Когда-нибудь люди научатся путешествовать в физическом теле во времени и пространстве, мгновенно реализовывать мысли. Но это будет происходить с совершенными людьми, которые очистятся от негативных энергий и будут иметь светлые и чистые мысли.
А сейчас я отправляюсь в мысленное путешествие во времени, которое доступно нам, пока ещё не совсем совершенным людям. Я перемещаюсь в то время, когда ещё была жива моя мама.
ГЛАВА I
Родилась моя мама в деревне Меньщиково под г. Рыбинском Ярославской области 24 ноября 1924 года. Мама была вторым ребёнком в семье. Сначала родился Геннадий, затем мама, потом Валентин и Евгений. Дед Александр Ильич Петровский был слаб здоровьем. Он работал на фабрике в п. Песочном на Волге. Знаю о нём только то, что он очень любил читать и читал много книг. Умер рано, кажется от туберкулёза. Детей растила бабушка Павла Павловна, в девичестве Барынина.
ГЛАВА II
Мама росла с мальчиками и поэтому игры и шалости у неё были мальчишескими. Она рассказывала, что бегала вместе с братьями купаться в Волге, широкой, как море, реке, лазила по деревьям, как кошка. Вообще, была смелее некоторых мальчишек.
Мама закончила 7 классов, неполную среднюю школу, так как другой школы в деревне не было и поступила учиться росписи по фарфору. В п. Песочном на Волге была фабрика, изготовлявшая фарфоровую посуду, и моя мама, после завершения обучения, стала работать там художником. У неё был очень хороший художественный вкус от рождения. Да и бабушка Павла Павловна от природы имела прекрасный вкус, хотя и была простой колхозницей.
Бабушка несколько раз приезжала в г. Краснодар к нам в гости. У неё всегда были красивые платья, хорошо сидевшие на её статной фигуре, пошитые по моде, хотя и очень простые. Я помню её голубое сатиновое платье, которое так шло к её синим глазам и благородной седине. Наша бабушка Паня была очень умной женщиной. Она читала газеты, имела собственное мнение о политике, о жизни. Она ругала коммунистов и говорила, что они «всё врут». Бабушка во время войны была председателем колхоза и прекрасно справлялась с этой работой. Я помню, что бабушка очень любила шоколадные конфеты и копчёную колбасу, которые ей приходилось в своей жизни есть очень редко. Мама старалась угощать её этими деликатесами, когда в Краснодар она к нам приезжала. Бабушка Павла была красавицей. У неё были правильные черты лица, высокий лоб, ровный нос и синие глаза.
ГЛАВА III
В пятилетием или шестилетнем возрасте я вместе с мамой ездила к бабушке в деревню. Я помню деревянную избу с русской печкой, на которой спал Геннадий — старший мамин брат. Во время войны он был контужен, попал в плен, а после войны, видимо, как и все бывшие военнопленные, отбывал наказание в тюрьме. Геннадий был нелюдим и всё время нашего пребывания в деревне, избегал общения.
Входная дверь избы бабушкиной вела в сенцы, откуда можно было войти в жилую комнату, а через другую дверь — в хлев, где жила корова. Хлев отапливался той же печкой, что и жилая комната. Бабушка Паня показывала мне, как надо доить корову. Сначала бабушка мыла вымя коровы тёплой водой, а потом подставляла чистое ведро и начиналась дойка. Слышно было как молоко из вымени «чиркает» в ведро. Я трогала ручкой коровье вымя, но боялась того, что корова лягнёт меня ногой. Бабушка успокаивала меня, и мы вместе заканчивали дойку. Потом бабушка наливала мне тёплого парного молока с белым свежим хлебом, который доставался из русской печи. Это было очень вкусно, я блаженствовала от удовольствия. Хлеб, пироги, щи, каши и другие угощения бабушка готовила в русской печи. Они там «томились». Всё в деревне так сильно отличалось от нашей жизни в городе, что казалось мне сказочным.
Мы приехали к бабушке зимой, поэтому в посёлок Песочное на Волге к родственникам, двоюродной маминой сестре Серафиме, мы с мамой отправились на санках через лес, вернее, я сидела на санках, а мама шла пешком и тащила меня за собой. Я помню высокий, высокий лес, убранный снегом. Стояла идеальная тишина, как будто всё заснуло, только под мамиными ногами и санками поскрипывал снег. Потом мама обратила моё внимание на стук: «Тук-тук» — по дереву кто-то стучал. Мама показала мне рукой на дятла с красной головкой, который, не обращая на нас никакого внимания, продолжал свою работу, доставая из коры дерева, спрятавшуюся там личинку. Мне было очень интересно. У нас в городе я не имела представления о такой зиме. Я помню, что ехать по лесу пришлось долго — часа полтора, а то и два. Мама вспомнила сказку «Морозко» и как дед Мороз спрашивала у меня: «Тепло ли тебе девочка?» А я, как в сказке отвечала: «Да, тепло, дедушка», и мы вместе смеялись. Все наши родственники окали, и мама через несколько дней «заразилась», в её речи я уловила такие же слова и интонации.
