Это становилось невыносимым. В комнате было так душно, что каждый вдох давался мне с большим трудом. Я жадно втягивала в себя воздух, но он не приносил никакого облегчения. Пот ручьями тек по коже, перед глазами все плыло, и я уже не находила в себе сил, чтобы доползти до дальней стены, где была щель воздуховода. Он часто опускал задвижку, если наш разговор ему не нравился, но каждый раз, помучив меня, велел ее отпереть. Неужели на этот раз отец разозлился настолько, что решил покончить со мной раз или навсегда? Забыл обо мне, увлекшись наложницей? Или его отвлекли дела?
Быть может, кто-нибудь из Одаренных прорвался во дворец и был пойман? Я надеялась, что нет. Нас было слишком мало. Потеря еще одного Одаренного больно ударила бы по всем. Я и без того позволила отцу поймать себя в ловушку. Я верила, что его любовь ко мне окажется сильнее страха перед моей силой, что он зовет меня домой для того, чтобы вернуть все назад. Я ошиблась.
Отец видел во мне лишь угрозу. Я не была самой сильной из Одаренных, но я была его дочерью, той, через кого престол перейдет внуку. Его, который еще не родился и которого могло никогда не быть, отец боялся сильнее огня. Царевич, обладающий силой Одаренных стал худшим из его кошмаров. Он скорее бы завещал престол своему ненавистному брату, чем златоглазому.
Представляю, каким ударом стало для него мое рождение. У простых смертных дети редко бывают Одаренными. Но иногда, без видимой причины, глаза младенца наливаются золотом, и становится ясно - он обладает силой. Как правило, их уничтожают тут же, прямо в колыбели, и в живых остаются лишь дети Одаренных родителей. Вот отчего моего народа так мало. Пережить младенчество дано единицам, уцелеть до взрослых лет лишь тем, кто прячется вдали от людей.
Одно лишь спасло мою жизнь - отцу было предсказано, что дети его будут рождаться мертвыми, и лишь девочка огласит дворец своим криком. В ту пору отец еще воевал с дядей за право сохранить свой трон. Он не мог лишить себя единственной наследницей, пусть даже она была златоглазой.
По телу пробежала судорога. Огромным усилием я заставила себя перевернуться на спину. Дышать стало немного легче. Если бы я могла сбежать или хотя бы заставить щеколду открыться, впустить в камеру воздух. Но стены моей подземной темницы были сплошь покрыты медными листами.
Медь - единственное, что способно остановить нашу силу. Отец знал это всегда. Всю свою жизнь, сколько я себя помнила, я носила на руке широкие медные браслеты. Они лишали меня сил, вытягивали золото из глаз, и те казались карими. Я была уверена, браслеты, которые каждый год в день моего рождения отец торжественно защелкивал на моих запястьях, - дань древней традиции. Я принимала свои кандалы за символ отцовской любви.
Но все изменилось, когда во дворце появился Он. Он был сильнее любого из Одаренных. В его власти было затуманивать взгляды, и золото, сверкающее в его глазах, могли видеть лишь такие, как мы.
- Кто это? - спросила я у Гестии, не сводя с юноши взгляда. Мы стояли на балконе дворца, откуда открывался прекрасный вид на внутренний двор и сад.
- Тот черноволосый коротышка? - уточнила она.
- Нет, - я поморщилась, - тот блондин, что говорит со стражем.
- Не знаю, - пожала плечами служанка. - Он прибыл вместе с посольством из Герийона.
Значит, он из слуг дяди. Я подошла поближе к краю балкона, чтобы лучше рассмотреть стройного юношу. Тот, словно почувствовав мое присутствие, поднял взгляд вверх. Мне показалось, что в небе взорвалась молния. У меня перехватило дыхание, а юноша, едва заметно улыбнувшись, склонился в почтительном поклоне.
Следующие дни я намеренно часто выходила на балкон, но он больше не приходил. Не появился он и на банкете, данном отцом в честь посланников дяди. Кем бы ни был этот юноша, он безвозвратно исчез.
А затем начались странности. Мне стало казаться, что медные браслеты, сковывающие мои запястья, стали свободнее. Но, сколько бы я ни смотрела, они сидели все-так же плотно, как и обычно. По ночам, во снах, я видела золотые глаза юноши. Он не говорил со мной, лишь протягивал руку, но, сколько я ни пыталась вложить в нее свою ладонь, мне этого не удавалось. Все мои мысли были заняты им.
