После того, как полковому начальству удалось решить вопросы компенсации за нанесённый
ущерб, танкистов отослали в Иркен, для проведения стрельб и манёвров.
Единственный пункт, который вызвал разногласия в отношениях селян и военных, было поле с
паприкой.
Наши просто отказывались верить, что на этом поле, что-то вообще росло.
Так как наши асы закатали паприку под ноль, и с первого раза было тяжело себе представить,
что на такой зеркальной поверхности могло, что либо расти.
Но крестьяне показали те места, где видны были следы танковых траков, добились компенсации.
Маэстро, который опоздал на ученья всего на три дня понял, что это было трагической
ошибкой, так как на кухне не осталось практически ни каких запасов.
Всё, что было приготовлено на месяц вперёд было обменено на вино.
Надо сказать, что мадьярские селяне с огромным удовольствием скупали и обменивали у солдат
всё, что только можно, включая портянки.
И секрет крылся в очень низкой цене, ведь канистра вина для селян ничего не стоила, а солдаты
отдавали за огненную воду непропорционально ценные вещи.
И частенько после учений можно было увидеть пастухов и других сельхоз рабочих, одетых в
полностью солдатскую форму.
Мало того, они часто были с погонами и кокардами на шапках.
Поняв свою ошибку, Маэстро быстро собрал какие-то остатки крупы, которую доблестные
воины не смогли променять на вино по причине, того, что она была рассыпана в ящиках, и её
было неудобно переносить.
Он приготовил первый раз за три дня обед для солдат, и как не странно танкисты не
набросились на еду, а медленно приходили и с неохотой ковырялись в каше.
А дело всё было в том, что они уже три дня пили и ели только вино.
Некоторые даже не могли прийти, так как чувствовали себя не очень хорошо. Они перепили, и
позамерзали, потому, что спали на улице.
Офицеры не отставали от солдат, пили горькую, но только водку.
Маэстро посчитал запасы каши и понял, чтобы солдаты не сдохли с голода ему придётся
готовить еду только раз в день, иначе продуктов просто не хватит.
Ну что же, тем легче решил доблестный поварёнок, и решил не устанавливать свои порядки в
чужом подразделении.
Он подумал, что будет участвовать во всех манёврах, так как хотел хоть небольшого
разнообразия в службе. А то всё первое, второе да компот, так нечего будет и дома рассказать.
Начались дневные стрельбы.
Для танкистов полигон нужен был ближе к полку, так как гонять танки далеко это накладно и по
горючему и по расходу мото ресурса.
Поэтому выбрали полигон где на территории была большая гора.
Именно в подножие этой горы танкисты и стреляли.
Танки ездили в два круга, и выпускали снаряды в танковые мишени. Потом выпустив свой
снаряд они поворачивались и шли по кругу пока снова не оказывались перед мишенью.
Маэстро наслаждался тем, что он был в гуще событий. Он живописал Жеке, как он охренел,
когда оглох от первого выстрела, как много пороховых газов поступало в башню, так далее.
Жеке было очень интересно, ведь он никогда не был внутри танка, во время стрельбы.
Но самое смешное для Жеки было то, как Маэстро изображал, голоса и поведение танкистов,
которые были конкретно выпимшие во время стрельб.
Он всё время пародировал, как с командного пункта в рации звучал голос офицера
командующего стрельбами,
По голосу было слышно, что офицер пьян, но на его команду откликался такой же пьяный голос
Корчагина. После чего звучал выстрел, и похвала пьяного голоса из рации за точное попадание.
Всё бы хорошо закончилось, но как назло, начались тренировки ночных стрельб.
Ночью на мишенях зажигали лампочки имитирующие бортовые огни вражеских танков.
И две танковых колонны выстроившись, как и днём в карусель ехали и стреляли по этим
мишеням.
Танкисты, как всегда были пьяными.
Круги, который описывали грозные машины были довольно большие, и холмистые.
По этому после каждого выстрела надо было поднимать ствол на максимально большой угол, и
ехать только в таком положении.
Иначе можно было воткнуться стволом в грунт, во время съезда с крутого холма.
В очередной раз Корчагин решил не целиться в мишень, так как был немного не в форме, ему
тошнило, и выпустил снаряд не опуская ствола, и не целясь.
Он рассуждал просто, подумаешь, никто ночью и не заметит, да и выстрел был последним.
Поэтому все отстрелялись и поехали спать.
Утром в батальон уже приехало начальство из полка.
Оказывается ночью снаряд попал в огород бабке, которая имела неосторожность жить за холмом
в который стреляли танки.
К счастью стреляли так называемыми штатными снарядами, то есть болванками.
Н бабке хватило и попадания болванки.
Вся её изба сотряслась, и даже забор пошёл волнами.
В общем испугали и бабку и всё село.
Комиссия требовала наказать мерзавца.
Но проблема была в том, что ночью невозможно было отследить стрелка.
Танкистам вообще повезло, что комиссия приехала ранним утром, все были хоть и с бодуна, но
хотя бы трезвые.
Командир батальона грозно отчитал строй в присутствии комиссии, и после этого пошёл бухать
во главе офицерского состава.
На следующую ночь занятия повторились.
Опять пьяные голоса из рации, пьяный экипаж машины боевой. Всё идёт по плану.
Но вот экипаж производит очередной выстрел. И вместо похвалы пьяного голоса в рации звучит
голос командира одного из танков — Нас подбили!
Тут сразу пьяный голос с командного пункта становиться трезвее — Как подбили!?
И очень пьяный голос командира танка - Точное попадание в Жопу. Двигатель заглох и мы
ложимся спать!
После этого командир танка отключил рацию.
Маэстро, единственный трезвый на весь батальон, спросил Корчагина - Это, что мы его
подбили?
На что Корчагин совершенно спокойно ответил — Возможно и мы, ведь мишень выглядит
точно, как огни впереди идущего танка.
По рации прозвучала команда - Прекратить стрельбы, всем оставаться на местах.
Но было поздно танки уже крутанулись по кругу и произвели несколько выстрелов.
Все выключили рации и остались спать в танках.
Настал танкистский тихий час.