Cherchez la âme.
В Стратегии национальной безопасности РФ взят курс на укрепление внутреннего единства российского общества. Этим документом власть признала, что единства в обществе не хватает. А если это так, то необходимо прежде всего выяснить причины нехватки единства и признать, что это результат ложной и ошибочной идеологии. Чтобы воплощать этот курс в жизнь, должно быть понимание самого единства. Единое включает в себя совокупность частей целого:
• Единство идейное – объединение общими религиозными, национальными, политическими, патриотическими, традиционными ценностями;
• Единство онтологическое – человечество едино по природе, каждый человек – это душа, которая является частью Единого;
Патриарх 4.11.22 дал такое определение единства: «Не может, мне кажется, быть единство народа без единства духа, без единства ценностей. Поэтому общность ценностей это самое важное, наверное, что обеспечивает не только единство, но и сплоченность нации».
Сама суть определения сведена к только к идейному единству. Единство идейное и онтологическое без их проявления в социальном равенстве, справедливом вознаграждении труда и справедливом распределении дохода есть лицемерие.
Если из единства, как целого, вычленено только религиозное единство, и при этом оставлено несправедливым распределение национальных доходов, если живущий в хрущобах народ будет водить национальные хороводы, а господа будут стоить себе дворцы и пиршествовать на яхтах с проститутками, то призывы к духовному единству и патриотизму, выглядят как фикция и лицемерие.
Исторически все эти виды единства тесно переплетены и взаимосвязаны.
Невозможно сплотиться вокруг традиционных ценностей, если в самой традиции заложены антогонизмы.
Меняются идеи и вместе с ними меняется Мир. Неизменной и вечной остаётся проблема несправедливости и эксплуатации. У эксплуататоров и эксплуатируемых разные представления о справедливости. Несправедливость в экономике, несправедливая политика, ущемление прав и свобод помимо чисто силовых методов достигается посредством формирования у эксплуатируемых внутреннего согласия и примирения с тем, что человек - раб и достоин своей участи.
Эксплуататоры создали мощнейшую систему инструментов идеологического программирования тех, кого они эксплуатируют – СМИ, ТВ, общественные науки. С самой глубокой древности до наших дней одним из этих инструментов была и остаётся религия. Нельзя сказать про религию, что она сама по себе плохая. Всё зависит от того, кому она служит и мировоззрения, которое она сеет. В древности религия не была отделена от государства, а проповедовала ту истину, которая была выгодна или коррелировала идеологии рабовладения.
История СССР показала, что методом простой передачи средств производства народу проблема несправедливости не решилась. Воспоминания Галины Вишневской: «Живя раньше в Ленинграде, я, конечно, знала, что существует привилегированная часть общества, что не все ютятся, как я, в коммунальных квартирах. Но до поступления в Большой театр я и вообразить себе не могла численность господствующего класса в Советском Союзе. Часто, стоя в Георгиевском зале Кремлевского дворца у банкетного стола, заваленного метровыми осетрами, лоснящимися окороками, зернистой икрой, и поднимая со всеми вместе хрустальный бокал за счастливую жизнь советского народа, я с любопытством рассматривала оплывшие, обрюзгшие физиономии самоизбранных руководителей государства, усердно жующих, истово уничтожающих все эти великолепные натюрморты. Я вспоминала свои недавние скитания по огромной стране, с ее чудовищным бытом, непролазной грязью и невообразимо низким, буквально нищенским уровнем жизни народа, и невольно думала, что эти опьяненные властью, самодовольные, отупевшие от еды и питья люди, в сущности, живут в другом государстве, построенном ими для себя, для многотысячной орды, внутри завоеванной России, эксплуатируя на свою потребу ее нищий обозленный народ. У них свои закрытые продовольственные и промтоварные магазины, портняжные и сапожные мастерские, где всё самого высокого качества и по ценам намного ниже официальных цен для народа. Они живут в великолепных бесплатных квартирах и дачах с целым штатом прислуги, у всех машины с шофером, и не только для них, но и для членов семей. К их услугам бывшие царские дворцы в Крыму и на Кавказе, превращенные специально для них в санатории, свои больницы, дома отдыха… В собственном «внутреннем государстве» есть всё. Искренне уверовав в свою божественную исключительность, они надменно, брезгливо не смешиваются с жизнью советских смердов, надежно отгородившись от них высокими непроницаемыми заборами государственных дач. В театрах для них отдельные ложи со специальным выходом на улицу, и даже в антрактах они не выходят в фойе, чтоб не унизиться до общения с рабами».