Я влюблялась и прежде, ловила случайные взгляды мужчин, шутила с ними, обменивалась записками. Но никогда эти влюбленности не казались мне серьезными. Когда сына военного министра отослали в Герийон, это не стало для меня трагедией. Теперь же я место не находила себе из-за мальчишки, чьего имени я даже не знала. Теперь мне казалось это смешным.
О том, кто он, я узнала гораздо позже. Уже после того, как однажды ночью мои браслеты сами собой спали с моих запястий, и я, точно проснувшись от долгого, мучительного сна, осознала кто я. Для этого не нужно было смотреть в зеркало. Знания о моем народе, о моем даре вошли в меня с первым же вдохом. Переодевшись, я спустилась вниз и вышла из дворца. Никто не остановил меня. Сила вела меня прочь от дворца, она отводила взгляды случайных встречных, делала меня незримой для них. Вся мощь, скопившаяся за шестнадцать лет заточения, в ту ночь вырвалась на свободу, оберегая меня от любой беды. Думаю, в тот день наши с Ним силы были практически равны.
Дар привел меня к Одаренным, что скрывались в горах. Здесь я узнала нашу горькую историю, здесь научилась управлять своим даром, здесь мы вновь встретились с Ним.
Как больно вспоминать эти счастливые дни. Сколько в них было надежд и свободы. Мне казалось, что так будет всегда, но охота на Одаренных никогда не заканчивалась. Он обещал, что однажды все закончится. Что ложь и страх, питающие страхи людей исчезнут, и мы будем признаны. Наши Лекари станут лечить тех, у кого нет шанса на жизнь, Эмпаты избавят людей от боли и гнева, Воины защитят от гнева неверующих, тех, кто никогда не сможет нас принять. Мы построим этот мир вместе, камень за камнем. Владыка Одаренных и Одаренная дочь короля.
Но все рухнуло. Он учил меня - не верь словам. Слушай свое сердце. Но сердце мое было полно любви к отцу. Я не сомневалась - он поймет. Он услышит меня, поверит. Мир, о котором мы говорили с Ним ночами, гораздо ближе, чем нам казалось. Я ошиблась и теперь расплачивалась за свою глупость.
Из последних сил, отдавая всю себя, я мысленно потянулась к воздуховоду. Его узкая труба - мой единственный шанс на спасение. Если я смогу сконцентрироваться, если направлю весь дар сквозь эту узкую горловину... С гортанным криком я направила всю свою силу вдоль по узкой трубе и она отразилась от мелкой медной решетки, отчего у меня из легких выбило весь воздух. Отец не оставил мне ни единого шанса.
Мир вокруг меня расходился волнами. Он то гас, то я вновь видела знакомые очертания. Голова болела, как никогда в жизни, а может это было уже преддверие иного мира...
Что-то холодное упало на мою щеку. От неожиданности я распахнула глаза. Показалось? Но нет, стоило мне повернуть голову, как ледяная капля прочертила линию по моему лицу. А затем, сверкая, с потолка упала еще одна капля, и еще. Воздух внезапно наполнился живительной прохладой, я жадно втянула его и голова закружилась от кислорода. Я дышала! С потолка лился золотой дождь и капли гулко стучали по медным листам моей темницы.
Рассмеявшись, я подставила ладони, но вместо капель мои пальцы встретились с ладонью Лайнела. Он шагнул из полумрака комнаты, и на лице его играла привычная мягкая улыбка.
- Любишь эффектные выходы? Мне почти пришлось умереть, чтобы ты пришел.
- Я бы этого не допустил, - усмехнулся он, запуская пальцы в мои спутанные волосы. - У нас был план, помнишь? Престол для тебя и мир людей и Одаренных.
- И это все, что для тебя важно?
В глазах его вспыхнули золотые искорки веселья.
- Да. Ты и мир. Ты...
Наши губы встретились в поцелуе. Дождь еще громче застучал по медному полу, но даже это чудо померкло рядом с тем, что Лайнел Зевс рискуя всем проник ради меня в самое сердце Аргоса. Я была ему нужна, и это все, что сейчас имело значение.
Другой ретеллинг древнегреческого мифа: