- Я думала, ты не придешь сегодня, - произнесла тихо Зоя. – Я вышла, а тебя нет...
- На работе был, - коротко ответил Петр. – Задержался, надо трактор готовить к уборке. А скоро, говорят, пришлют еще один самоходный комбайн, хочу переучиться на комбайнера.
Зоя молчала. Она была рада, что он пришел, что он идет с ней по улице, не прячась ни от кого. Она осторожно взяла его под руку – Петр согнул руку в локте, чтоб ей было удобнее. В другой руке держала ридикюль – сумочку, каких в селе еще не было ни у кого. Зоя знала: если парень и девушка в деревне прошлись «под ручку», значит, у них намечается свадьба. Сердце Зои стучало так, что она не слышала своих шагов. Встречавшиеся с любопытством смотрели на них, а Зоя делала вид, что не замечает этого. Около клуб стояла группа девушек, лузгающих семечки и что-то активно обсуждавших. Увидев Зою и Петра, все замолкли и уставились на них. Зоя прошла мимо них, глядя перед собой, не повернув в их сторону головы.
- Уже и под ручку! – услышала она сказанное вслед им.
- Какая скорая - не успела приехать, - подтвердила другая.
- Конечно, в ее возрасте нужно спешить, а то в старых девках останется!
- В девках?
После каких-то слов, сказанных негромко, которые Зоя не расслышала, раздался громкий хохот.
Зоя еще крепче сжала руку Петра.
Купив у входа в зал билет, они прошли и сели почти в самом конце. Зоя достала из сумочки платочек, стала обмахиваться им – в зале было душновато. Некоторые с любопытством оглядывались на них, другие проходили мимо. Зал постепенно заполнялся людьми. Женщины постарше спешили занять места поближе к экрану, мужчины не спешили входить, стояли у порога, курили. Подростки лет двенадцати-четырнадцати норовили проскользнуть мимо кассира, пока он отрывал следующий билет, однако им это не удавалось – кассир, он же киномеханик, был бдителен. Ровно в девять он закрыл дверь в зал, уборщица тетя Поля накинула крючок изнутри, и в зале погас свет. На экране разыгрались страсти из жизни жеребца Буяна, приключения, подвиги, любовь, война... В зале слышались всхлипывания, вздохи. Для многих события войны были еще свежи в памяти. Особенно для тех, кто не дождался возвращения своих родных...
Когда закончился фильм и в зале загорелся свет, люди потянулись к выходу. Женщины платочками вытирали глаза, мужчины спешили закурить.
Зоя с Петром вышли на воздух. Молодежь не спешила расходиться, стояла кучками. Петр отошел к парням, закурил вместе с ними. Зоя стояла поодаль, дожидаясь, пока он закончит разговор. Она сорвала веточку с куста акации, росшего рядом, перебирала листочки, чтобы не встречаться с любопытными взглядами проходивших. Наконец он проговорил:
- Ну, пока, мужики! – и подошел к Зое.
Она снова взяла его под руку, и они пошли по улице. Было тихо, темно, на лавочках слышался шепот сидевших парочек, сдержанный смех. На небосклон уже выплывала луна, полная, чистая, такая же, как вчера... Петр обнял Зою за плечи, притянул к себе.
- Куда пойдем? – негромко проговорил он.
- Давай на лавочке посидим, - предложила Зоя.
- Что мы, малолетки – на лавочке сидеть? – усмехнулся Петр. – Пойдем к тебе на почту!
- Как мы пойдем?
- Обыкновенно, ногами. Ключи ж у тебя?
Зоя промолчала. Она поняла, что теперь ему мало свиданий под луной, мало поцелуев на лавочке... Петр ждал ответа. Зоя молчала, не зная, как ответить ему, что не хочет таких отношений, что вчера просто не смогла противостоять его напору.
- Ну так что? Пойдем, что ли? Или проводить тебя домой? А я к ребятам, - он зевнул, - там выпивка намечается.
Зое было очень неприятно все это слушать, но она вспомнила, как сжималось ее сердце, когда Петр не приходил, как она боялась, что он бросил ее. Она пожала плечами.
- А если кто-нибудь увидит, что мы там?
- А мы не будем включать свет, мы тихонько, как мыши, - прошептал Пётр, обнимая ее и чувствуя, что она уже почти согласна.
Они подошли к домику, где была почта, оглядевшись, открыли калитку. Зоя достала из сумочки ключ, помедлила.
- Ну, что? – прошептал Петр. – Давай я сам открою.
Он быстро справился с замком, повесил его на петлю, тихо открыл дверь, которая предательски заскрипела. Они вошли в помещение, освещаемое только луной через небольшое окошко. Его светлый квадрат лежал на полу. Петр осмотрелся. У стены стояла длинная лавка со спинкой для посетителей, которые, впрочем, почти никогда не сидят на ней. Он повел Зою к ней. Они сели, Пётр сразу стал горячо целовать ее, шумно дышал ей в шею. Зоя понимала, что так нельзя, но не могла противиться ему...
- Конечно, на подушке было бы лучше, - проговорил Петр, заправляя рубашку в брюки. – Но подушки нету! А что, - вдруг сказал он, - можно и подушку тут завести, и одеяльце, чтоб удобнее было, а?
Он повернул Зою к себе, она вскинула на него глаза: неужели он серьезно?
- Петя, тут нельзя, ты ж понимаешь. Если узнает кто, меня уволят.
- А кто узнает? Ты ж не будешь всем рассказывать? И я не буду.
Они вышли на улицу. Луна светила вовсю, перевалив на другую сторону небосклона. Озираясь по сторонам, они вышли за калитку. Шли молча. Когда подошли к дому, Зоя проговорила:
- Петя, ты не будешь думать про меня плохо?
Петр наклонился, молча поцеловал ее. Зоя набрала воздуха и вымолвила:
- Может, нам пожениться?
Петр отодвинул ее, всмотрелся в лицо. Зоя не отводила глаз.
- Пожениться? А тебе что, плохо так? Зачем голову завязывать сразу?
- А если я, - Зоя запнулась, - если я буду в положении?
Петр отодвинулся.
- В каком положении?
- Ну в таком, если ребенок...
- Ну, вы ж там знаете свои женские штучки, чтоб ничего не было.
- Я не знаю, Петя! Я люблю тебя! А ты?
Петр вздохнул:
- Конечно, я тебя тоже люблю.
Он поцеловал Зою, сказал:
- Ну, пока, до завтра!
Зоя вошла во двор, к горлу подкатил комок. Неужели она нужна ему только для этого? В окне тускло светилась керосиновая лампа с прикрученным фитилем.