Сейчас патриоты винят в духовном разложении России Запад, либералов. Эта попытка оправдания не нова. Когда Бог спросил Адама, не ел ли он плодов запретного древа, Адам обвинил Еву, а Ева змея. Самое лёгкое - свалить всё на кого-то. А мы такие белые, пушистые. Как же нас, таких хороших, Запад разложил? И вот живем мы в стране, где процветают несправедливость, распилы коррупция, и верим в великую миссию России. Логично заключить, что, если мы живем в порочном обществе, это значит, что у членов общества больна душа. А больна душа не просто так, а по причине того, что она напичкана больными идеями.
Главная причина несправедливости – эгоизм и индивидуализм. Корень индивидуализма в определении субъекта, как воплощенной единицы мысли и действия, единичном нечто, которое осуществляет познание, принимает решение, действует. Субъектность не обсуждают, не устраивают круглых столов, о субъекте не говорят ни психологи, ни патриоты ни священники.
Цель настоящей работы - разобраться с историческим пониманием субъекта. Надеюсь, это даст повод для пересмотра христианских представлений о душе, которые сформировалось в церкви не аутентично, а под давлением и в условиях далёкой от справедливости рабовладельческой формации. Изменение концепции субъекта, а если более конкретно - подмена души эго, происходило не из божественных откровений святых, а под давлением на религию со сторны политики.
Древнее учение о единой душе.
Сократ понимал под субъектом душу: «Значит, правильным будет считать, что, когда мы общаемся друг с другом и пользуемся при этом речью, это душа говорит с душою» (Алкивиад). В понимании Плотина выражение "моя душа" означает индивидуализацию единой души. Душой стал человек при его сотворении: «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душою живою» (Бытие 2:7). Ясно сказано, что душа изошла от Бога, т.е. душа не автономна, а является исхождением божества. Аналогичная мысль у Екклезиаста: в момент смерти «возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, Который и дал его» (Еккл. 12:7). Божественное возвращается к божественному.
“Слушая не меня, а логос, мудро согласиться, что все вещи едины”. (Гераклит, 22B50). Платон, Плотин и более древние философы считали душу единой бестелесной сущностью, а отдельное, индивидуальное Я всего лишь идеей разделения Единой души на части только в уме.
Учение платоников о Едином — Мировом уме — Мировой душе систематизировал Плотин: «Ум и Первичная сущность – хотя и отличаются друг от друга, но не существуют раздельно, а суть только различные определения одного и того же..., разъединенные только логически». В представлении древних единая душа существует в бесконечном проявлении индивидуальных душ, также как один Бог в трех лицах – троица единосущная и нераздельная.
В восточной философии существование отдельного индивидуального Я, разума и души считается Авидьей (Неведением) — ошибочным, неправильным представлением о существовании того, чего на самом деле не существует. Поэтому в Индии принято обращение к человеку: «Божественный…, Божественная…», что соответствует мировоззрению: Атман есть Брахман (ср. «Я и Отец – одно» [Ин. 10:30]). Также и у нас обращение «Господин, Госпожа» выражает идущее издревле отношение к человеку, как к божественному субъекту.
В посленикейский период в христианстве стало преобладать мнение, что душа у каждого своя? Разберемся в политических причинах исторической перемены субъекта.
Справедливость.
Этимологически справедливость (équité) означает равенство (égalité). Практически все ветхозаветные пророки были борцами за справедливость. Пророк Исаия обличал храмовую несправедливость: «Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя… К чему Мне множество жертв ваших? говорит Господь. Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота, и крови тельцов и агнцев и козлов не хочу…; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови. Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову» (Ис.1:1,11-17).
На приход Мессии Израиль также возлагал наведение порядка и справедливости: «Положу Дух Мой на него, и возвестит народам суд. Не возопиет и не возвысит голоса своего... трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит. Будет производить суд по истине» (Ис. 42). Христос понимал, что антураж богослужений и жертвоприношений прикрывает жажду наживы. На продаже жертвенных животных и обмене денег наживались торговцы, менялы и храмовые священники. Иисус выгнал из храма меновщиков и торговцев со словами: «дом Мой домом молитвы наречётся; а вы сделали его вертепом разбойников».
Самые главные заповеди Нового завета:
«Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же подобная ей: Возлюби ближнего твоего, как самого себя. На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мф. 22:37-40).
«Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить» (Матф. 5: 17)
За 2-х тысячелетнюю историю христианства, если заповедь любви и была исполнена, то только в единичных случаях. Похоть зашкаливает, а любви мало. Почему?
Любовь по самой своей сути – это стремление к единству из-за его нехватки, неполноценности. «Любовь … не ищет своего» (1Кор 13:5). Любовь и возможна при понимании того, что субъект и объект любви – не два отдельных, а нечто единое. Единое в людях – душа.
Поэтому Христос даёт понимание человека: - Не написано ли в законе вашем: «Я сказал: вы — боги» (Ин. 10:34). Пророк Асаф обличал несправедливость, забывших о своём божественном предназначении судей: - «Я сказал: вы — боги, и сыны Всевышнего — все вы» (Пс. 81: 6). Об этом же слова апостола Павла: "Одно тело и один дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания; один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас" (Еф. 4:4-6).
Любовь - не следствие моральной установкой, не покупается, не результат общественного устройства или реализации какой-то политической теории. Любовь – это онтологическое единство душ. Любовь - это всегда жертва, поскольку жертва – это отказ от своего. Кто не может отказаться от своего, неспособен любить. Любовь появляется, когда субъектом становится не эго, а единая душа, когда единство стирает границы между Я и не-Я. Только понимание себя (Я) как части единой души сливает отдельные души в одну.
С ближним не поступают несправедливо. Иисус молился за учеников: «да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Иоанна 17:21). Первые христиане так и верили: "Народу же, веровавшему бе сердце и душа едина" (Деяния 4:32).
Конфликт между традиционными представлениями
о душе и политической формой правления.
Византийским императорам христианство импонировало идеей "Единый Бог, одна вера, одно крещение" (Еф. 4:5), ну и, следовательно, один император. Константин пытался сохранить распадающуюся империю и надеялся, что общая вера в единого бога позволит ее укрепить. Идея единой души, «где нет ни Эллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но всё и во всём — Христос» (Кол. 3:11), подразумевала слияние воль в одну и соответствовала государственной идеологии, если бы не идея онтологического единства, которое возбуждало мысли о социальном равенстве.
Базовый принцип империи, объединяющий воли отдельных личностей в одну, находится в противоречии с базовым принципом общества классового неравенства и эксплуатации «divide et impera» (разделяй и властвуй). Рассуждения о единой (равной) душе раба и свободного выражают принцип равенства и справедливости, ставят под сомнение существующую законность и подрывают основу рабовладельческого строя - отношение к человеку, как к средству. Всякого рода рассуждения о единой душе крайне раздражали влиятельных аристократов, которые опасались влияния идей равенства на низшие классы.
Гармонизировать классовые интересы посредством логических убеждений невозможно. Во все времена традиционным методом разрешения такого рода конфликтов были репрессии. По этой причине и ветхозаветные пророки Израиля, которые обличали несправедливость, преследовались царями: «иные же замучены были, … другие испытали поругания и побои, а также узы и темницу, были побиваемы камнями, перепиливаемы, подвергаемы пытке, умирали от меча, скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления; те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли» (Евреям 11:36 — 38). Не лучшыми были и судьбы философов. Сократа приговорили к смертной казни за развращение молодежи. Платон пробовал обучать шурина тирана Дионисия, но тиран чуть не казнил Платона. Ограничился тем, что продал его в рабство. Христа распяли. Платоновскую Академию в Афинах сначала разрушил диктатор Сулла в 84 году до р.х., потом в 529 г. разогнал Юстиниан. Аристотель сделал душу собственностью тела. Несмотря на то, что был метек, был учителем Александра Македонского и подвергся гонению только после смерти Александра.
Не произноси имени Господа, Бога твоего, всуе.
Вера от слышания, но «Бога не видел никто никогда» (Ин. 1:18). Бог, Дух, Душа – не чувственно воспринимаемые феномены, а трансцендентальные эйдосы. Хотя вера есть вещей определение невидимых, названия не определяют, а только дают искателю истины направление, в какой стороне искать, чтобы получить личный духовный опыт.
Разные религии интерпретируют эйдосы по-разному. Верующий, как потребитель интерпретаций, получает от учителей не Дух, а концепции, мнения (doxa). Каждая религия своё мнение считает правильным (ортодоксия), а чужие - нерпавильными (ересью). Но ни одна концепция, какой бы правильной её не представляли, не заменяет личной духовной практики.
