских амбиций собравшихся. Кстати, вместо торжественного вступительного слова и собакам, и людям обычно зачитывается какой-нибудь произвольный отрывок из текстов небезызвестного обывателю Донасьена Альфонса Франсуа де Сада. Что-то особенно кровавое. Для придания, так сказать, должного настроя...
На лесной поляне лениво бегал на цепи от дерева к дереву медведь дружно и заливисто облаиваемый двумя зверовыми лайками. Изредка медведь раздражённо рявкал на собак. Те испуганно отскакивали в разные стороны, а потом, переведя дух, принимались лаять с ещё большим азартом. Неподалёку за ними педантично наблюдали пожилой судья из-под очков с блокнотом в руке и два эксперта-кинолога; рядом находились взволнованный хозяин собак и ещё несколько праздных зевак.
На кромке леса сгрудились, поблёскивая на солнце, несколько легковушек разных мастей и форм, возле которых наблюдалось оживление. Изредка попивая чай из термосов, о чём-то беседовали охотники, удерживая на поводках своих четвероногих друзей.
Утро было тихим и солнечным, из тех, что обещают тёплый и комфортный весенний день.
Вдруг вдалеке показался странный, набитый людьми автобус, за которым ехал бортовой грузовик.
На подъезде к притравочной станции комиссар зоозащитного отдела Вениамин Расторгуев отдавал последние распоряжения зелёным братьям:
– Значит так. Первыми выходят дамы. Следуют к медведю. Чтобы он видел, что мы на его стороне, чтоб прочитал наши лозунги: «Смерть мучителям животных!», «Охотников на виселицу!» и... что там у нас ещё?..
– «Охотников к штрафам!» – напомнила Ангелина Курочкина.
– А вот это уже лишнее, – недовольно сморщился Вениамин Расторгуев, – уберите. Штрафами они у нас не отделаются. За девушками следует штурмовая группа Голубцова. Всем приготовить арматуру, биты, дымовые шашки. За ними – фотографы. После чего...
Договорить он не успел. Автобус подъехал к притравочной станции и резко затормозил. Вениамин Расторгуев, повинуясь закону инерции, потерял равновесие и кубарем полетел к выходу. Двери автобуса распахнулись и выкатившийся их них комиссар, стоя на карачках, истошно и властно возопил:
– Вперёд, братва! Смерть живодёрам!
Охотники, большая часть из которых были престарелые пенсионеры, сбитые с толку криками, свистками, взрывами петард, утратив чувство пространства в густой завесе дымовых шашек, кашляя и задыхаясь, в панике носились от машины к машине, пытаясь уехать. Но спастись от крепких хорошо обученных парней штурмового отряда Голубцова было невозможно. Арматура и бейсбольные биты хлёстко колотили по их телам, по ничем не прикрытым черепам. Глухой и утробный звук лопающихся костей, хруст проломленных черепов подзадоривал крепких ребят.
– Пацаны, собак не жалеть! – командовал комиссар Расторгуев. – Собак убивайте на месте, в плен никого не брать! Смерть убийцам медведей и лис!
Распалённые, раззадоренные зоозащитники месили битами направо и налево, не разбирая где охотники, а где собаки. Взопревшие и раскрасневшиеся здоровым юношеским румянцем, они кричали и хохотали, наслаждаясь своим справедливым возмездием.
Девушки в это время совали под нос медведю плакаты и транспаранты, радостно визжали, хлопали в ладоши и наперебой увещевали косолапого, что мучения его кончились, и они его спасут от жестоких охотников. Кто-то из девочек, по-моему, это была Ангелина Курочкина, даже пытался сунуть животному конфету «Мишка косолапый».