К себе на родину мама ездила с моей дочерью Наташей, когда ей тоже было шесть лет. Наташа рассказывала, что её бабушку, мою маму, добросердечно встречали все родственники, к которым они с бабушкой приезжали. Из п. Песочного в г. Рыбинск к своему брату Валентину они ездили на теплоходе по Волге. Мама, глядя на реку, вспомнила как в молодости, когда ей было шестнадцать лет, она довольно часто ходила на Волгу поплавать. Ей удавалось даже переплывать эту широкую реку. Однажды, когда они с братьями пришли на берег, там она увидела барахтающегося в воде довольно далеко от берега, мужика. Она сразу поняла, что он тонет. Мама, не раздумывая, бросилась в воду и поплыла к нему на помощь, не думая, что он может утопить её. Он схватил её за руку, и мама не могла отбиться от него, так крепко он ухватился. С большим трудом, загребая одной рукой, мама доплыла до спасительного берега. Только когда она вытащила человека на берег, братья поняли, что случилось. Так, уже в свои шестнадцать лет, мама проявила свой смелый и решительный характер.
Мама до конца своей жизни всегда говорила: «у нас в Рыбинске или в Песочном», хотя основную часть своей жизни 64 года прожила в г. Краснодаре.
А вот какой знак судьбы напомнил мне о маминой Родине. На мой 60-летний Юбилей, мои дети Наташа и Денис подарили мне две иконы, написанные на досках, как писали в древние времена, настоящие иконописцы. На одной из них, на иконе Иисуса Христа, с обратной стороны я обнаружила незаметную надпись: г. Рыбинск. Я была поражена, ведь дети мои купили эти иконы у нас в г. Краснодаре, за 2 тысячи километров от г. Рыбинска.
ГЛАВА IV
Когда началась война, нашей маме было 17 лет. Для того, чтобы попасть на фронт, мама закончила курсы медсестёр и стала работать в доме ребёнка г. Рыбинска. Мама подала заявление в военкомат и была направлена в военный госпиталь в прифронтовую зону. Вместе с линией фронта передвигался и госпиталь. В этом госпитале она прослужила всю войну. Мама рассказывала, что работать медсестрой ей очень нравилось, хотя было трудно. Она работала в отделении, где лечились солдаты, раненые в голову. Мама делала уколы, перевязки, капельницы, давала раненым лекарства. Она сострадала парням, когда они стонали, кричали, некоторые плакали от боли. Она брала их за руку, гладила их, говорила тёплые слова. Иной раз болело сердце от того, что ничем не могла облегчить их боль. Раненые просили, чтобы именно она делала уколы и перевязки, потому что у неё это получалось лучше, чем у других, им было не так больно. Мама насмотрелась на смерти раненых, которым нельзя уже ничем было помочь.
ГЛАВА V
Зная о том, что мама была медсестрой, я в детстве тоже постоянно играла во врачей, а, заканчивая школу, собиралась поступать в мединститут, так же как и моя старшая сестра Таня.
В детстве я выходила играть на улицу с самодельной сумкой через плечо с красным крестом, в которой лежали йод, зелёнка и бинты. Я оказывала «первую медицинскую помощь» моим друзьям, когда у них появлялись царапины или ссадины.
ГЛАВА VI
В 1945 году мама с папой встретились перед самым концом войны. Папа оказался в госпитале, где служила мама, по делам контрразведки. Он влюбился в маму с первого взгляда. Она была совершенной красавицей с величественной осанкой, тонкой талией, у мамы была длинная шея, высокая грудь, ровные стройные ноги и большие карие глаза. Несмотря на молодость, маму очень уважало и ценило её, как хорошую работницу, начальство госпиталя. Папа «наводил справки» и узнал, что она очень строгого поведения с парнями, которые пытались ухаживать за ней.
А мама рассказывала мне, что в народе ходило мнение о том, что девушки, попадая на фронт и оказавшись среди мужчин, ведут себя там не скромно, гуляют с мужиками, многое им позволяя. Но она решила для себя, наперекор всем пересудам, что выйдет замуж девицей. Так она и сделала.
Мама выбрала папу.
ГЛАВА VII
Победу они встречали под Берлином, зарегистрировали брак в 1945 году и стали жить вместе, общее хозяйство у них началось с двух чемоданов, которые папа принёс в их общую комнату. Открыв их, мама обнаружила в них склад разных пистолетов, ножей, финок, боеприпасов и другой ерунды, которая могла пригодиться только в бою или в глубокой обороне. Никаких вещей, которые могли быть пригодными в хозяйстве, в чемоданах не было.