Ортодоксия формируется в борьбе «против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего» (Еф.6:12), у которых армия, полиция, информационные ресурсы. Победа в духовной борьбе достигается только внутренним деланием - «познаете истину, и истина сделает вас свободными». К истине приводит не изучение догм, а личная духовная практика. В буддизме, индуизме главное место занимает практика (дзэн, дхьяна). В этих религиях не принято давать апофатичным по своей сути эйдосам названия и определения, поскольку это только искажает личное созерцание истины.
Истина, согласно Пармениду и Платону, не в собственном и не в общественном мнении (δόξα, doxa), а в Логосе. Такая истина вынашивается и рождается посредством личного созерцания, открывается лично. Под созерцанием можно понимать молитву, медитацию, чтение священных текстов. Хайдеггер понимал под истиной αλεθέα (несокрытость). Θεοφάνια (Богоявле́ние), Επιφάνια (Просвеще́ние). В любом случае это результат личной ἀποφαίνω (апофении).
Для власти религия - служанка политики. В объединении империи единой верой византийские императоры видели залог её укрепления, поэтому ставили религии цель - завоевать как можно больше сторонников. Императоры считали, что всякого рода споры о вере единству империи служили плохую службу.
Побороть инакомыслие императоры надеялись посредством выработки четко сформулированных критериев (догм), которые бы с юридической точностью отделяли верящих правильно от верящих неправильно. Для императоров это был главный мотив созыва Вселенских соборов. После выработки церковью норм веры отступление мысли от нормы можно было использовать в качестве повода для законного преследования инакомыслящих за ересь.
Предназначение религии, как скрепы государства, сформировать у верующих согласие с внешними источниками унифицированной и зафиксированной истины. В христианстве doxa становится уже не мнением, а ортодоксией - единственно-правильным учением. Личное несогласие или отклонение от мнения церкви приобретает характер преступления. Инакомыслие становится преступлением, подрывной деятельностью, стремлением разрушить государственное единство. Тертуллиан так и писал: «подлинный христианин, если он поверил, должен принести знание в жертву вере. Не знать ничего кроме правила веры, значит знать все (хайль Гитлер!)». Началась охота на ведьм, еретиков, как врагов, отколовшихся от истинного учения.
Личное рассуждение, исследование, знание как противоположность веры по готовым лекалам христиане стали называть ругательным словом гносис. Людей со способностью к апофении, которым бытие открывается таким, какое оно есть, а не по вере мнениям (δόξα), стали преследовать за инакомыслие. Джордано Бруно был сожжен на костре. Галилей спасся только тем, что публично отказался от своих научных открытий.
Учение о единстве и равенстве душ было бунтом не только против смерти, но и бунтом против неравенства и несправедливости. Для римской власти христиане оказались не меньшими врагами, чем Иисус для иудейской знати. С христианством нужно было что-то делать – либо уничтожить, либо разложить его изнутри.
Об уничтожении христианства посредством гонений подробно написано в истории церкви и житиях святых. А про разложение его изнутри в истории церкви вообще ничего не написано.
Среди христианских епископов был сильный страх перед гонениями и не менее сильная конкуренция за лояльность власти. Вполне естественно, что под давлением политических обстоятельств непреодолимой силы очень скоро нашлись епископы, которые стали насаждать ортодоксию. В результате «христиане от своего учения веры отстранили всякого образованного человека и допустили (в свое общество) одних только глупцов и άνδραποδώδεις» (подонки общества, парии, рабы) (Цельс). Приятие зафиксированных представлений церковь стала называть смирением.
Христианство и до сих пор – религия не личного созерцания, это религия толп, где согласие с правильным мнением важнее личного созерцания. Христиан учат молиться соборно, но не учат лично практиковать. Священники, абы чего не вышло, больше всего боятся выпустить верующих за пределы правильных мнений.
Одним из самых важных представлений является учение о душе. Власть устраивало учение о том, что у каждого своя отдельная и грешная душа. Пока стремлением христиан было «да будет Бог всяческая во всех» (1Кор 15:28), рабовладельческая власть христиан преследовала. Когда церковь отреклась от онтологического единства и стала учить, что у каждого своя отдельная, грешная, индивидуальная душа, имеющая не божественную природу, а сотворенная, рабовладельческое государство изменило отношение к христианам, и началась симфония церкви и государства. Учение о единой душе в христианстве и по сей день рассматривается, как безумный вздор.
Такова история замены субъектности с души на эго (ἐγώ). Душа, будь она своя или чужая, стала объектом.
