В 730 году в Константинополе разыгралась богословская буря. Император Лев 3 Исавр запретил почитание икон. Этому революционному событию предшествовали явления, которые определили обоснование императорскому запрету. Период иконоборчества продлился почти 100 лет и определил эстетику христианского, особенно православного искусства, до сегодняшнего времени.
Ранние христианские иконы появляются с первых веков нашей эры. Стали получать распространение иконы Христа, Богоматери и различных святых. Однако это был медленный процесс, и, как доказали исследования (в первую очередь работы А. Н. Грабара), культу икон долгое время предшествовал культ реликвий. И лишь со второй половины VI века икона сделалась неотъемлемым элементом христианского культа.
В начале VI века в Палестине разражается богословская буря. Сириец Стефан бар-Судаили пишет «Книгу святого Иерофея», смешивая воедино оригенизм, гностицизм и каббалу и приписывая авторство св. Иерофею ученику святого Дионисия Ареопагита. В палестинских монастырях начинается богословская смута. Всего за несколько лет беспорядки охватили почти всю Палестину, и более того, оригенисты появились в Великой Лавре. Следующим элементом, предшествовавшим иконоборчеству стал Ислам. В 717 г., когда ислам завоевывал Азию и угрожал Европе, на пошатнувшийся византийский престол взошел Лев III (675-741), прозванный Исавром. Неизвестно, происходил ли он на самом деле из племени исавров (дикого и воинственного народа), но известно доподлинно, что он был отважным и блестящим полководцем, сумевшим защитить страну от арабов и значительно укрепить внешнеполитическое положение Византии.
В 726 году император обнародовал указ, в котором запрещалось воздавать поклонение иконам как божественным изображениям и давалось указание вешать их в храмах на значительной высоте. В 730 году император Лев III Исавр запретил почитание икон.
В течение всей конфронтации на стороне иконоборцев были двор, высшее духовенство и набранное на Востоке войско, а на стороне иконопочитателей — монастыри, близко связанное с монашеством духовенство и народ. Нет сомнения, что партия иконоборцев имела единый центр, где вырабатывалась ее сложнейшая идеология, никогда не сделавшаяся доступной простому народу. Это была чисто придворная партия, доктринерски настроенная, насквозь пропитанная интеллектуализмом. Нельзя было приучить народ, уже более двух столетий поклонявшийся иконам, верить в такого бога, которого никто не мог изобразить. Однако иконоборчество далеко не бесследно прошло для ее развития.
Настоящая гражданская война длилась до самой смерти Льва III и продолжалась при его приемнике Константине Копрониме. Сторонники императоров явно побеждали. Теперь допускалась только светская живопись (главным образом, портреты императора), иконопись сохранялась только в отдаленных провинциальных монастырях. Иконоборчество было официально закреплено на Иконоборческом соборе в 754 году при поддержке императора Константина V Копронима, сурово ополчившегося против иконопочитателей, особенно монахов.
Христа, Богоматери и святых были преданы пламени и разрушению; если же находились [в церквах] изображения деревьев, либо птиц, либо бессловесных животных, или же таких сатанинских сцен как бега лошадей, охота, театральные представления и игры на ипподроме, то эти изображения с почетом сохранялись и даже обновлялись» (Лазарев В.Н. История Византийской живописи).
По приказанию Константина V во Влахернской церкви был уничтожен евангельский цикл, чтобы уступить место «деревьям, цветам, различным птицам и другим животным, окруженным побегами плюща, среди которых копошились журавли, вороны и павлины». Тем самым храм был как бы превращен в «овощной склад и птичник».
Однако позднее, в 787 году, при поддержке императрицы Ирины, вдовы Льва IV Хазара, Седьмой Вселенский собор всё же утвердил догмат иконопочитания и отменил решение собора 754 года (который было постановлено не считать «вселенским»).
К концу VIII века движение иконоборцев пошло на убыль. Регентша византийского престола Ирина, афинянка по происхождению, женщина красивая, была ревностной почитательницей икон. Став императрицей, она созвала VII Вселенский (2й Никейский Собор), который открылся в 786 году в Константинополе. Созвать Вселенский Собор Ирине посоветовал покинувший Патриарший престол Патриах Павел, который не хотел быть предан анафеме. Но подготовка собора была очень сложной. Иконопочитателей поддерживали Рим, Афон и монастыри.
Теоретиком икопопочитания и первым ученым, систематизировавшим и создавшим систему иконописи стал преподобный Иоанн (Иоанн-Мансур), прозванный Дамаскиным - великий поэт, крупнейший богослов и борец за православие, автор «Трёх защитительных слов в поддержку иконопочитания». Он родился в Дамаске, в богатой и знатной христианской семье, получил разностороннее и глубокое образование. Сначала Иоанн служил при дворе Омейядов, затем удалился в монастырь Св.Саввы (близ Иерусалима), где и прожил до самой смерти.
Для православной Церкви сочинение Иоанна Дамаскина до сих пор является основным источником основ христианского вероучения. Иоанн Дамаскин известен как крупнейший систематизатор христианского вероучения; ему принадлежит фундаментальный труд «Источник знания», включающий в себя философский («Диалектика»), обличительный («О ересях») и догматический («Точное изложение православной веры») разделы. Кроме того, Иоанну принадлежит ряд проповедей о Богородице.