Папа говорил мне позже, что наблюдал не единожды, как офицеры и солдаты нагрузившись ценными украшениями, хрусталём, картинами быстро погибали или в очередном бою, или прямо на улицах от пуль, засевших в домах, немцев.
А те два чемодана мама использовала как стол в их комнате. Вообще, папа рассказывал, что маме удавалось из ничего создавать уют в местах, где им поначалу приходилось жить.
ГЛАВА VIII
Они вернулись на Кубань-родные папины места и остались жить в г. Краснодаре на ул. Кожевенной. Здесь родилась я в 1950-м году 14 июля.
Удивительно, но я помню себя младенцем. Я помню, как лежала в пелёнках. Я понимала, что если плакать, то мама подойдёт и возьмет меня на руки. Когда мама была в комнате, где я лежала в кроватке, она разговаривала со мной. А когда я не слышала её голоса в то время, когда она выходила из комнаты на балкон, чтобы повесить бельё, я начинала плакать, и тогда мама возвращалась в комнату, наклонялась надо мной, говоря ласковые слова или брала на руки. Я до сих пор помню расположение мебели в этой комнате.
Когда мне исполнилось 11 месяцев от роду, я заболела дизентерией и меня положили в инфекционную больницу одну без мамы. Там меня лечили, но мне становилось всё хуже и окружающие меня люди, смотря на меня, говорили, что я не выживу. Моя мама «выкрала» меня из больницы и стала лечить меня сама, отпаивая куриным бульоном. Из раннего детства я помню ещё одно событие, которое осталось у меня в памяти. Игрушек у меня было мало, не только потому, что у родителей не было денег на игрушки, но ещё и потому, что в магазинах этих игрушек просто не продавалось. Стране было не до игрушек. Страна восстанавливала народное хозяйство. Мне очень хотелось иметь настоящую, а не самодельную куклу. И вот, в один из новогодних праздников, проснувшись утром, я увидела под ёлкой большую пластмассовую куклу, Она была как раз такой, о какой я мечтала. Это дед Мороз (моя мамочка) принёс её мне. Я была на «8-м небе» от счастья и изумления.
ГЛАВА IX
Вообще, несмотря на недостаток денег в семье, мама старалась приодеть нас получше и побаловать чем-нибудь вкусным. Мама не только занималась домашним хозяйством, когда мы с Таней были маленькими, но и подрабатывала, пошивая платья из купленной ткани и продавая их на рынке. Таким образом, она вносила и свой вклад в наш семейный бюджет. Отец наш работал на авторемонтном заводе и от этого завода он получил квартиру без всяких удобств. Сначала это была одна комната, а потом — две комнаты в большом, как мне тогда казалось, доме — бывших складах, приспособленных под жильё. Комнаты были без всяких удобств. Туалет, с выгребной ямой, общий на все квартиры, находился во дворе, там же — колонка с водой. В длинном коридоре возле каждой двери находились умывальники и крошечные столики, на которых стояли примусы и керогазы, вёдра с водой. Нас детей всегда ругали соседки, когда мы бежали к себе домой по этому коридору, потому что от нашего топота подпрыгивали примусы с кастрюлями, готовыми опрокинуться от наших ног.
Но нам, детям было весело жить в этом огромном доме и нашем замечательном дворе со множеством построенных кое-как сараях. В этих сараях, как в джунглях, можно было прятаться, делать невероятные засады и чувствовать себя абсолютно счастливыми. Люди в этом доме были близки друг другу. Каждый знал, что происходит за стеной. Соседи помогали, сочувствовали друг другу, вместе отмечали праздники.
Надо сказать, что в нашем доме никто из соседей не был особо религиозным, так как это не поощрялось, а даже запрещалось партией, комсомолом, пионерскими организациями. Однако, Рождество, особенно Пасху отмечали все с удовольствием, выпекая куличи и окрашивая яйца. И только одна бабушка, которая жила в многодетной семье Богдановых, регулярно ходила в храм. Она и привела к нам во двор в один из летних дней батюшку, которого наши мамы попросили покрестить некрещенных детей. Я помню, что меня крестили в обычном корыте для стирки, которое вынесли в огромный наш двор. В этом корыте в тот день окрестили многих детей.
Вообще, в те времена партийные организации брали сведения о родителях, окрестивших своих детей в храмах и потом на заседаниях парткомов ругали их и даже наказывали партийными взысканиями. Поэтому своих детей, Наташу и Дениса, мы окрестили в станице Ивановской, где жили родители моего мужа Валеры.
Когда появились первые телевизоры, в семье армян, сначала только у них, живших на первом этаже нашего дома, дети нашего двора, да и некоторые взрослые, ходили «на телевизор» к ним почти каждый вечер. Мы стучали в дверь и спрашивали: «Тёть Аня, можно на телевизор?» Она, как правило, разрешала, и зрители усаживались на полу перед телевизором с крошечным экраном. Те, кто приходили позже, не помещались уже в комнате на полу и возвращались домой, неудовлетворёнными.
Наш двухэтажный дом стоял над самой рекой Кубанью, Окна нашей квартиры выходили на реку. На другом берегу никаких сооружений не было, и поэтому из окон, видна была степь, которая уходила к самому горизонту и огромное небо, ничем не закрытое. Из наших окон хорошо было наблюдать восходы и закаты солнца, а в особо ясную погоду мы любовались снежными вершинами Кавказских гор.
Мне было очень хорошо в этом доме, мама и папа были рядом. Мама хлопотала возле печки, которую построил отец, когда мы переехали в эти комнаты. Печка топилась дровами, и мама готовила на ней какую-то вкусную еду.
ГЛАВА X
Каждое утро, я смотрела на реку и наблюдала, как она несёт свои воды с востока на запад с баржами, гружёнными стройматериалами, нарядными пассажирскими корабликами.
Летом мы обязательно с мамой и папой купались в реке, но не на нашей стороне, так как она была с очень крутым берегом, а на противоположном, где был пологий берег, покрытый мелким песком. Папа брал у соседей лодку, и мы переплывали на другой берег, плавали и загорали там по нескольку часов в выходные дни, хотя и не так часто. Без родителей ходить к реке нам строго-настрого запрещалось.
Из окон нашей квартиры хорошо было видно и всех соседей которые, выходили из нашего двора на крутой берег Кубани. Часто мы наблюдали, как мальчишки нашего дома, нарушая строгий запрет родителей входить в реку на нашем крутом берегу, снимают свои трусики и прыгают в воду голышом, чтобы их мамы не узнали о нарушении запрета по мокрым штанишкам. Мы до слез хохотали, глядя на то, как разгневанные мамаши, часто с хворостинами, гонят своих непослушных пацанов голопопыми домой, застав их врасплох.
Под нашими окнами находились небольшие грядки, где каждую весну мама сеяла петрушку, укроп, лук и морковку. Я помню запах свежевскопанной земли, в которую мама бросала семена. А осенью за окнами стоял запах дыма от костров, сжигавших засохшую траву.
Зимой на эти огороды мы прибегали только тогда, когда выпадало много снега и мы здесь строили крепости и играли в войну.
Детей в огромном нашем доме № 15 на ул. Кожевенной было очень много. Здесь жили мои и Танины ровесники. Мы любили играть в разные игры, в которых было много участников: в «казаков-разбойников», в прятки, в «штанген-мяч», «испорченный телефон», «угадай кино», играли в футбол, в хоккей, классики, в пристенок и ещё во множество других игр, которые приходили нам в голову. А какое удовольствие мы получали, участвуя в зимних играх! Мама надевала на нас старые свитера, иногда свои огромные куртки или фуфайки, подвязывала эти вещи ремнями или платками, и мы выходили в заснеженный двор, как космонавты в скафандрах. В этой одежде можно было валяться в снегу, ездить на «пятой точке», не боясь порвать, протереть, выпачкать или промочить. Мы играли в снежные бои, строили снеговиков, иногда заливали каток и пытались кататься на коньках, которые привязывали к валенкам. Сапог в то время у нас не было. Зимой мы ходили в валенках, одетых в галоши или в ботинках.
Игры во дворе так нас захватывали, что идти домой мы просто забывали. И вот, когда наступала ночь, из разных окон нашего дома начиналась перекличка — это родители наших друзей по очереди выкрикивали детские имена. Мы с Таней слышали мамин голос: «Та-а-ня-я!», «Га-а-ля-я!», «До-о -мо-ой!» И мы с большой неохотой, часто уже после второго, а то и третьего «приглашения», иногда даже после маминых угроз выйти за нами с ремнём, возвращались домой.
В зимние вечера, после снежных баталий, домой мы приходили в намёрзших ледяной коркой штанах, куртках, варежках. Маме приходилось все эти вещи всю ночь сушить над печкой.
Старшая моя сестра Таня была в нашем дворе самой красивой девочкой, спокойной и доброй, поэтому мальчишки ее возраста, практически все, были в нее влюблены. Они доказывали свои чувства материальными вещами: писали записки с объяснениями в любви, покупали пирожки, конфеты, цветы и иногда даже духи. Все эти знаки внимания передавались через меня, поэтому я тоже была важной особой, очень приближенный к объекту их обожания. Я пользовалась этим своим статусом и командовала не только влюбленными в старшую сестру, но и моими ровесниками, видевших уважение ко мне старших мальчишек. Мама с улыбкой наблюдала за этими «интригами», абсолютно не вмешиваясь в естественный ход событий.
А ещё, я вспоминаю, как мы с Таней убирали квартиру перед маминым приходом, когда она уже работала на фабрике.
Помню приблизительно, минут за 15 до конца рабочего маминого дня мы бежали домой и принимались за уборку квартиры. Иногда мы начинали это делать когда из окон коридора, выходивших во двор, мы видели нашу маму, вошедшую в калитку нашего двора. Тогда мы с космической скоростью мыли посуду и вымывали пол в комнатах. Пока Мама проходила через огромный наш двор, поднималась по деревянной лестнице на наш второй этаж, а затем стучала каблучками по длинному нашему коридору, мы успевали с Таней навести порядок в квартире и сделать вид, что уже давно сидим за уроками. Мама была довольна, если все её поручения были выполнены.
ГЛАВА XI
У неё самой было столько дел, что я удивляюсь, как она всё успевала делать!
Мама осенью обязательно квасила капусту, огурцы, яблоки, арбузы в больших деревянных бочках, которые стояли в подвалах, выделенных для каждой семьи. Она должна была через каждые 2-3 дня смыть кружки под гнётом, закрывавших бочки для того, чтобы соления не заплесневели.
Родители почти всю жизнь брали землю за городом под огороды. Там они сажали арбузы, дыни, тыквы, свёклу, картошку и другие культуры. Когда мама не работала на фабрике, она кроме домашней работы занималась ещё тем, что выращивала вместе с отцом такие культуры, как подсолнухи. Семечки сдавали на маслозавод и полученное масло, частично оставляла себе, а другую часть продавали. Ещё они выращивали кукурузу и, тоже лущили её, а потом относили на рынок. Так она экономила отцовскую зарплату, но тратила много сил и здоровья. В сезон созревания арбузов и дынь у нас под кроватями был целый склад этих ягод. Мы ели их, как говорят «от пуза». Рот до ушей, живот были испачканы арбузным соком. А маме приходилось отмывать меня после такой объедаловки. Таких сладких и вкусных арбузов теперь мне не приходилось есть.
Ещё мама пекла вкусные пироги. Тесто у неё было необыкновенно мягкое, воздушное. Я сейчас поражаюсь, как ей удавалось в тех условиях, в которых мы жили в раннем моём детстве ещё и печь пироги! Позже, уже ближе к старости мама пекла замечательные пироги с клубникой.
Её внуки, мои друзья помнят и сейчас те волшебно вкусные пироги. Вообще, во времена нашего с Таней детства у мамы не было времени что-то делать для своего удовольствия. Она тратила его на то, чтобы в нашей квартире было чисто, уютно, сытно и, чтобы мы были красиво одеты.
Однако, когда устраивались праздники нашими соседями, когда прямо во дворе устанавливались столы с угощениями или осуществлялись выезды в парк или лес, мама и папа активно участвовали в этих гуляньях, во время которых не только пили, ели, но и танцевали и пели песни. Мама любила и хорошо танцевала «цыганочку». У неё были красивые вьющиеся волосы, она была кареглазая и когда надевала длинную юбку, накидывала платок на плечи, то её танец точно танцевала цыганка. А волосы у неё всегда были ухоженными, ей легко было их укладывать. Позже мама носила короткую стрижку и до самой старости посещала парикмахерскую. Мама всегда красиво одевалась. Сначала она сама шила себе платья, потом — у портнихи. Но выглядела всегда модно и элегантно. До глубокой старости мама красила губы и с самого утра, после чистки зубов, наносила макияж и делала причёску.
ГЛАВА XII
Когда я подросла годам к шести, мама устроила меня в детский садик, который находился за забором нашего двора. Мама пошла работать на фабрику мехов и меховых изделий, находившуюся по другую сторону нашего двора.
На фабрике был цех, где расписывали шёлковые платки. Мама, имевшая опыт работы художника в юности, начала работать в этом цеху рядовой работницей, потом быстро стала мастером, и позже — начальником цеха.
В то время на фабрике существовала художественная самодеятельность, где был хор, танцевальная группа, были бывшие артисты цирка — акробаты. Для их номера нужен был гибкий ребёнок и мама привела меня к ним. Мой учитель был сильным акробатом, он держал меня на своих руках, а я делала наверху всякие упражнения: перевороты, стойки, мостики, вращения. Мне так нравились тренировки, что я могла тренироваться по многу часов, если бы это было возможным. Я полностью погружалась в мир движения и ничего другого для меня в это время не существовало. Во время выступлений, на концертах, зрители говорили, что Василий Иванович — мой партнёр выступает со своей дочкой, что так рисковать может только отец. Наш номер нравился публике. А мама сидела среди зрителей и говорила: «Нет, это моя дочь». Чуть позже к нам присоединились ещё две девочки, Оля и Света из нашего двора. Они стали тренироваться и выступать вместе со мной. У Ольги был младший брат Васька. Они часто ругались и дрались, Это были мои друзья. Васька даже был в меня влюблён. Так вот, однажды, брат с сестрой чего-то не поделили и у меня на глазах стали драться. Ольга позвала меня: «Галь, помоги мне!» Я бросилась разнимать их, но они почему-то вдруг объединились и стали лупить меня оба. Я еле выбралась из этого побоища. Шла домой в слезах, поцарапанная и пожаловалась моей маме: «Как мне обидно! Ольга же сама меня просила: «Помоги мне!». Мама обняла меня, вытерла слёзы, помазала царапины зелёнкой и сказала: «Делай выводы. Не встревай в семейные ссоры никогда!».
ГЛАВА XIII
Когда я пошла учиться в школу, кстати, номер школы был 23 такой же, как у моих внуков, мама отвела меня во дворец пионеров заниматься художественной гимнастикой. Дворец пионеров находился в здании нынешнего исторического музея на ул. Гимназической. Добираться туда мне приходилось трамваем. Родители не имели возможности возить меня на машине или сопровождать меня, поэтому с 7 лет я ездила по городу одна, а когда мы переехали в другой район города, добираться на тренировки стало ещё дальше. Прозанимавшись года четыре, я бросила гимнастику, несмотря на успехи.
Переехали мы в другую часть города в район Авиагородка в новый дом, который построили родители. Папа вместе с дедом строили дом своими руками. Строительство начиналось на деньги от проданного отцовского «Опеля» и на деньги, взятые в долг у родителей отца. Потом мои родители продали 1/3 часть построенного дома и долг полностью возвратили.
ГЛАВА XIV
Наша мама — человек творческий, энергичный. Она ещё подрабатывала тем, что шила своими руками шубы, зарабатывая деньги на отделку дома, мебель, одежду. К старости у мамы очень сильно болели суставы рук. Они опухали у неё и она, превозмогая боль, всё же сама выполняла женскую домашнюю работу.
Папина племянница Таня Долгирева вспоминает как мама, привезла и подарила ей сшитую специально для нее шубу с удлиненными рукавам, такую красивую, что когда Таня входила в общественный транспорт, женщины провожали ее завистливым взглядом. А Тане было тепло и радостно носить эту мамину шубу, тем более что в те годы, они жили материально очень скромно.
Мама угощала Долгиревых своим вкуснейшим борщем и фирменным печеночным паштетом, Таня до сих пор готовит такой паштет, вспоминая добрым словом нашу маму.
В трудоспособном возрасте мама активно участвовала в общественной жизни не только фабрики, на которой работала, но и нашего города. Она работала и в партийной и в профсоюзной организации, избиралась депутатом разных Советов, могла выступать на собраниях, сессиях и пленумах этих организаций, всегда высказывала своё мнение. Мама была очень неравнодушным человеком. Она пользовалась большим уважением на фабрике. Я помню, её в то время всегда на высоких каблуках, красиво одетой, с модной аккуратной причёской.
ГЛАВА XV
Отец тоже был активным общественником. Часто дома они делились своими размышлениями и впечатлениями о проблемах на работе, о людях, с которыми работали, о политике. Папа тоже был у нас красавцем, любил быть в центре внимания в компаниях, умел рассказывать анекдоты. Оба любили во время застолья петь. Вообще, в те времена моего детства, когда не было телевидения, люди часто ходили в гости друг к другу, а за столом пели песни. Это были народные, кубанские фольклорные, песни военных лет.
Особенно мне нравилось их пение, когда мы приезжали в гости к родителям отца в Пашковку. Я помню, что к ним мы ездили на папиной машине «Опель», а иногда вместе с Таней трамваем № 5. Мне казались эти поездки целым путешествием.
