Преданная подруга фюрера в течение 16 лет, Ева Браун сочеталась с ним законным браком всего за 39 часов до их общего самоубийства в бункере рейхсканцелярии.
Когда ранним утром 1 мая 1945 года диктор объявил по радио о смерти рейхсканцлера Германии и его супруги, те, кто в эти минуты еще был способен слушать новости - Берлин горел, русские войска находились в 500 метрах от рейхсканцелярии, - просто не поверили этому сообщению: фюрер наверняка жив, а никакой жены у него нет и никогда не было - об этом знал каждый немец.
После войны поползли первые слухи о таинственной незнакомке, незримо находившейся рядом с фюрером, однако достоверные подробности о жизни Евы Браун стали известны лишь через несколько лет. Обнаружились страницы из ее дневника, фотографии, письма и любительские фильмы. Ее близкие после долгого молчания также решили заговорить. Они стремились создать образ беззащитной молодой женщины, которая всю свою жизнь страстно любила только одного человека. Но кем была Ева Браун в действительности? И как ее любовная связь со всемогущим диктатором могла сохраняться в тайне почти шестнадцать лет, да еще при двух совершенных ею попытках самоубийства?
Первый раз она захотела покончить с собой в 1933 году в отчаянии от того, что стремительно восходящий к вершине своей политической карьеры Гитлер почти полностью исчез из ее жизни. Врачам удалось спасти Еву, и Гитлер, поняв, что выстрел не был инсценировкой, был потрясен готовностью женщины умереть ради него. Он стал внимательнее к «малышке Браун» - но это продолжалось недолго. Два года спустя Ева вновь попыталась умереть. Она записала в дневнике: «Господи, сделай так, чтобы я поговорила с ним сегодня. Утром будет уже поздно. Я решила принять 35 таблеток... если бы он хотя бы позвонил».
Но Гитлер так и не объявился. Тогда вечером Ева отнесла на почту адресованное ему прощальное письмо и через какое-то время приняла 20 снотворных таблеток. Повторилась история, произошедшая после первой попытки самоубийства. Старшая из сестер Браун, Ильза, снова на удивление вовремя обнаружила Еву, и ее удалось спасти. Повторное покушение на самоубийство четко определило место этой женщины в жизни Гитлера. Разумеется, речь не могла идти о замужестве.
Гитлер считал, что «обывательское» счастье разрушит созданный им образ одинокого героя и повредит ему в глазах нации. Но некоторые мечты Евы сбылись. Гитлер подарил ей небольшой дом в Мюнхене, автомобиль, телевизор и двух «маленьких собачек» (скотч-терьеров Негуса и Штази). Осенью 1935 года ей разрешили впервые посетить канцлера в Берлине и тайно поселили в отеле «Адлон». Позднее она присутствовала на VII партийном съезде в Нюрнберге, где ей отвели место на трибуне для почетных гостей. Словом, из случайной знакомой Ева превратилась в постоянную подругу фюрера. Весь “ближний круг” Адольфа Гитлера был прекрасно осведомлен об их отношениях, но для более широкой публики их связь оставалась тайной. На снимках, изображавших фюрера вместе с любовницей, стоял штамп: «Не для публики». Если фотография использовалась в пропагандистских целях, то изображение Евы вырезали, после чего снимок тщательно ретушировали.
На роскошных праздниках, которые устраивались в Берлине накануне войны, Ева Браун не была замечена ни разу. Даже за ходом Олимпийских игр 1936 года она была вынуждена наблюдать по телевизору из своей мюнхенской виллы. Правда, Гитлер предоставил ей несколько комнат в рейхсканцелярии, в непосредственной близости от своих личных апартаментов. Но тяжелые шторы в этой квартире не раздвигались даже летом, а в здание Ева, официально числившаяся личной секретаршей фюрера, имела право входить только через служебный вход. Лишь по ночам Гитлер позволял любовнице заходить на свою половину. Побуждало его к этому, по-видимому, не столько стремление удовлетворить свои сексуальные потребности, сколько невротическая боязнь темноты. Он даже признавался своей секретарше, что боится оставаться ночью один. Чтобы не гасить свет, он просиживал за письменным столом всю ночь.