Истина динамична и предполагает рождение нового и уничтожение устаревшего. На дворе XXI век, и никакого рабства уже не существует? Душу можно понимать, как Единую, а индивидуальные души разъединенными только логически. В этом случае люди – братья, единые онтологически. А Церковь продолжает гипнотизировать общество представлениями о душе, сформированными в условиях законного рабства по принципу «разделяй и властвуй». Зачем?
До- и после- никейское учение церкви о душе.
Адекватными общественными отношениями учению о душе должны были быть такие, при которых благо достигается не посредством принуждения, а по свободной воле. Обслуживание сельскохозяйственных угодий, строительство и прочие виды работ нуждалось в мускульной силе. В условиях отсутствия механизации рассуждать о несправедливости в среде знати было, если не преступно, то по крайней мере неэтично. Отношение к рабам было таким же как к муравьям, где каждый муравей послушно выполняет идущие сверху команды. Муравей не должен рефлексировать, сомневаться в святости тех команд, которые он получает свыше, не должен ведать, что творит.
Римский гражданин Апостол Павел смещает вектор слов Христа «познаете истину» в несколько ином направлении: «Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философией». А слова «истина сделает вас свободными» меняет на: «Каждый оставайся в том звании, в котором призван. Рабом ли ты призван, не смущайся; но если и можешь сделаться свободным, то лучшим воспользуйся. Ибо раб, призванный в Господе, есть свободный Господа; равно и призванный свободным есть раб Христов».
Христос неоднократно говорил «душа моя». Это значит, что Христос был и Богом, и душой. Если душа сотворенная, а Христос – Бог, то либо и душа должна иметь божественную природу, либо Христос – не Бог.
Ни в одном месте Библии не упоминается о том, что Бог сотворил души людей. Но признание божественной природы души не входило в планы ни в светской, ни в церковной власти. Ради прекращения гонений церковная власть пошла на компромисс, посчитав истинным то, что выгодно в настоящий момент. А выгодной была помощь в укреплении существующего рабовладельческого государства.
Если о Боге спорили на Вселенских соборах аж до VIII века, учение о душе было соборно не обсуждалось. Вопрос о душе был поднят только один раз на V Вселенском соборе по поводу учения Оригена о предсуществовании душ.
Компромиссную идею отдельных душ церковь вводила в сознание верующих незаметно и без публичных споров. Учение о тварной природе не только тела, но и отдельных, грешных и сотворенных душ разрушило самые главные заповеди Христа, превращая христианство в идеологию рабовладельческого строя. Вместо учения Христа «вы – боги» церковь стала учить «вы – твари». Из проповеди любви к ближнему была изъята её онтологическая основа. Под страхом гонений христиане, Как ап. Пётр, когда его спросили: «и ты был с Иисусом Галилеянином», отрекся от Христа, так и христиане под страхом гонений перестали считать себя единой душой. Отныне эгоистичному по природе человеку предлагалось любить аналогичное окружение не по причине онтологического единства, а по моральной установке. На этом христианский коммунизм закончился. Государство посеяло семена индивидуализма в разрыхленную церковью почву. Обвиненный в гностицизме Валентин с горечью писал об этом процессе: «будучи от начала совершенным и бессмертным, человек погрузился в мир и забыл свою истинную природу». Такой ценой христианство стало государственной религией.
После Миланского эдикта 313 г. слова Христа "мытари и блудницы вперёд вас идут в Царство Божие" (Мф 21:31), обращенные к фарисеям стали подходить к христианам, поскольку учить о единой нетварной душе стали неоплатоники, т.е. язычники стали учить тому, чему учил Христос и чему должны были учить христиане.
В 529 г. святой император Юстиниан разогнал Платоновскую академию в Афинах и устроил гонение на языческих философов именно за учение платоников о единой душе, несмотря на отсутствие догматов о душе со стороны самой церкви. Все принимающие платонические идеи как истинные, и сам Платон были преданы анафеме. Был издан закон, запрещавший язычникам заниматься преподавательской деятельностью – они должны были либо принять крещение, либо подвергнуться конфискации имущества и ссылке.
История умалчивает о том, что гонения были вызваны угрожающими рабовладельческому строю рассуждениями о справедливости, свободе, равенству и правам человека. Причина гонений представлялась обществу борьбой с религиозным и философским инакомыслием.
Исторические последствия отступления.
Вся дальнейшая история церкви представляет из себя многовековой заплыв кормчих в фарватере полит-идеологической профанации души, как своей, обособленной сущности, находящейся вне единого. Признание душ отдельными – это фактическое признание эгоизма со всеми вытекающими из этой идеи последствиями для мировой истории.