Но медведя его освобождение почему-то нисколько не успокоило. Безусловно, он прочитал несколько плакатов, но, поскольку читал он плохо, по слогам и большей частью с ошибками, ничего из них не понял, кроме слов «смерть» и «убить». Вместо того, чтобы, как того требовали зоозащитницы, расслабиться и радостно броситься в объятия спасителей, он испуганно ревел и носился в панике по всей длине цепи. Визги активисток, победоносные крики бойцов и жалобные вопли охотников, дым, взрывы, взлетающие в небо души безвременно усопших собак и их хозяев вызвали у него даже приступ известной медвежьей болезни. В итоге он порвал стальную проволоку, натянутую от дерева к дереву, к которой была прикреплена цепь, и на широких махах стал уходить в лес. Остановила и уложила его на землю пуля, начинённая снотворным веществом, выпущенная из специальной винтовки приехавшим с зоозащитниками ветеринаром...
Рассеивался дым, утихали предсмертные стоны охотников и их собак. Зоозащитники, весело переговариваясь, подшучивая друг над другом, не торопясь, с перекурами, носили «груз двести» в кузов бортового Урала. Сверху на мёртвые тела охотников заботливо положили спящего в наркотическом сне медведя, чтоб ему было мягче в дороге. Дорога была ухабистой.
Автомобили охотников, чтобы не возиться с ними, облили бензином и сожгли.
V.
Организация, в которую вступила Ангелина Курочкина, боролась с охотниками и охотой в целом. Охота рассматривалась исключительно как забава и садистское отношение к животным. На сайте организации было много интересных умозаключений по поводу охоты, и все они выходили далеко за пределы здравой логики, поэтому приводить их тут нецелесообразно. Однако же Ангелина твёрдо решила бороться с охотниками и защищать зверей.
Тут есть один деликатный нюанс. Ангелина была девочкой сугубо городской. И автору этих строк, например, непонятно, почему защищая обитателей леса, о которых она имела представление на уровне программы «Окружающий мир» начальной школы, Ангелина совсем позабыла о братьях наших меньших, ведущих свою нелёгкую жизнедеятельность непосредственно в среде её обитания – в городе.
Разве крысы и мыши меньше страдают от рук человека? Чем отличается крыса от лисы? Тем, что лиса более фотогенична, более симпатична? Или тем, что лиса, медведь, лось, глухарь – полезные животные, а крысы вредные? Как определить вредное животное? Природа не ставит такое клеймо. Кто-нибудь видел на крысах клеймо «вредитель», поставленное природой?
Люди считают, что крыса вредитель, по двум основным причинам: крыса портит имущество человека и переносит болезни. Почему бы тогда городским зоозащитникам не направить свою неуёмную энергию на лечение крыс от болезней? А чтобы крысы не портили имущество и продукты – отлавливать их и помещать в крысоприёмники: в приюты для крыс и мышей. Почему некоторая категория людей, с определённой долей удовольствия истребляя грызунов и насекомых в городах, либо относящаяся к их истреблению равнодушно, лезет в чуждую для горожанина стихию – в лес, в поле, в тайгу? И, имея дилетантское представление об охоте, диктует нормы поведения на природе, предлагает глупые альтернативы охоте – фотографирование зверей, например, не догадываясь о том, что для многих охотников фотографирование зверей – это тоже часть охоты.
Вся беда в праздности и бестолковости существования большинства молодых людей в городах. Когда в соцсетях становится скучно, когда надоедает однообразное прослушивание музыки и просмотр видеороликов с подборкой приколов, возникает рефлекторное желание лайкнуть фото лисы, якобы замученной на притравочной станции. А когда надоедает и это, появляется стихийная тяга поучаствовать в модных нынче флешмобах – стать частью акции протеста в защиту каких-нибудь там волков, медведей, лис... При этом можно почувствовать себя человеком, причастным к благому делу.
VI.
Охота – это, прежде всего, индустрия. В России с её огромным потенциалом охотничья индустрия могла бы стать значительной частью экономики страны. Но беда в том, что мало кто занимается охотничьей индустрией всерьёз. У нас в стране вообще мало кто занимается какой-либо индустрией, кроме углеводородной.
И всё же на весьма немногочисленную армию охотников работают фабрики и заводы, выпускающие оружие, боеприпасы, одежду, спецтранспорт.
