В тот же вечер, уставшая, но довольная тем, как проходит изучение гобеленов, я поплелась в ванную. Погрузилась в горячую, пахнущую лавандой воду, закрыла глаза и поняла, что счастлива.
Неожиданно кожу на руке обожгло, и я ойкнула, заметив в воде красные всполохи. Браслет, который продолжал висеть у меня на руке, в воде стал поблескивать еще ярче. Я испугалась и попыталась его снять с руки, но взяла камешек в руки и не произвольно подумала о мужчине, давшем мне его, рассматривая огненные всполохи.
Раздался шум и большой черный мешок шлепнулся в мою ванну, булькнул и сел. Я заверещала и швырнула в него то, что первым оказалось в руках: Невесомым браслетом, а в довесок более тяжелым куском мыла.
Нечто проматерилось, откинуло черные волосы с лица и на меня, сверкая разгневанным взглядом, уставился Диарон.
— Ты совсем что ли? — покутил он у виска пальцем — мало того, что чуть не утопила, еще и кидается. Сама, между прочим, вызвала.
— Я не вызывала! — возмутилась было я, а потом вспомнила, что произнесла его имя, когда держала камень и залилась краской, — я случайно.
— Лира, ты только не плачь, — Диарон протянул руку и потрепал меня по голове, потеряв всю свою былую ярость. Я опустила голову и уперлась взглядом в голые колени. Тут, осознание происходящего пришло нам видимо одновременно, потому что фокусник, округлив глаза и залившись краской, как ошпаренный вылетел из ванной, подкинув в мою сторону полотенце, и уперся взглядом в стену видимо в надежде испариться.
Со скоростью ветра и бордовая от стыда я тоже выскочила из купальни. Завернувшись в полотенце, помчалась в комнату, нацепила первое попавшее в руки, а именно брюки чуть ниже колена, не уделяя особого внимания приличию и забыв про верхние юбки и тунику, лишь прикрывающую наготу. В более приемлемом виде вошла обратно в ванную, где Диарон с очень важным, многозначительным видом рассматривал отделанные мрамором белоснежные стены, зависнув в воздухе на высоте в локоть. Я замерла с открытым ртом и выпученными глазами в дверях, что ни могло остаться не оцененным со сторон фокусника и он с наглой усмешкой на физиономии подплыл ко мне и легким прикосновением захлопнул мне рот.
— Ты чего так вылупилась? Магов не видела?
— Не видела, — на выдохе прошептала я и присела в реверансе, маг заржал как кони в конюшни и проплыл прямо к моей кровати, рухнул на перину и жестом пригласил меня присесть на стоящий рядом стул.
Удивительная наглость. Не находя слов для возмущения я ещё минуту нерешительно поторопилась в дверях, но любопытство победило, и я прошла к любезно предложенному мне стулу.
— Как такое могло случиться, что единственная наследница — рабыня? — чуть слышно спросил маг скорее себя, но я и не знала, что ответить, — Лира, позволь показать тебе?
Обратившись ко мне Диарон все-таки сел и заглянул мне в глаза своим черным, пронизывающим взглядом. Я невольно поежилась и предприняла слабые попытки возмутиться:
— Что показать? Я просто Лира, сирота с другого конца мира, не наследница, не леди, — я чувствовала, что слезы подступают к глазам, отчего-то сердце сжалось в комок от капли надежды узнать о родителях.
Диарон не стал спорить или объяснять. Он выудил из кармана своего одеяния нечто, похожее на стеклянную палочку, повертел в руках и неожиданно надломил ее. В образовавшейся в комнате тишине хруст ломающегося стекла казался очень громким. Я вздрогнула от неожиданности, и хотела было что-то сказать, как из сломанной палочки повалил густой фиолетовый дым. Он заполнял комнату, поглощая все на своем пути. Я хотела закричать от вдруг охватившей паники. Быстро вскочила на стул, на котором только что сидела, уклоняясь от дыма. С неожиданной для себя ловкостью перепрыгнула на стоящий рядом стол, оглянулась, на сидящего с безумной ухмылкой мага. Все, это конец. Неужели Кейли был прав, промелькнуло у меня в голове и, потеряв равновесие, я рухнула в распахнувший свои объятия дым.
Мир вокруг закружился, затягивая меня в неизвестность. Последнее что я успела, это увидеть Диарона, ныряющего следом за мной. Когда я вновь открыла глаза, то находилась в небольшой, скромно обставленной комнате. У окна стояла люлька, которую покачивала не высокая женщина. Она сидела склонившаяся над колыбелью, ее волосы цвета миндаля, такие знакомые по отражению в зеркале, были раскиданы по спине. У меня защемило сердце, а к горлу подступил комок. Песня струилась от женщины, окутывая колыбель, заполняя собой комнату и унося в сказочные миры еще не оккупированной Альмиры.
Я поняла, что по щекам текут слезы, воздух в комнате показался спертым, а песня все продолжалась, окутывая собой не только ребенка в колыбели, но и меня настоящую, выросшую, но сквозь года пронесшую эту песню в своем сердце. Единственное наследие своих родителей.
— Мама, — прошептала я, дернувшись вперёд. Диарон, молча наблюдавший все это время, стоя за моей спиной, положил руку ко мне на плечо. Женщина у колыбели вздрогнула и повернулась к двери. Ее голубые глаза, казалось на секунду задержались на мне, но в следующее мгновение скользнули сквозь.
