- Мой сын встанет на ноги и придёт в эту больницу, чтобы плюнуть вам в лицо!
- Так и сказали?
- Так и сказала...
Катя рассказывает про рождение сына Ярика. Фразу про "плюнуть в лицо" она сказала врачу, который предложил ей отказаться от сложного новорожденного ребёнка...
Я представила женщину, которая только что родила. Роды внезапные, преждевременные, на 29 неделе. Вес ребенка всего 1440. Меньше полутора килограмм. Это так страшно, когда твой сын - это комочек крошечный, который в интенсивной терапии борется за жизнь.
Но при этом сначала ей говорили про хорошие прогнозы. Но потом там, в больнице, ребёнку занесли инфекцию. Катя считает, что там здоровых и больных детей кормили одним зондом. Ей соседка по палате рассказывала. Но почему она это Кате рассказывала, а не начальству в больнице или полиции - не понятно.
Катин сын Ярик внезапно стал плохо дышать. Синеть и задыхаться стал. Его раздышали, а он опять - не дышит. И так несколько раз. Хотели уже адреналин колоть, но вроде задышал сам.
Такие остановки дыхания называются апное. Его забрали в реанимацию.
И вот тут врач сказал Кате:
- Вы смотрите, с таким будет тяжело. Рассмотрите вариант отказа от ребёнка.
А Катя:
- Мой сын ещё придёт на своих ногах, чтобы плюнуть вам в лицо...
Я почему-то не верю, что Катя так сказала.
Не знаю, почему, но не верю. Прямо вот Катин образ и эта фраза - несовместимы. Мне кажется, в таком состоянии, в каком находится мама ребёнка, который чуть не умер, можно так подумать, но не сказать... Хотя все люди разные, конечно.
Слушаю Катин рассказ дальше:
- В 9 месяцев нам поставили диагноз ДЦП. Для меня он прозвучал как приговор. 5 дней я плакала, как тряпка. Ничего не хотела делать. А потом собралась, подумала: "А кто, если не я? Ну кто?" И началась наша борьба за жизнь.
Я слушаю, а внутри - сопротивление какое-то. Не могу понять причин. Не верю я Кате. Точнее верю, но что-то смущает ужасно...
- Моя Ярик настоящий борец. Никогда не жалуется. Всегда улыбается. И я с ним тоже. Сколько мы с ним прошли - никто даже представить не может. Но мы - команда, и мы - справимся. Мы ещё и другим поможем. Хотя тут вот... хотела другой мамочке ребенка с ДЦП подсказать про реабилитацию, а она меня осадила: "Сами разберемся!", и я теперь не лезу, лучше промолчу...
Мы с Катей смотрим, как её сын Ярик в игровой медленно-медленно идёт на таких ходунках специальных, на концах они - как растопыренные пальчики, и называются в обиходе "крабики".
- А дома он у меня уже умеет по стеночке, без крабиков... сам. Со стороны посмотришь - как будто у нас нет проблем... - задумчиво и так...искренне произносит Катя, глядя на сына.
Я вдруг поняла, что смущает.
Катя говорит со мной так, будто это заготовленный текст. Текст о мальчике Ярике и маме Кате, против которых объединился весь мир. Халатные врачи, неблагодарные люди, безразличное окружение... Но они не дадут себя в обиду и будут бороться до конца. Такой текст-слоган, пресс-релиз, блин, с выверенными фразами и мыслями:
- Я хотела раньше подарить семью мальчику из детдома, но родился Ярик, и от этой мечты пришлось отказаться....
- Я сама занималась благотворительностью всю жизнь, кто ж знал, что жизнь так сложится, что нам самим понадобится помощь.
- Я Ярику каждый день массажики делаю. Ещё мы занимаемся с ним, буквы пишем...
Вот вроде всё правильно она говорит, но...
- Кать, мне нужно что-то такое... живое что ли, неидеальное. Зарисовка, где вы... не такая идеальная.
- А я и не идеальная. Я не очень хорошая мать: старшему ребенку тоже нужна мама, а я всё время младшего спасаю.... А что сделать? Реабилитацию никто не отменял.
- Ясно. Но это же... правильно. Тут и выбора нет.
- А ещё я очень жёсткая. Если Ярик что-то хочет, я ему иногда не помогаю, говорю: "Тебе надо - сам достань!'
- И это правильно, - вздыхаю я.
Не знаю, как объяснить. Будто Катя - хорошо подготовленный человек, и она докладывает, что они справляются и вообще молодцы.
Ну, откуда у меня это ощущение, что отчёт - липовый?
- Мы даже переехали в деревню, чтобы свежий воздух. Чтобы он ходил, ступеньки, подъёмы...
- То есть Ярик ходит с крабиками, а вы обеспечили ему максимально неровную поверхность?
- Ну да, пусть тренируется...
В это время девочка в игровой, где Ярик находится с другими детками, спрашивает у Ярика про его крабики-ходунки:
- Ой, это игрушки такие? - и хочет у него отобрать, посмотреть. А Ярик на них опирается, и без них упадёт.
- Нет, - взметнулась Катя защитить сына от детского любопытства. - Это его ножки...
И девочка отдёрнула руку. И все дети будто отпрянули. А Ярик остался стоять один.
И тут Катя села за стол, глаза налились слезами и она... расплакалась. Как маленькая девочка. Горько-горько. В ладошки.