С таким же успехом можно было признать, что у каждой клетки единого организма тоже своя душа, а у каждой живущей в клетке митохондрии тоже своя душа. Появление неединодушных клеток вызывает рак и метастазы. Появление неединодушных людей – это войны, преступления, бандитизм. Только здоровая клетка живет для себя и для организма, жертвуя собой ради целого, если оно в этом будет нуждаться; и в таком случае она единодушная.
Т.н. традиционалисты (А. Дугин) разделяют посленикейское пониманием души, как предиката субъекта, т.е. разделяют нетрадиционное утверждение, что душа у каждого человека своя. На каком основании они считают себя консерваторами, если позднее христианство вообще нельзя называть традиционной религией.
В ново христианском учении о душе обнаружилась масса логических нестыковок.
"Только там, – учил Платон, – мы встречаем истинное бытие, где каждая отдельная вещь существует в себе". Отдельно существующая христианская душа не автономна, не имеет собственной бытийности (существует не сама по себе), ей нужен источник. Источником существования христианской души стал животворящий Дух. Получается, что душа человека, будучи бессмертной, сама по себе мертва «ибо мы Им живем и движемся, и существуем» (Деян. 17:28).
Одновременно Церковь признает бессмертие души, а это атрибут не тварной, а божественной природы. Напридумывали путанники, наплели.
Верую, ибо абсурдно.
Тертуллиан
Но ни в одном месте Библии не сказано, что Бог сотворил души. Откуда берутся души новорожденных, никто, в т.ч. и церковь не знает. Бог творил 6 дней, на 7-й день творение прекратилось. Если церковь утверждает, что душа сотворена, то должна указать – в какой день творения душа сотворена? Нигде в Библии об этом не сказано, следовательно утверждение «души сотворены» - это неподтверждённая гипотеза.
Первым автором, присвоившим душе атрибут тварной природы был Августин Гиппонский (354-430). Сделал он это посредством изобретения учения о "первородном грехе". В Библии написано о изгнании из Рая первых людей. Но ни в одном месте Библии не сказано, что в результате грехопадения первых людей человеческая природа повредилась. До Августина ни в Ветхом, ни в Новом завете, ни каких упоминаний о первородном грехе не встречалось. Как можно заранее знать, что душа повреждена, если даже не известно ни когда душа сотворена, ни сотворена ли она вообще? Да и как Адам и Ева смогли согрешить до грехопадения, когда их души ещё не были повреждены?
Христиане называют свое вероисповедание религией, имеющей целью воссоединение и возобновление утраченного при грехопадении союза между человеком и Богом и спасение души. Само это определение разделяет человека и Бога на две разные природы, между которыми возможен только союз - моральный или идейный.
Единство – это не союз, а онтологическое равенство.
Об онтологическом единстве писали:
· Христос: “вы - боги” (сравнить с надписью на дельфийском храме «познай себя»)
· Гераклит: «Если вы верите не в меня, а в Логос, все едино».
· Парменид: «…существующее единое есть, надо полагать, одновременно и единое, и многое, и целое, и части, и ограниченное, и количественно бесконечное… поскольку единое – это целое, оно находится в другом, а поскольку оно совокупность всех частей – в самом себе» (145).
· Первые христиане: «Народу же, веровавшему бе сердце и душа едина» (Деяния 4:32).
· Эмпедокл и Демокрит считали, что душа и ум - одно и то же.
Церковь разъединила дух и душу, приписав свойство единого духу, а свойство многого душе. По определению ап. Павла, человек стал иметь трехчастную природу – тело, дух и душа. В результате этого поверхностного логического кульбита душа стала не единая, а у каждого своя.
Единая душа не может быть чьей-то по определению. Чтобы считать душу своей потребовалась дополнительная сущность - субъект. Церковь за всю историю своего существования так и дала определения субъекта, которому принадлежит душа. Но в результате перехода от традиционного учения о душе, как едином, к учению о том, что душа у каждого своя, мир погрузился в индивидуализм. Единство стало невозможно по определению, а любовь как результат онтологического единства стала шаткой моральной установкой («дом на песке»).
Мир погружен в индивидуализм и эгоизм в результате невежественного мнения, что душа отдельная и у каждого своя. Вместо того, чтобы бороться с этим невежеством, как это делал Христос словами "отвергнись себя" (Мф.16:24), чем предостерегал не ставить душу на место предиката, а эго на место субъекта, церковь в IХ веке, в эпоху господства государственной религии изобрела молитву Святому Духу. Последние слова этой молитвы - "спаси Блаже души наша" выделяют Я в отдельную субстанцию. Душа становится предикатом субъекта.