— Слишком мало времени, — пробормотала она, обращаясь к ребенку, мирно спавшему в колыбели. — Иллирика, доченька, прости меня. Я должна покинуть тебя. Псы твоего дяди наши нас, нам уже не сбежать. Ты, последняя надежда нашей страны, в тебе течет кровь трех королевских родов. Ты станешь самым могущественным магом в мире. Ты сможешь освободить наш народ и вернуть магию. Прощай доченька, ты узнаешь все, когда придет время.
Двери с грохотом распахнулись и в них вошло несколько мужчин в форме. Солдаты. Предатели королевской семьи. Мама встала, заслонив кроватку спиной из глаз ее текли слезы, а руки дрожали.
В следующее мгновение стрела пронзила грудь женщины, и она упала на колени.
- Убейте младенца, - раздался гневный мужской голос, и вошедшие стражники двинулись вперёд.
- Нет, - белыми губами прошептала мама и, сорвав с шеи маленький кулон с голубым камнем, положила в кроватку.
Стражник уже занёс меч над колыбелью, как что-то вспыхнуло, ослепив на секунду. Когда свет исчез, оказалось, что ребенок пропал.
Мир вокруг закружился, стены перепутались с потолком, и я потеряла сознание. Последнее, что успела заметить, как разъяренный стражник, замахнувшись мечем, отрубает женщине голову.
- Мама, - прошептала я. Сильные руки мага быстро подхватили меня, и я погрузилась в забвение.
В сознание пришла уже в своей комнате, в голове кружились воспоминания о недавних событиях, которые путались и не собирались усваиваться. Слезы текли ручьем, не желая останавливаться. Слишком много всего произошло за последнюю неделю. Я перевернулась на бок и всмотрелась в темноту. На стуле у дальней стены, облокотившись на стол, сидел Диарон и вертел в руках остатки от своей стеклянной палочки. От неожиданности я подскочила, а маг, будь он проклят, ухмыльнулся и вместе со стулом передвинулся к моей кровати:
— Очнулась, принцесса? — В голосе читалась забота с издевательскими нотками, а глаза были наполнены грустью. Да какая из меня принцесса то вообще?
— Что это такое было? От куда у тебя... — Я пыталась найти слова, чтобы описать его магическую палочку с воспоминаниями о матери, но слов подобрать не могла. К счастью, Диарон сам отлично понял, что я имею ввиду и оказал мне честь, решив посвятить в подробности.
— Это устройство, которое я сломал, обладает редкими магическими способностями. Его едкий дым вызывает воспоминания. Так же ему можно передать часть своей памяти, ту которую ты хочешь сохранить нетронутой, защитить от посторонних глаз. Особенность этой вещи в том, что посмотреть сохраненную на нем часть может лишь тот, кто участвовал в данном событии или по личному приглашению. — Диарон взглянул на меня и продолжил, — это сообщение было предназначено для тебя, потому что ты была тем ребенком в колыбели принцесса Иллирика.
— Принцесса без царства, — хмыкнула я, утыкаясь носом в подушку. Закрыв глаза и погрузившись в размышления, я поняла, что верю всему произошедшему сегодня, верю Диарону, верю в видение. В голове эхом раздавались слова мамы: «Ты станешь самым могущественным магом в мире. Ты сможешь освободить наш народ и вернуть магию». Тело охватила дрожь, из глаз вновь полились слезы, я сильнее вжалась в мгновенно промокшую перину.
Диарон заговорил тихо, но в его голосе звучала сталь решимости:
— Это тяжелый путь полный нелегких испытаний. Тебе стоит еще многому научиться: пробудить в себе магию, различать друзей и врагов, уметь жертвовать одним, чтобы обрести другое, более ценное. Но Лира, если ты не прогонишь меня сейчас, позволь стать твоим другом и наставником. Позволь помогать тебе, нести твою нелегкую ношу. Я обещаю тебе, что мы дойдем до конца, мы вернем тебе твой трон и надежду в Альмире.
От горячих речей мага я даже рыдать перестала. Оторвав свою опухшую от слез физиономию от подушки, я взглянула на него и рассмеялась. О, как нелепо и смешно смотрелся колдун, стоя в своем немыслимом черном балахоне на одном колене посередине моей скудно обставленной комнатушки. В лучших, древнейших традициях Альмира, держа в одной руке кинжал, а другую растопырил, для принесения кровавой клятвы.
— Хорошо, хорошо, я поняла, — мне с трудом удалось принять приступ смеха, — только давай без жертвоприношений, ладно? Диарон, встань, пожалуйста. Я ценю то, что ты хочешь обучать меня и защищать, но, пожалуйста, не нужно резать свою руку, я плохо переношу кровь.
Поколебавшись еще пару секунд, Диарон пробормотал что-то вроде «желание королевы — закон» и поднялся на ноги.
— Ну, я хотя бы тебя развеселил. А сейчас, почему бы тебе не поспать? — Он приблизился к кровати и укутал меня в одеяло. Так заботливо и нежно, словно родитель пеленает свое чадо, — с завтрашнего дня мы начнем твое обучение, а сейчас отдыхай, тебе понадобится еще много сил.
— Спокойной ночи, Диарон, — пробормотала я, проваливаясь в сон. Последнее что я услышала, это щелчок, с которым маг испарился из моей комнаты.