- Все замечают...- всхрипывает Катя. - Смотрят... Спрашивают... Не понимают... И отходят, когда поймут...
- Вы поэтому уехали, да? В деревню? От косых взглядов, Кать?
Она кивает.
- Ты устала бороться с тем, что нет никакой инклюзии? Никто не понимает...
Катя кивает.
- И ничего хамовитого ты не говорила тому доктору?
Мотает головой: не говорила.
- А зачем это всё, Кать? Доклад будто...
- Я не врала, я просто не знаю, что сказать, чтобы понравиться, чтобы вы не отказали... Я читала, что говорят другие, в текстах, и старалась как они... Репетировала дома то, что правильно... Ну, что мы стараемся. И что Ярик молодец.
- Кать, я знаю, что ты не врала. Просто заготовила текст. А это всегда видно. А мне не нужен диктант, мне живой человек нужен. Который устал, напугался, где-то не справился, где-то отчаялся, а где-то взял себя в руки. Ты вот мне отчиталась: "Я 5 дней поплакала, а потом не плакала". А я думаю: "Ты что , робот? Не плакала она..."
- Я часто реву, если честно.
- Понимаю тебя очень. Я вот тоже рёва-корёва. Это же нормально. Надо же как-то стресс выпроваживать изнутри
- Так что же мне говорить?
- Правду, Кать. Как сейчас, - ответила я, а сама подумала: "Вот и началось интервью..."
- Я совсем общаться разучилась. Мне же не с кем там, в деревне этой... Я одна.
Она рыдает. Глажу ее по спине.
- У меня ж огород, знаете, грязь под ногтями. А вы встречу в кафе назначили. А я по кафе не хожу совсем. Ногти я сама почистила и покрасила, лак купила... Волосы мне муж покрасил. Чтобы выглядеть хоть как-то... Я так перенервничала... Мы на два часа раньше приехали, опоздать боялись...
Катя, наконец, говорила правду. Многоликую. Не только ту, где они идеальные молодцы. А ещё и ту, честную, где они устали, сбежали, рыдали. А ведь личность человека состоит из разных этих правд...
- Кать, старший сын тебя обязательно поймет...
- Да? - она смотрит на меня так, будто пытается оценить мою осведомлённость. - Я же три его дня рождения подряд пропустила...
- Жизнь брата - это уважительная причина.
Ярик в детской игровой комнате тем временем постоянно падал на мягкое покрытие и звал маму, чтобы та его подняла.
Катя каждый раз подхватывалась, говорила мне торопливое "извините", бежала, снимала ботинки, входила в игровую, поднимала сына, выходила из игровой, обувалась, зашнуровывалась, возвращалась за стол.
А через три минуты - опять.
На пятый или шестой раз она так тяжко-тяжко вздохнула, устала.
- Кать, чем помочь. Я тоже могу его поднять, давай по очереди?
- Не в этом дело. Он может вставать сам.
- Может, покрытие не то?
- Нет, он просто может. Но тут, при детях, он будто... беспомощнее, чем он есть на самом деле.
- Хочет казаться беспомощнее? Почему, как думаешь?
- Не знаю. Может, хочет как бы показать, что он болен... Как бы объясняет, почему он не может бегать?
- А в школе такого нет?
- Нет.
- Странно.
- Оль, он в школе один, - вздыхает Катя. - В отдельном классе. Дети к нему только на переменах заходят... Иногда...
Она опять закрывает лицо.
- Почему?
- Ну, он отстаёт... Не пишет прописными буквами до сих пор... Сказали, когда будет писать, зачислим...
- Но ведь так не должно быть... это же... дискриминация... Надо бороться...
И тут Катя поднимает на меня глаза и говорит низким таким, глубоким голосом, будто из самого нутра:
- Думаешь, мы не боремся? В жизни и нет ничего, кроме борьбы этой... только она...
Помолчала. И добавила .
- Однажды , еще до рождения Ярика, я работала волонтёром. Помогала мамочке одной собрать деньги на операцию ребенка... Они в Орле жили, а на операцию им надо было в Москву: они туда на обследования постоянно мотались. И однажды эта мамочка так по-сестрински пожаловалась мне: "Я так устала, Кать. Я так задолбалась!" А я хотела вроде что-то поддерживающее сказать ей, типа, плюсы найти, и говорю той маме: "Ну, зато, вот я, например, ни разу в Москве не была..." Имела ввиду, что зато ты хоть мир видишь...
Катя замолчала, будто осеклась...
- Кать, что вы хотели сказать? Ну, про ту маму...
- Я сейчас понимаю, КАК ОНА ЗАДОЛБАЛАСЬ...
Странный в этот раз вышел текст.
Но другого нет.
Текст про Катю, которая больше не может, но хочет казаться той, что может. И про Ярика, который может, но хочет казаться тем, что не может.
На фото - мы с Яриком. По нам не скажешь, но Ярик на фото расстроен, а я - виновата.
Я обещала взять с собой Катю, но не взяла (она закашляла, я решила не рисковать), и не съела орешек со сгущёнкой, которым Ярик угостил (а я сытая была).
Отличный парнишка этот Ярик, улыбчивый.
В реабилитации делает успехи: уже на одном крабике, а не на двух ходит, почти без поддержки! Если дальше так пойдёт, то он вообще один пойдёт!
Сам!
Вот ссылочка на сбор, волшебники.
Вдруг отзовётся текст, хоть и вышел он в этот раз сложным и неоднозначным. Сама переживаю...