Наши деды в Пашковке пели необыкновенно хорошо, на 2-3 голоса. Они собирались с соседями и родственниками для пения довольно часто, не только по праздникам. На стол ставилась самая простая закуска: жареная или варёная картошка и солёные огурцы с капустой. Пили домашнее вино, которое наш дед Андрей делал своими руками и самое главное, пели. Это было необыкновенное действие. Женщины запевали первыми голосами, затем подхватывали мужчины и пение было слышно за три квартала. Дед Андрей с бабой Дуней очень гордились этими вечерами. Дед вставал из-за стола и дирижировал пением, подсказывая следующий куплет песни. Я слушала с большим удовольствием эти песни, в которых иной раз звучала целая история о чьей-то жизни. Я запомнила с тех лет песню про мою тёзку: «Ой, ты, Галя, Галя молодая, обманули Галю, забрали с собой!». История там была совсем печальной, её, бедную Галю разбойники убили. Мне было очень жалко эту девушку, которая носила такое же имя, как и я, и мне очень хотелось, чтобы песня закончилась бы по-другому, чтобы Галю спасли. Когда мои родители стали старенькими мы часто собирались уже у них нашими с Таней семьями. Мы поздравляли их с разными праздниками: 8 Марта, 23 февраля, Днём Победы, днями рождения и другими. К этим праздникам мы обычно готовили какой- нибудь сюрприз.
Лиза, Андрюша, Соня, Ваня — их правнуки, учили стихи, готовили песни, играли на скрипках, танцевали. Однажды наш папа Николай с горечью сказал, что, к сожалению внуки и правнуки теперь не поют как они в прежние добрые времена и, что утрачиваются традиции наших предков.
Но Андрейка, которому было лет пять, вдруг запел эту же песню про Галю молодую. У Андрюши очень хороший слух и голос, но мы и не подозревали даже, что малыш знает эту старинную народную песню. Мои мама и папа даже прослезились, услышав эту песню из уст маленького правнука. Оказывается, малыша эту песню научила петь его няня. Андрюша потом стал учиться пению на вокальном отделении и параллельно игре на скрипке на скрипичном отделении музыкальной школы, которую он закончил с успехом, так же как Лиза и Соня.
А ещё наш дед Андрей любил петь гимн Кубани «Ты Кубань, ты наша Родина». Пели этот гимн с чувством гордости за нашу малую Родину и я думала, что наша Кубань, которую я видела каждый день из окна нашего дома — самая лучшая во всём мире.
Мои родители с удовольствием участвовали в этих Пашковских вечерах, подпевая старикам. В кругу своих друзей родители любили петь фронтовые песни, особенно «Тёмную ночь». Я слушала эту песню и представляла, как мама сидит у моей колыбели и ждёт отца с войны: «Ты меня ждёшь, и у детской кроватки не спишь, и поэтому, знаю, со мной ничего не случится».
ГЛАВА XVI
Вообще, мама с радостью встречалась с родственниками нашего отца, как с близкими, так и с дальними. Никогда я не слышала от неё осуждения этих людей. Мама имела список родственников с их днями рождения. Она всегда их поздравляла со всеми праздниками, переписывалась с ними, а также со своими родственниками и друзьями из Рыбинска.
Мама была гостеприимным человеком и совершенно независтливой. Когда к нам приезжали гости, мама накрывала стол как во время праздника, ставя на стол всё, что было, а если чего-то не хватало, она могла на занятые в долг деньги, покупать угощения. Гости у нас были часто и в нашем доме всегда им были рады. Однажды, я помню, мама привела на ночлег женщину, которую случайно встретила в городе, кажется, в троллейбусе, следовавшего с железнодорожного вокзала. Эту женщину никто не встретил. Она не знала города, и ей негде было переночевать. Мама пригласила её домой, накормила и оставила на ночь, а потом помогла найти родственников.
Мои родители предоставили жильё двоюродной сестре моего отца Алле Бережной, которая вместе с мужем, после окончания Ростовского строительного института, приехала в наш город. Им пришлось около двух лет ждать квартиру. Мама с удовольствием принимала эту молодую семью и с радостью встречала вместе со всеми нами из роддома их первую доченьку Марину.
Мама была очень общительным и жизнерадостным человеком. Она находила общий язык с людьми разных возрастов, в том числе, молодыми моими друзьями и подругами. К ней приезжала троюродная племянница моего отца из г. Крымска Галя Чигрина, младше меня по возрасту. Они с мамой вели долгие беседы обо всём на свете, вместе проводили очищение организма.
Галя Чигрин вспоминала: «Тетушка Тоня всегда принимала гостей как «единственных на свете, и умела накормить гостей, тончайшими блинами и начинала кормить сначала без начинки, потом предлагала поесть с начинкой и так пока не наешься досыта, да еще давала обязательно с собой.» Галя говорила, что у тетушки всегда была идеальная чистота, она даже запрещала убирать в доме помощникам, считая что они не так тщательно приберутся. Слушая Галины восторженные рассказы о нашей маме, ее коллеги по работе спрашивали, в каких родственных отношениях она состоит с нашей мамой и очень удивлялись, узнавая, что мама не является ее родственницей.
Мама была дружна с папиной племянницей Таней Долгиревой — почти моей ровесницей. Таня говорила мне, что моя мама по духу ближе к ней, чем её родная мама Клава. Семья Долгиревых приезжала к нам на Юг довольно часто, погреться на южном солнце и позагорать у моря.