Ружей и снаряжения у современных охотников гораздо больше, чем нужно для выслеживания и добычи животных, так как большинство покупок охотник делает по велению души: так же, как модница, скупающая охапками наряды, чтобы надеть раз или два и забросить в платяной шкаф. В век потребления эта страсть не самый тяжкий порок, тем более, если учесть, что этот порок способствует росту экономики.
Охотник выходит в природу с разрешением на отстрел, которое покупает за деньги. Деньги от продажи уходят на налоги и охрану животных.
Охотник заинтересован в обилии животных. Поэтому в каждом охотхозяйстве, на каждой мало-мальской охотничьей базе проводится комплекс биотехнических мероприятий, направленный на поддержку и увеличение популяции животных, сопряжённый тяжёлым физическим трудом, не чета труду зоозащитников, сводящемуся к сбору подписей и шумным, но бестолковым по своей сути акциям протеста. Охотники строят кормушки и солонцы, регулируют численность хищников. Охотники помогают в борьбе с пожарами и браконьерами. Зоозащитники, правда, совсем не понимают разницу между браконьером и охотником, ставя их в один ряд.
Охотники кормят не только тех животных, на которых собираются охотиться. Сено, выложенное в зимнюю бескормицу для копытных, поедают зайцы и прочие грызуны. А этими грызунами в свою очередь питаются хищные птицы и звери. Подкармливая и охраняя популяцию в целом, изымают из природы малую часть, чтобы не нарушить баланс, в котором напрямую заинтересованы.
Великий охотник и писатель Всеволод Сысоев был инициатором и участником расселения и акклиматизации на Дальнем Востоке ондатры, бобра, норки. Благодаря ему и многочисленным его единомышленникам восстановилась популяция соболя. Охотника уже нет, а звери живут и плодятся.
И ненавистные зоозащитникам притравочные станции – это тоже часть охоты. Где и как ещё обучать охотничьих собак, выявлять талантливых, чтобы проводить селекцию? Ведь как сказал промысловик Геннадий Соловьёв в фильме «Счастливые люди»: «Охотник без собаки – не охотник, а просто стрелок». Чем лучше обучится собака на притравочной станции, тем меньше на охоте будет напрасно загубленной дичи в виде не найденных подранков.
На притравочные станции чаще всего попадают животные, попавшие в беду, найденные охотниками в лесу, вылеченные и вскормленные ими. От этих животных отказались цирки и зоопарки. Чтобы обеспечить питомцам сытую еду и угол, их заставляют работать. Им приходится терпеть нападки собак, испытывать дискомфорт, отчасти даже страдать. Эти животные, в отличие от многих завсегдатаев соцсетей, тяжёлым физическим трудом зарабатывают себе на хлеб. Никому, кто живёт физическим трудом, кусок хлеба не даётся легко. Такова настоящая, а не виртуальная жизнь.
Охота – это долгие муки выбора ружья и снаряжения, сотни прочитанных книг, многие километры, исхоженные по полям и лесам. Охота – это всё, что до выстрела. Выстрел – это точка в очередной главе длинного романа под названием «Охота».
Хочется кому-то или нет, но хота была и будет всегда. Эрнест Хемингуэй говорил: «Настоящий охотник бродит с ружьем, пока он жив и пока на земле не перевелись звери».
Поймёшь ли ты это, Ангелина Курочкина?..
VII.
Что ж, пора заканчивать столь обширное моё отступление и возвращаться к сюжету нашего рассказа. Настала пора поведать о том, как сложилась судьба спасённого заоозащитниками медведя. А заодно рассказать о судьбе нашей героини Ангелины Курочкиной, если вам её судьба, конечно, интересна.
Как вы уже убедились, нет людей более добросердечных и гуманных, чем зоозащитники. Ведь они не только спасли косолапого от кровожадных охотников, вступив с ними в неравную схватку, но и вознамерились выпустить животное на волю, в его родной дом. Не правда ли, совокупность означенных добрых дел достойна наших с вами искренних слез умиления?