Вместо изначального признания божественной природы души, церковь придумала для субъекта искусственные смыслы, например, спасение бессмертной души. Если в традиционном древнем учении, наполняла жизнь смыслом, мыслила, чувствовала, переживала, приводила тело в движение душа, то в неохристианстве функции души перешли к субъекту. После подмены думать, по нервной системе посылать сигналы мышцам, приводить тело в движение, чувствовать пятью органами чувств стал головной мозг субъекта. Отдельный человек становится основой для самого себя, своего рода субстанцией, которая сформировала сама себя. Главным актором, творческим началом, систематизирующим фактором, носителем духовных способностей становится не душа, а эго. Если душа не выполняет никаких функций, зачем она вообще нужна? Я задавал этот вопрос христианам, и видел полное недоумение на лице.
Если душа - непонятно что, а главное действующее лицо - эго, тратить время и энергию на спасение непонятной сущности становится нелогично.
Христос предвидел подмену души эго-субъектом: «кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее (Мф. 16, 25). Церковь
· из диалектического единства Единой (мировой) души и индивидуальных душ (Многого) церковь признала существующим только Многое, иными словами признала существование только отдельных душ вне пребывания их в Едином, Целом;
· божественную природу души объявила тварной;
· на место и вместо субъекта-души поместила автономный субъект-эго, а душу сделала предикатом эго («моя душа», «человек душевный»);
Председатель XXIV народного собора в своем выступлении в качестве идентичности человека привел внешние атрибуты («я – бизнесмен, учитель, дворник»), а про душу не сказал ни слова. В сознании христиан прочно укоренилась мысль, что субъект - не душа. Не душа, а физический мозг принимает решения, а мышцы приводят в исполнение сигналы мозга.
Суть этой подмены подметил Ницше: «Мы убили Бога – вы и я». Убили бога в себе, заменив душу эго-субъектом: Cogito, ergo sum - "Я мыслю, следовательно, я существую" (Декарт).
Подмена укрепила развитие индивидуализма, дехристианизации и атеизма. Лаплас на вопрос Наполеона о месте Бога в мире ответил: «Сир, я не нуждаюсь в этой гипотезе».
В соответствии с Апокалипсисом христиане ожидают приход антихриста (вместо Христа), который усядется на престоле в физическом теле. «Быв же спрошен фарисеями, когда придёт Царствие Божие, отвечал им: не придёт Царствие Божие приметным образом, и не скажут: «вот, оно здесь», или: «вот, там». Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть» (Луки 17:20-21). А что внутри? Если бы человек был божественной душой, то это и было бы Царствие Божие внутри, где "нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе" (Галатам 3:28). А если на месте души уселся эго-субъект, то ждать прихода антихриста уже не нужно – он уже сидит на престоле вместо души.
Сейчас церковь божественную природу души считает бесовской гордостью. А эго-субъект с материалистическим мировоззрением и выгодоприобретением это не гордость, а мораль, которую нужно исправить. Слова Достоевского «Дьявол с богом борется, а поле битвы — сердца людей» уже не актуальны. Сейчас мыслят по-другому: жажда наживы борется со страхом наказания, а поле битвы — эго-комплекс субъекта.
Философ Т.Гоббс провозгласил: «мыслящей субстанции не существует, человек является телесным существом». Сейчас на слуху выражения: «мысли материальны», "мозг выделяет мысль, как печень желчь".
Боги совесть за деньги не продают. Сократ, Христос, первые христиане были выше страха смерти, справлялись с бесовскими искушениями (Мф. 4), поступали по совести независимо от последствий. У человека, признавшего душу сотворенной, страх смерти, желание комфорта, роскоши и чувственных удовольствий затмевают совесть. Смертный эгоистичный субъект выживает любой ценой, посредством утраты совести и невероятной жестокости. Онтологическое неравенство создает проблему спасения от бессовестных действий субъекта.
Христианская миссия - необходимый компонент политики митрополий.
Лучший способ формирования законопослушного раба – религия. Благодаря её влиянию человек начинает сам считать себя блудным, грешным и окаянным и верить в то, что его жизнь такая потому, что он по грехам своим имеет.