Ева Браун никогда не возмущалась отведенной ей ролью, ничего не требовала и не устраивала сцен. Ради Гитлера она готова была пожертвовать всем. Но выйти замуж за Гитлера наверняка было ее сокровенной мечтой. Она должна была стремиться к этому уже потому, что вся семья Браун болезненно воспринимала ее неузаконенные отношения с мужчиной и считала себя опозоренной. Иметь детей Ева якобы никогда не хотела.
Первыми дамами рейха попеременно называли то жену Геринга Эмми, то возглавлявшую нацистскую женскую организацию Гертруду Шольц-Клинк, то Магду Геббельс, и это не могло не раздражать Еву. Но она скрывала свои чувства и никогда не предъявляла никаких претензий. Правда, время от времени она все же позволяла себе отвести душу.
Однажды в Берлине, зайдя в шикарный магазин кожаных изделий «Ледерер», Ева с надменным видом потребовала снять с витрины приглянувшуюся ей сумочку из крокодиловой кожи. «Не продается, выставочный экземпляр», - ответила продавщица. Тогда Ева вызвала управляющего и приказала немедленно доставить приглянувшуюся ей вещь в рейхсканцелярию, а счет предъявить в личный секретариат фюрера. Начавшаяся суматоха доставила Еве Браун огромную радость. У нее, наверняка, даже голова закружилась от удовольствия.
Уже в 1937 году в жизни Гитлера наметилась тенденция, еще более усилившаяся после начала войны: он стремился полностью закрыть доступ в свою частную жизнь. Фюрер, одержимый манией преследования, нередко находился на грани нервного срыва. Его любимым местом постепенно становилась загородная резиденция, где он мог не думать о поражениях на фронтах и предаваться мечтам об окончательной победе.
Еще в 1926 году на доходы, полученные от продажи «Майн кампф», и субсидию из партийной кассы Гитлер купил виллу Вахенфельд. Впоследствии все окрестные земельные угодья были куплены или просто конфискованы. Территорию окружили колючей проволокой, и ее стали охранять караульные войска СС. К 1938 году на месте скромной виллы Вахенфельд вырос роскошный дворец под названием Бергхоф - с подземными бункерами, террасой, позволяющей окинуть взором все окрестности, украшенным гобеленами каминным залом, богатейшей библиотекой и отлично вымуштрованной прислугой. В этом затерянном в горах замке Ева Браун стала полноправной хозяйкой. Последние восемь лет жизни она провела большей частью в Бергхофе. Обслуживающий персонал и охрана так и называли ее: «хозяйкой».
«Хозяйка» семь раз за восемь часов меняла туалеты и ежедневно делала себе новую прическу. Она смотрела кино, много занималась спортом, изучала журналы мод, часами загорала на террасе, принимала у себя подруг из Мюнхена, а в остальное время ждала. Она ждала человека, с завидным постоянством звонившего ей каждый вечер ровно в 22 часа, а на людях предпочитавшего сухо и официально называть ее «фроляйн Браун». С появлением Гитлера, который всегда приезжал в сопровождении целой свиты советников, настроение в Бергхофе резко менялось.
Восторженное преклонение и страх перед фюрером создавали крайне напряженную атмосферу. Неукоснительно соблюдался раз и навсегда установленный распорядок дня. В первой половине мертвая тишина, так как Гитлер никогда не вставал раньше двенадцати; завтрак, совещание, поздний обед и разговоры ни о чем, прогулка с собаками, затем «свободное время». Гитлер удалялся с книгой в свои апартаменты. Ужин длился примерно час. Еда не отличалась разнообразием и какими-либо кулинарными изысками. Подавали мясо, но Гитлер, будучи убежденным вегетарианцем, портил гостям аппетит страшными рассказами о бойнях. После долгих разговоров на политические темы начиналась «неофициальная часть». В зал подавали шампанское, Ева Браун заводила патефон или приказывала показать какой-нибудь фильм. Глубокой ночью Гитлер уходил к себе вместе с «фроляйн Браун». Иногда, правда, он покидал каминный зал в одиночку.
Разумеется, в Бергхофе все прекрасно знали об их истинных отношениях. Между апартаментами Евы Браун, обставленными в стиле альпийского барокко, и спальней Гитлера находилась выложенная мрамором общая ванная комната. Несколько раз их обоих видели на балконе апартаментов фюрера. Камердинер застал их как-то в постели, сжимающими друг друга в объятиях. Многие видели туфли-лодочки Евы у порога спальни Гитлера. Но в иллюзорном мире Бергхофа эти факты также считались чем-то вроде игры воображения. На все разговоры о подлинной роли Евы Браун, как, впрочем, и о грядущем крахе Третьего рейха, было наложено табу.
Идиллия длилась восемь лет. Тайную хозяйку Бергхофа не тревожили ни «полное и окончательное решение еврейского вопроса», ни плачевное положение на фронтах. Неужели Ева Браун ничего не знала и не понимала? Порой создается впечатление, что это действительно так. Когда в сентябре 1939 года Гитлер напал на Польшу, она разрыдалась: «Теперь у него совсем не будет времени для меня!». Чужая кровь, льющаяся рекой, совершенно не интересовала Еву. Зато когда ее любовник поклялся не снимать мундир до победного окончания боевых действий, она пришла в полнейшее отчаяние. Еще бы, ведь она взяла на себя роль его консультанта по вопросам моды. В свою очередь, он снисходительно позволял ей играть эту роль. От омраченного гибелью Гели Раубаль начала их близости и вплоть до трагического конца она руководствовалась исключительно эгоистическими соображениями. Только раз она выступила против одного из мероприятий, проводившихся под лозунгом тотальной войны. Гитлер запретил производство предметов роскоши, но она упросила его сделать исключение для косметики и щипцов для завивки волос.
В одном из любительских фильмов, снятых летом 1943 года, видно, как она, купаясь в озере Кенигзее, буквально визжит от удовольствия. К этому времени многие города Германии уже лежали в руинах. Даже в тех случаях, когда можно было спасти чью-то жизнь, Ева, насколько нам известно, предпочитала не вмешиваться. Так, например, она полностью проигнорировала письмо бывшей одноклассницы, умолявшей помочь ее брошенному в концлагерь мужу-еврею. Своим близким Ева запретила критически высказываться при ней о нацистских властях. Сама она никогда не говорила с Гитлером на серьезные темы. Чаще всего она вела себя как ребенок, милыми ужимками развлекающий взрослых. Постепенно у них сложились настолько тесные отношения, что поневоле приходится признать такое поведение вполне оправданным. «Подлинно великим людям нужны только глупые, примитивные женщины», — сказал однажды Гитлер.
Чем безнадежнее становилась ситуация, тем упорнее Ева Браун отрицала истинное положение дел и тем большей симпатией проникался к ней фюрер. И все же в октябре 1944 года она составила завещание, тщательно распределив все свое имущество среди родственников и знакомых. Бергхоф по-прежнему считался абсолютно надежным местом, но опасность воздушных налетов вынуждала охрану все чаще ставить завесу из искусственного тумана. Однако гораздо больше, чем судьба обитателей Бергхофа или разрушение ее родного Мюнхена, Еву тревожило здоровье любовника. Она сделалась раздражительной, много пила и курила сигарету за сигаретой, что раньше было ей несвойственно. Успокоительные таблетки не помогали, и кроме того стало болеть сердце. Видимо, она уже подсознательно ожидала последнего акта любовной драмы. «Я знаю, что будет с нами, если мы проиграем войну», - сказала она в приливе откровенности Генни Гофман. - Я останусь с ним до последнего мгновения. Я все хорошо продумала. Никто не остановит меня».