И прошу не обращать внимания на такую несущественную деталь, что решение исторгнуть косолапого в родную стихию возникло не сразу, а лишь после подсчёта денежных средств, необходимых для его содержания, и после констатации того факта, что нести прямые убытки члены «Общества борьбы с охотниками» не имели возможности, потому что в этот самый момент обнаружили себя вдруг все разом за чертой бедности и финансовой пропасти; более того сказались сплошь как есть людьми больными, социально не адаптированными и недееспособными, о чём свидетельствовали многочисленные оперативно собранные ими справки, выписки из амбулаторных карт и иные сопутствующие документы, к которым никоим образом недопустимо относиться скептически.
Ангелине Курочкиной, как наиболее активной участнице «Общества борьбы с охотниками», досталась ответственная миссия лично выпустить медведя на волю. На митинге, развернувшемся всё на той же знакомой нам лесной опушке, на месте бывшей притравочной станции, девушке вручили ключи от клетки. Клетка была украшена воздушными шарами и красивыми искусственными цветами.
Зоозащитница под бурные овации и марш духового оркестра сунула ключ в скважину замка и с силой торжественно провернула его несколько раз вокруг своей оси. Замок с лёгким скрипом разомкнулся, решётчатая дверь клетки отворилась.
Многочисленные телерепортёры возбуждённо снимали происходящее. Некоторые материалы уходили через висящий над поляной спутник сразу в прямой эфир – на центральное телевидение. Тысячи зоозащитников и просто добрых и отзывчивых людей собрались в это время у телеэкранов. Обыватели ликовали, поздравляли друг друга с освобождением многострадального медведя.
Сердца людей были наполнены любовью.
Солнечный лучик, упавший откуда-то с неба приятно щекотнул темечко Ангелины, лёгкий ветерок взъерошил неопрятно зачёсанные волосы, по позвоночнику от толстой шеи до широкого крестца пробежала истомная искорка сладострастия. Ангелина Курочкина поняла, что не в принцах и книгах счастье. Забота о зверях – вот истинное её предназначение в жизни.
Медведь опасливо вышел из клетки, многолюдье пугало его. Вдруг его взгляд встретился со взглядом Ангелины. В глазах девочки сверкнула любовь и сопереживание к нему. Медведь тоскливо окинул взором далёкие лесные просторы, такие зовущие, такие манящие, потом вдруг взрычал, бросился стремительным коротким прыжком к своей спасительнице и сильным, расчётливым ударом лапы снёс голову с толстой, но такой слабой девичьей шеи.
Мгновенно смолкли овации и звуки оркестра.
Голова Ангелины Курочкиной покатилась под ноги митингующих. Глаза были широко раскрыты, на лице застыла маска тупого недоумения, делая физиономию девочки ещё более глупой, чем она была при жизни. Кровь, брызжущая из порванной артерии, пачкала зелёную траву.
В приступе безотчётной ярости медведь принялся ломать и крушить штативы с видеокамерами журналистов, а потом начал рвать и самих работников творческого труда, тех, что не отличались расторопностью и не успели убежать. Потом с чудовищной энергией стенобитного орудия вломился в панически разбегающуюся толпу зоозащитников, ломая хребты всем, кто подворачивался под его тяжёлые лапы.
Со стороны полицейского оцепления хлёстко прострекотала автоматная очередь, органично вплетаясь в хаос и вопли людей. Потом ещё одна. И ещё. Медведь глухо рухнул на землю. Из носа его медленно потекла струйка бурой горячей крови.
Ни уносящийся к лесу председатель, ни прочие разбежавшиеся активисты «Общества борьбы с охотниками» не догадывались, что в этот самый момент на банковский счёт их общественной организации поступил очередной платёж с ещё более длинной вереницей нолей, чем в прошлый раз.
От всё той же самой зарубежной благотворительной организации.
2015 г.
P.S. Произведение вошло в книгу "Саянский декаданс".
P.P.S. Иллюстрацию специально для этого рассказа выполнил художник Николай Фомин.