Таня Долгирева вспоминает, что мама умела сопереживать другим людям, радовалась их успехам, не скупилась на заслуженные похвалы. Она восхищалась тем, как Юра воспитывает своих троих сыновей, занимаясь с ними спортом, показывая личный пример хорошего отца и настоящего мужчины.
Был случай, когда я пригласила к нам пожить, с маминого согласия, конечно, мою подругу Галю Тюфякову, которая бросила Воронежский университет и не знала, что ей делать дальше. С собственными родителями у Гали отношения были очень натянутыми, жили они в то время под Одессой, и она приехала ко мне побыть некоторое время, подальше от упрёков родных, чтобы самостоятельно решить собственную жизнь. В то время я уже работала в домоуправлении паспортисткой и готовилась к поступлению в высшее учебное заведение, сначала в мединститут, а потом на юридический факультет. Мама всегда внушала нам с Таней, что без высшего образования жить нельзя и наша задача — стать хорошо образованными специалистами, чтобы «твёрдо стоять на ногах» и ни от кого не зависеть материально.
Моя подруга Галя Тюфякова поступила в университет на физмат в первый же год после окончания школы, но после первой сессии решила, что математика не для неё.
Так вот, когда я пришла домой с работы, то застала удивительную картину: мама сидит за столом с моей подругой, пьют кофе с конфетами и обе курят! Я была шокирована, потому что моя мама никогда не курила и всегда была строга с нами. Но мама спокойно сказала, что нашла полный контакт с Галей. «Тюфя» — так мы звали в классе Галю была очень умной, дерзкой, начитанной девочкой. Она была максималисткой и очень требовательно относилась к людям, особенно, ко взрослым. А потому найти с ней общий язык было абсолютно нереально. Но у моей мамы это получилось.
ГЛАВА XVII
Надо сказать, что мама ходила на родительские собрания ко мне в школу, но мою учёбу, особенно в старших классах под контролем не держала, доверяя мне самостоятельно отвечать за свою успеваемость. Я не сильно старалась получать лучшие отметки, особенно в 10-м классе, а потому не чувствовала уверенности в том, что моих знаний достаточно для поступления в ВУЗ. Тем более, что я точно и не определилась со специальностью. Потому я один год пропустила поступление в институт и начала работать паспортисткой. Через год я поступила на юридический факультет, правда на вечернее отделение и училась там, продолжая работать.
Таня — моя сестра в это время училась в Свердловском мединституте. Мои родители помогали ей деньгами.
Я помню, как мама старалась приодеть Таню перед её отъездом в г. Свердловск на учёбу. Она купила ей тёплую красивую синюю куртку, шляпку серого каракуля, которая так шла ей, новые пару платьев, тёплую обувь, всё это нужно было достать, а не просто купить в магазине. Приличная одежда в магазинах практически не продавалась. Хорошую модную одежду можно было «достать» по блату или в 2-3 раза дороже действительной стоимости купить на вещевом рынке «толкучке», как все его называли.
Вообще, в стране долгое время, вплоть до «перестройки», существовал дефицит на все бытовые вещи и продукты питания. Особым почётом обладали
торговые работники, так как они продавали дефицит из-под прилавка. Начальство всех рангов тоже пользовалось дефицитов, покупая его у торговых работников на базах, как правило, или с «чёрного» входа в магазинах.
«Толчки» работали только по воскресеньям. На специально отведённой площадке рядами становились люди, держа в руках принесённый с собой товар. В этих рядах не было никаких навесов, прилавков, зеркал. Всё держалось в руках и примеряли вещи здесь же. В общем, покупать здесь что-нибудь было и трудно, и рискованно. Наша мама была очень внимательна и покупала красивые, модные вещи.
ГЛАВА XVIII
Мама прошла много трудностей и испытаний в жизни и, наверное, потому душа у неё была доброй, открытой и отзывчивой. Это своё мировоззрение она демонстрировала нам своей жизнью, подавая нам пример. Душа её хотела учиться и не смущалась никаких источников знаний. Это были и события жизни, и встреченные на её пути люди, и газеты, и журналы, и книги. Мама не получила высшего образования, но всегда интересовалась всем новым, была очень современной даже в старости. Она обладала внутренней интеллигентностью. Мама вырезала статьи, касающиеся наших семейных отношений, воспитания детей и других отношений и говорила: «Возьми, почитай!». Маму всегда интересовали дела детей и внуков. Она знала моих и Таниных одноклассников, друзей и старалась помочь всем, чем могла. Она встречала Таниных друзей и подруг, которые приезжали к нам домой на каникулы из г. Свердловска.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.