Иоанн написал три трактата в защиту иконопочитания и направил их императору Льву Исавру. Лев Исавр пришел в ярость, но ничего не мог сделать, так как Иоанн не был подданным его империи, а жил в Дамаске, являясь министром при дворе халифа. Чтобы помешать Иоанну писать труды в защиту икон, император прибег к клевете. Халиф оклеветал Иоанна-Мансура в шпионаже в пользу Византии и приказал отрубить ему кисть правой руки, что и было сделано незамедлительно. Иоанн приложил отрубленную кисть на место, всю ночь усердно молясь об исцелении иконе Богоматери, по преданию написанной самим евангелистом Лукой. Наутро кисть приросла. В ознаменовании этого чуда Дамаскин прикрепил к серебряному окладу чудотворной иконы в знак вечной благодарности руку, отлитую из чистого серебра.
«Иудеям, конечно, это было предписано по причине склонности их к идолослужению. Мы же (если сказать с Богословом), которым дано, избежав суеверного блуждания, познав истину, находиться в общении с Богом и служить одному только Богу, изобиловать совершенством Богопознания и, по миновании детского возраста, достигнуть возраста «мужа совершенна», – не находимся более «под пестуном», так как получили от Бога способность различать и знаем, что может быть изображаемо и что не может быть выражено посредством изображения… Как будет изображено невидимое? Как будет уподоблено неуподобимое? Как будет начертано не имеющее количества и величины и неограниченное? Как будет наделено качествами не имеющее вида? Как будет нарисовано красками безтелесное?» (Св. Иоанн Дамаскин, «Три защитительных слова против порицающих святые иконы»)
В своих теоретических трудах Святой Иоанн Дамаскин опирался на труды другого православного богослова, ученика апостола Павла, Святого Дионисия Ареопагита, впервые применившего эстетические характеристики в духовным явлениям. В разгар богословской полемики, которая отсылала к восточным мистическим учениям, именно мистическое богословие Святого Дионисия Ареопагита, переложенное Святым Иоанном Дамаскиным стало своеобразным «противоядием».
«Святой Дионисий Ареопагит, сведущий в божественных делах и с помощью Божиею рассмотревший то, что касается Бога, называет эти изображения и образцы предопределениями» (Св. Иоанн Дамаскин, «Три защитительных слова против порицающих святые иконы»)
И только в 843 году при Императрице Феодоре созывается Константинопольский Собор, который утверждает постановления об иконопочитании Седьмого Вселенского Собора. Восстановление иконопочитания было произведено Феодорой сразу после смерти ее супруга-иконоборца императора Феофила.
Там же был утвержден Догмат об иконопочитании: «Поэтому мы, шествуя как бы царским путём и следуя богоглаголивому учению святых отцов и преданию кафолической церкви и Духу Святому, в ней живущему, со всяким тщанием и осмотрительностью определяем: подобно изображению честного и животворящего Креста, полагать во святых Божиих церквах, на священных сосудах и одеждах, на стенах и на досках, в домах и на путях, честные и святые иконы, написанные красками и сделанные из мозаики и из другого пригодного к этому вещества, иконы Господа и Бога и Спаса Нашего Иисуса Христа, непорочные Владычицы нашея Святыя Богородицы, также и честных ангелов и всех святых и преподобных мужей. Ибо, чем чаще через изображение на иконах они бывают видимы, тем более взирающие на них побуждаются к воспоминанию о самих первообразах (των πρωτοτύπων) и к любви к ним и к тому, чтобы чествовать их лобызанием и почитательным поклонением (τιμητικήν προσκύνησιν), не тем истинным по нашей вере служением (λατρείαν), которое приличествует одному только Божескому естеству, но почитанием по тому же образцу, как оно воздается изображению честного и животворящего Креста и святому Евангелию, и прочим святыням, фимиамом и поставлением свечей, как делалось это по благочестивому обычаю и древними. Ибо честь, воздаваемая образу, восходит (διαβαίνει) к первообразу, и поклоняющийся (ο προσκυνών) иконе поклоняется (προσκυνεί) ипостаси изображенного на ней.»
Что же было выведено отцами Церкви на Соборе Торжества Православия:
1) Изображать святых можно, но в символическом и аллегорическом виде.
2) Можно и нужно изображать то, что было в действительности (сцены из Священного писания, Жития Святых).
3)Можно писать Христа в том виде, в котором он пребывал на земле, но нельзя писать образ Бога-Отца.
4)Изображения святых необходимы - они украшают храмы, заменяют книги неграмотным, постоянно напоминают о подвигах во имя веры. Однако икона – не картина, а священный образ, поклоняясь иконе, мы поклоняемся тому, что на ней изображено ("первообразу"), а не мастерству художника - иконы должны быть анонимны. Иконы чудотворны, так как несут в себе часть божественной силы того, кто на них изображен.
Отныне к искусству предъявляются все более серьезные требования: иконы, мозаики и фрески должны выражать глубочайшую духовность. В противном случае была бы вновь подвергнута сомнению возможность передать изобразительными средствами сущность божества.
Вырабатывается новый стиль в византийском искусствене, пронизанный высокой духовностью и аскетизмом. Об особенностях этого стиля в искусстве поговорим в следующей статье.