Смотреть фильм можно с 24 ноября в кинотеатрах
Когда говорят про кино о домашнем насилии, сразу представляешь себе драму — чаще всего социальную.
Дебютант Иван Петухов (он снял короткометражку «Подарок» с Умой Турман в роли продавщицы, влюбленной в покупателя-фокусника) идет не торенным в отечественном кино путем, предлагая неожиданное решение суперактуальной, к тому же непопулярной в наших патриархальных краях темы.
На первый взгляд, Аня (Ирина Старшенбаум) — счастливейшая из женщин: красивый дом, маленький сын, которого заботливый муж (Никита Ефремов) вечером увезет к маме, чтобы они вдвоем романтическим ужином при свечах могли отметить годовщину свадьбы.
А вот Аня словно не в себе. У нее в голове гул. У нее в глазах страх. У нее в доме поселился липкий безмолвный ужас. Аня печет фирменный торт и в ожидании мужа в тусклом разбитом зеркале рассматривает синяки и ссадины на теле.
Она мечтает об одном — побеге из этого адского «рая». Спастись от разгорающейся пламенем агрессии абьюзера, у которого настроение — чисто американские горки: вниз — нежность и забота, вверх — ярость, злоба, насилие.
И тогда Аня пользуется советом незнакомки со скрытым капюшоном лицом из чата жертв домашнего насилия. Незнакомка научит ее тайному способу пробудить темные силы. Аня уже почти готова провести обряд крови и огня, призвав смерть на голову обидчика. Надо только решиться… Или передумать.
Иван Петухов снимает постхоррор, или «возвышенный хоррор». Это востребованный жанр в мировом кино, которое настигла волна интеллектуальных, вне форматов, медленных, медитативных артфильмов, не похожих на «Пилу» или «Нечто». Речь идет о картинах, в которых главным становится не история, не пугающий зрителя экшн, а атмосфера, психологизм, тонкие настройки.
Один из самых известных режиссеров, развивающих этот жанр, — Роберт Хьюстон Эггерс («Ведьма», «Маяк»), который экспериментирует с киноязыком в каждом фильме, ищет новые нетривиальные формы выражения для исследования глубин человеческой природы.
Иван Петухов не копирует Эггерса.
Используя особые методы съемки, анимацию и даже скрин-лайф, он рассказывает историю нашего родного узнаваемого абьюза. Здесь и бабушка заботливая — лишь бы дети были счастливы, и папа — «все в дом», и жертва-жена.
Почему не заявила в полицию? Но тогда же мужа посадят…
А на экране компьютера вместо незнакомки с изуродованным лицом (почти неузнаваемая Аня Чиповская) появляются черные сестры. Когда-то темная сила, приняв облик монстров, домогалась их крови и плоти. И сестры заперлись в храме — сожгли себя; прах их развеян; если кому худо — придут на помощь. Теперь они — словно Мойры — осуществляют веление непреклонной и неотвратимой силы.
Эпизоды с сестрами в черных одеяниях — рукодельная угольная анимация. С трудом я узнала, что делали ее на екатеринбургской студии «Светлые истории». Хотелось восстановить справедливость и назвать авторов, вложивших в картину еще одно — миcтическое измерение.
Ане просто приходится призвать в помощь потусторонние силы — больше надеятьcя не на кого.
…И на ее голову вместо снега летит черный пепел.
Авторы пытаются наглядно-вещественно передать смятенное состояние героини, воссоздать непостижимую логику взаимоотношений абьюзера и жертвы. Хотя временами кажется, что режиссер слишком увлечен самим приемом монотонного нагнетания ужаса и паники. Звуки уже неостановимо и нестерпимо ноют, Аня большим ножом режет нарядный торт, и вишня внутри него сочится кровью.
Конечно, центр, силовое поле фильма — Ирина Старшенбаум, она практически все время в кадре. Ее героиня — магнит, притягивающий страх. Заперта в тюрьме паники и тревоги. И когда муж торжественно предлагает ей завести второго ребенка, в ее глазах уже мертвенный серый пепел.
В финале мистического хоррора — сухая статистика, от которой точно мороз по коже: семьдесят процентов убитых женщин погибли от домашнего насилия.
Семьдесят девять процентов осужденных за убийство женщин защищались от домашнего насилия.
Вы прочитали сокращенную для дзена версию материала кинообозревателя «Новой газеты» Ларисы Малюковой. Полная версия материала здесь.