Развязка близка. 2 апреля 1945 года Ева приехала из Мюнхена в Берлин. Гитлер был удивлен и растроган. Отныне ей разрешалось все. Зачастую она даже присутствовала на оперативных совещаниях. Там с ней и познакомился офицер для особых поручений Герхард Больдт, впоследствии так описавший ее внешность: бурная жестикуляция, сверкающие глаза, ослепительно красива, элегантно одета, но в манере поведения есть что-то неестественное, что-то экзальтированное и театральное. 13 апреля Ева Браун спросила у генерал-лейтенанта Герхарда Энгеля, куда лучше стрелять, если хочешь покончить с собой. 19 апреля она написала несколько писем домой и заодно вложила в один из конвертов фотографию щенков, которых ее любимая овчарка Блонди родила в бункере. Выразив свое негодование по поводу чрезмерно, по ее мнению, завышенного счета от портнихи, она уже через несколько строк откровенно призналась: «Боюсь, что конец неотвратимо приближается... Не понимаю, как такое могло случиться».
Гитлеру исполнилось 56 лет 20 апреля. Ева подарила ему свою фотографию в оправленной драгоценными камнями рамке. 21 апреля бункер покинули многие чиновники партийного и государственного аппарата. Остались несколько приближенных фюрера и супружеская чета Геббельсов с пятью детьми. 22 апреля Гитлер вызвал к себе обеих секретарш и своего врача-диетолога, предложив им, а также присутствовавшей при разговоре Еве Браун немедленно вылететь в Южную Германию. После категорического отказа Евы Гитлер сделал то, чего никогда раньше не делал при посторонних: он поцеловал ее в губы. Секретарши и врач тоже твердо отказались уехать.
28 апреля. Гитлер продиктовал свое завещание. В нем он счел нужным особо подчеркнуть, что перед завершением своего земного бытия твердо решил взять в жену девушку, которая много лет была его преданной подругой, а затем приехала вслед за ним в осажденный город, дабы там разделить его участь. Церемония проходила в кабинете Гитлера. Среди собравшихся были Геббельс с женой и генерал Бургдорф. На Гитлере была его традиционная униформа, невеста же одела черное, наглухо застегнутое платье из шелка, которое особенно нравилось ее будущему мужу.
Она едва не подписала брачное свидетельство своей девичьей фамилией. На бланке стоит зачеркнутое «Б». Что это - волнение ли оговорка по Фрейду? Должно быть, Ева понимала, что эта свадьба не более чем красивый и трогательный спектакль.
Все формальности были улажены к утру 29 апреля. Около четырех часов новобрачные удалились в спальню. Никто не знает, что они чувствовали в эти последние часы своей жизни, о чем говорили. Трудно представить себе, что они могли, как самые обычные люди, обнимать и целовать друг друга. В это же время у входа в бункер по приказу Гитлера и с ведома его супруги за попытку дезертировать был расстрелян генерал СС Отто-Герман Фегелейн. Он собирался бежать к своей беременной жене в Мюнхен. Ее звали Гретль. Она была младшей сестрой Евы.
30 апреля после обеда Гитлер на прощание пожал всем оставшимся в бункере руку и вместе с женой направился в свой кабинет. В пятнадцать тридцать он выстрелил себе в рот. Вбежавшие в комнату увидели, что он откинулся на спинку дивана рядом с протянувшей ему руку Евой Браун. Она приняла яд.
Ранним утром 1 мая радиостанция в Гамбурге передала то самое сообщение о смерти Гитлера и его жены, которому многие отказывались верить. Затем прозвучал траурный марш из музыкальной драмы Рихарда Вагнера «Гибель богов».
С чего все начиналось...https://dzen.ru/a/Y39WsOsa0T5Pg_qk