Наполеон открыто говорил: «Религия — отличное средство, чтобы утихомиривать чернь. Я вижу в религии не столько таинство воплощения, сколько таинство общественного строя. Религия — это то, что удерживает бедных от убийства богатых». Поэтому христианское миссионерство было необходимым компонентом гегемонии митрополий.
Крестили Русь огнем и мечем. Креститель Руси Владимир полностью списал модель Византийской церковно-государственной симфонии. Герцен подметил роль церкви в обществе при освобождении от крепостничества: "после вековых страданий... занялась заря крестьянской свободы. Путаясь перевязанными ногами, ринулась вперед, насколько веревка позволяла, наша литература; нашлись помещики, нашлись чиновники, отдавшиеся всем телом и духом великому делу; тысячи и тысячи людей ожидали с трепетом сердца появления указа... Ну, а что сделала, в продолжение этого времени, всех скорбящая, сердобольная заступница наша, новообрядческая церковь наша со своими иерархи? С невозмущаемым покоем ела она свою семгу, грузди, визигу; она выказала каменное равнодушие к народному делу, то возмутительное, преступное бездушие, с которым она два века смотрела из-под клобуков своих, перебирая четки, на злодейства помещиков, на насилия, на прелюбодеяния их, на их убийства... не найдя в пустой душе своей ни одного слова негодования, ни одного слова проклятья!"
Равенство онтологическое и равенство социальное.
Борцы за равенство и братство всех времен и народов должны были строить христианский коммунизм. Но классовая идеология настолько срослась с лицом церкви, что снять с себя маску идеологов классового общества клирики оказались не в состоянии. Поэтому вместо сотрудничества с церковью в строительстве бесклассового общества и возврата к христианскому коммунизму на основе онтологического равенства ("бе сердце и душа едина") сторонники социального равенства расправились со священниками, как с предателями Христа и проводниками идеологии рабского государства. Должны же сбыться слова «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете» (Матфея 23:13).
Пообещав народу свободу, равенство и братство, большевики не выполнили ни одного обещания. Социальное равенство без онтологического невозможно. Идеология, не имеющая бытийной основы, обречена. История СССР это прекрасно показала.
Христос подкрепил заповедь любви метафизикой, называя сыном Божьим не только себя, но всех. Поэтому марксизм оказался лишь средством смены элит и передела собственности руками пролетариев, которых убедили отречься от псевдохристианской идеологии, а взамен дали идеологию марксистскую, в которой проблему равенства свели к равенству экономическому.
Перестройка была переходом к мнимому либерализму. С возвратом к классовому, несправедливому обществу приватизаторы вновь достали из шкафа «пыльное дело» византийской симфонии церкви и государства. Главным смыслом христианина вновь объявили спасение души эго-субъектом. Вместо проповеди онтологического единства Церковь традиционно свела свою роль к морали и ритуалам. Верующий человек снова стал должен терпеть, смиряться, как Лазарь в струпьях валяться перед дворцами миллиардеров, становиться калекой или погибать на войне, жертвуя собой как принято говорить «ради Христа», а на самом деле ради призрачного спасения души на том свете.
Божие Богу, а кесарю – кесарево.
Религия отличается от идеологии тем, что даёт обществу, исходящий от Бога мессианский смысл. Идеология не имеет мессианского смысла, а выполняет заказ правящей элиты. Правящая элита всегда хочет пристроить к мессианскому смыслу религии свои корпоративные интересы, исходящие якобы от Бога.
Шила в мешку не утаишь. Если религия берется выполнять роль идеологии, то рано или поздно впадает в такой же кризис, как идеология.
Многие сейчас говорят, что России нужна идеология. Но в капстранах идеологии нет и быть не может. В классовом обществе индивидуализма единства нет по определению - интересы классов не совпадают. Низы хотят справедливости, а верхам она не нужна. А поскольку правящим классом в капстранах являются капиталисты, то вопрос об идеологии даже не обсуждается.
Социальная справедливость без равенства онтологического неустойчива. Поэтому СССР и рухнул. Онтологическое равенство – это учение о единой душе: «вы – боги, все вы». Олигархам выгоднее оплачивать идеологические услуги компрадорской иерархии, чем делиться прибылью с народом по справедливости. Народу учение о единой душе знать не дают и представляют его ересью и бесовской гордостью. А поскольку христиане – абсолютные невежды в философии, то надежд на то, что христиане покаются в отступлении от учения Христа, практически нет.
А это в свою очередь означает, что курс на укрепление внутреннего единства российского общества Путина – такая же фикция, как Учение о развитом социализме Брежнева.