ПРОДОЛЖЕНИЕ
По свидетельству прапорщика Нижегородского драгунского полка князя М.Б.Лобанова-Ростовского, гонец, принесший весть о кончине известного кумыкского князя генерала Мусы-Хасая и непримиримого противника мюридизма генерала Ахмет-хана Мехтулинского получил щедрую награду. Горный владыка пребывал в прекрасном расположении духа и объявил трехдневные празднества в имамате. Российский аристократ записал, что имам Шамиль утверждал: «Только два человека мешали мне победить русских. Они знали край и имели влияние на народ, теперь их нет, русским советовать некому, и к весне за Тереком ни останется ни одного неверного». Таким образом, лазутчики, известившие военное командование о замыслах предводителя мюридизма, в очередной раз подтвердили его намерение продолжать кровопролитную войну в интересах узкой группы ближайших сторонников.
Агрессивные планы уже не замыкались внутри горных ущелий, а распространялись, как и при первом имаме Кази-мулле уже и на все российские поселения на левом берегу Терека, над которыми нависла вполне реальная угроза. Мюриды считали, что вся Россия простирается только до Волги, поэтому только стоит снести до основания все укрепления и казачьи станицы, так и они станут полными хозяевами Восточного Кавказа, а возможно и не только его. Оставшись единственной вооруженной силой в обширном регионе, мюриды рассчитывали подчинить своему влиянию и все смежные народы, обложив их непомерной данью. Сведения перебежчиков, что Россия простирается гораздо дальше, в расчет не принимались и простой народ продолжал верить в то, что ему ежедневно внушали поставленные над ними духовные лица. По свидетельству освобожденного из плена рядового И.Загорского, военному командованию стало известно, что из хаджа в Мекку возвратился известный оружейный мастер Джабраил из селения Унцукуль. В 1843 г. он посетил и резиденцию в ауле Дарго, где уже в статусе уважаемого хаджи убеждал чеченцев, что войска турецкого султана уже отвоевали Крым, Причерноморье, Западный Кавказ и не встречая сопротивления продвигаются к Тифлису. Все возражения пленников из личного зиндана имама Шамиля, что это невозможно, «возбуждали только негодование и угрозы черни». Одним словом, широкие массы горцев верили своим лидерам и были вполне подготовлены для выполнения задуманных ими планов, рассчитывая и на свою долю добычи.
Пока имам Шамиль с ближайшими соратниками завершал последние приготовления к предстоящей военной кампании, сулящей широкие перспективы, один из лучших наибов Хаджи-Мурат не забывал о нанесенной ему обиде покойным генералом Ахмет-ханом Мехтулинским, в бытность того прапорщиком аварской милиции в селении Хунзах. Долгое время он выбирал подходящий момент для мести, который наступил только через несколько лет, уже при управление Кавказом князем М.С.Воронцовым.
После внезапной смерти феодального владетеля, во главе Мехтулинского ханства осталась его вдова Нох-бике (Нух-бике) с несколькими несовершеннолетними сыновьями при российском офицере И.Д.Лазареве, армянине из города Шуша. Помимо присмотра за правящей фамилией и отдачей соответствующих распоряжений, он уделил много времени для укрепления ханской резиденции в селении Большой Дженгутай. Ханский дом находился на холме в самом центре достаточно крупного горского селения, обнесенного со всех сторон высокой стеной, перед которой находился глубокий ров. Несколько ворот круглосуточно охраняли караульные из местной милиции, но этого показалось недостаточным. При содействии военного командования, усилиями местных жителей во многих местах построили дополнительные каменные башни с небольшими гарнизонами, протянувшиеся длинной цепочкой укреплений, начиная от селения Буглен до аула Чугли. Подобные добротные строения внушали уверенность в полной безопасности и дженгутайцы беззаботно проживали, не отказывая себе в многочисленных празднествах, в отличие от большинства соседних общин Мехтулинского ханства.
Вдовствующая ханша Нох-бике, считавшаяся чуть ли не первой красавицей Дагестана, участие в народных гуляниях не принимала, но и не препятствовала им, с удовольствием наблюдая за ними из своего просторного дома. Современники отмечали, что как только солнце скрывалось за Койсубулинским хребтом, так сразу же, то в одном, то другом конце селения Большой Дженгутай раздавались звуки зурны и барабана. Подобное проявление веселья было немыслимо в горских селениях, оказавшихся под контролем теократического имамата, что разительно отличалось от народных традиций и вызывало недовольство у части горского общества. На звуки музыкальных инструментов собирались жители, а танцы и пения могли продолжаться до самого восхода солнца. При этом в ночных развлечениях принимали участие не только мужчины, т.к. присутствие женщин «вместе со своими дочерьми» считалось обязательным.
Многие представители знатнейших дагестанских фамилий засматривались на вдовствующую ханшу, достаточно еще молодую и привлекательную женщину, но не рисковали засылать сватов. Они прекрасно понимали, что получат непременный отказ, т.к. стало хорошо известно, что красавица ханша Нох-бике решила посвятить свою жизнь воспитанию детей и на повторное замужество не даст своего согласия. Это же отвечало интересам и военного командование. В высоких штабах посчитали, что лучше во главе ханства иметь вполне предсказуемую вдовствующую ханству, не проявлявшую не нужную инициативу, чем нового правителя.
Налогов собираемых почти с 11 тысяч подданных с лихвой хватало для безбедного проживания в богато обставленном доме, и вдовствующая ханша Нох-бике больше ни на что не претендовала, обеспечивая всем необходимым многочисленную родню и преданную прислугу. Лишь изредка она отправлялась за 20 верст на нарядно убранной дорогими коврами арбе, запряженной парой буйволов в крепость Темир-Хан-Шура за возможными покупками и беседой с командующим войсками в Северном Дагестане генералом бароном Ф.К.Клюки-фон-Клугенау. Пересесть на лошадь, чтобы побыстрей добраться до места назначения, не позволяло ханское достоинство, поэтому небольшой караван в окружении солидной охраны едва продвигался по горным дорога. Таким образом протекала размеренная жизнь вдовствующей ханши Нох-бике, пока наиб Хаджи-Мурат не вознамеривался напомнить о себе и глубокой ночью не посетить дом своего заклятого умершего врага в селении Большой Дженгутай.
Продолжение следует. Подписывайтесь на канал, ставьте лайки, будем вместе продвигать честную историю.