Введение

ЧЕЛОВЕК СТРЕМИТСЯ УЛУЧШИТЬ ОБЩЕСТВО, ПОТОМУ ЧТО ОН ЧЕЛОВЕК

Нет нужды доказывать, что опыт счастья полезное переживание. Не требуется и доказательства необходимости надежды: мы всё равно надеемся на лучшее. Любовь и сочувствие, прежде всего, эмоциональные, доязыковые феномены, и только потом этические категории. Любознательность возникает до понимания того, что знание сила. Движущие нами душевные вознаграждения ведут к актуализации и совершенствованию, освобождению и человечности, адекватно-конструктивному взаимодействию с миром, направленному на такое его преобразование, которое мы переживаем как улучшение.

Индивид и общество неразрывны. Человек является как продуктом общества, так и его производителем. Каким мы общество производим, в таком и живём, такое наследуют наши дети. Улучшение социальной среды не бессмысленно уже хотя бы по той причине, по какой мы улучшаем собственный дом. И всё же не хлебом единым: совершенствование мира, снижение боли и несправедливости, отстаивание правды — идеалы человеческого проекта. Человек выражает, реализует себя в социальном творчестве, созидает новое, сопричаствует большому, познаёт, находит своё предназначение. Движение к лучшему будущему придаёт смысл человеческой жизни. Наоборот, смирение с текущим существованием ведёт в том числе к духовному регрессу. Потребность изменить несовершенство действительности коренится в совести, духе. Мы интуитивно понимаем, что улучшение всех нас — добродетель. Улучшение общества повышает уровень счастья людей, но интерес представляет и само участие в его развитии. В любом случае улучшать общество — к счастью. А счастье — основная цель человеческой жизни.

СОЦИОЛОГИЯ — НАУКА ОБ УЛУЧШЕНИИ ОБЩЕСТВА

Социология есть подсистема людской коммуникации, продукт человеческого общения. Социология исследует общества, их структуру и динамику. Будучи полезным, гуманистическим знанием, её практической целью является всё более здоровое общество. Социология обнаруживает отношения, ведущие к худшей игре, а также определяет и предполагает отношения, в конечном счёте ведущие к наилучшему раскрытию естественной и уникальной гениальности каждого человека. Поскольку структуры общества и структуры разума взаимосвязаны, наука учитывает не просто социокультурные факторы, но в высшей степени духовные, выходящие из области глубоко личного в область социального. Сам факт того, что общественные институты являются не чем иным как людскими представлениями о норме, можно считать основным законом социологии: независимой от сознания людей социальной реальности не существует.

Всё разнообразие отношений сводится к добровольным и принудительным — рыночным и иерархическим. Совершенно всякий политический режим есть сплав олигархии и демократии, в котором идёт борьба за контроль над идеалами, определяющими соотношение народовластия и власти немногих. Политическая жизнь в целом представляет собой классовую борьбу между политическим классом и обществом. Социология — это не сбор властью разведданных, манипуляция статистикой и «социальные технологии», но социальная критика, выявление антиобщественных, то есть антилюдских отношений. Начиная с этого уровня, есть шанс не подпасть под химеры, ведущие, например, к одинаковости подданных, но не процветанию граждан. Государственная профессура силится отождествить здоровые социальные отношения с этатистско-социалистическими, как будто за общественно-политическим поиском не стоит подлинной цели — свободных, сложных, счастливых и сильных людей, живущих в соответствии с собственными принципами. Человеческий социум есть совместная деятельность в интересах составляющих социум индивидов, и совместная защита интересов индивидов — никакой оппозиции коллективного и индивидуального. Антилюдские законы — те, что не порождены и не контролируются самими людьми.

Что касается макродинамики, несмотря на критику историцистской исследовательской программы, логика в развитии общества существует: человечество устремлено от рабства к свободе, а также к онтологически связанными со свободой усложнению, научному прогрессу, высокой производительности труда. Свобода выигрышнее принуждения, а потому давление исторического отбора за политическое равноправие, рыночную экономику, духовную свободу, многообразие и независимую коммуникацию (здесь и далее — речевая коммуникация, информационное взаимодействие, общение).

СОЦИАЛЬНЫЕ НОРМЫ ВОЗНИКАЮТ И МЕНЯЮТСЯ В ПРОЦЕССЕ КОММУНИКАЦИИ, ПРИЧЁМ ФОРМА КОММУНИКАЦИИ ОПРЕДЕЛЯЕТ СОЦИАЛЬНЫЕ НОРМЫ, А ЗНАЧИТ И СОЦИАЛЬНУЮ СТРУКТУРУ

Подконтрольная коммуникация тоталитарных обществ благоприятствует внедрению и сохранению манипулятивного текста, а свободные, рационально-критические процедуры открытого общества способствуют искоренению ошибок, росту и распространению полезных представлений. Основу общественных отношений составляет социальное общение, и чем свободнее и шире это общение, тем здоровее социологический профиль общества. Швейцарское общество демонстрирует пример своего рода коммуникативной полноты, в которой независимая от государства журналистика дополнена традицией собраний и общественных дискуссий. Такая форма коммуникации способствует культурной субъектности общества, его политической грамотности, пониманию им условий высокого уровня жизни.

ГОСУДАРСТВО: ОРГАНИЗОВАННОЕ МЕНЬШИНСТВО УПРАВЛЯЕТ НЕОРГАНИЗОВАННЫМ (ДЕЗОРГАНИЗОВАННЫМ) БОЛЬШИНСТВОМ

Политика есть искусство возможного. Властные возможности зависят от готовности людей подчиниться, то есть зависят от господствующих умонастроений в обществе. Управление информацией, внедрение в общество легитимирующих власть ценностей являются ключевым ресурсом влияния, ядром властной системы, и находятся в ведении аппарата, занимающего высшее место в вертикали власти. Дворяне реализуют собственные интересы с помощью не только идеологии, но и за счёт конструирования каналов коммуникации — аппаратной части пропаганды. Власть не заинтересована в свободной коммуникации людей: её идеал — разобщённые индивиды, черпающие текст из подконтрольных государству информационных каналов.

ИСКАЖЕНИЕ ЕСТЕСТВЕННОЙ КОММУНИКАЦИИ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В СОЗДАНИИ ВЛАСТЬЮ КОММУНИКАТИВНЫХ БАРЬЕРОВ: КОНТРОЛЕ ДИСКУССИИ И РАСПРОСТРАНЕНИЯ ИНФОРМАЦИИ — ЗАМЕНЕ КОММУНИКАТИВНОГО РЫНКА ИНФОРМАЦИОННОЙ МОНОПОЛИЕЙ

Цель искажённой коммуникации — держать «население» в неведении того, что происходит на самом деле: люди не должны понимать причин своих трудностей, наоборот, они должны добровольно исполнять возложенные на них обязанности. Благодаря искажённой коммуникации СМИ способны формировать в сознании людей ложную, выгодную манипуляторам картину мира, а также поддерживать предрассудки, которые естественным образом выбраковываются на рынке идей. Уже здесь в жертву господства над тёмными массами власть приносит развитие всего общества.

Власть исключает субъектность личности, её право на создание собственных ценностей, воспринимает человека как программируемую вещь. Государство обесценивает права, достоинство и ценность человека, стремится унифицировать умы, подогнать под антилиберальный ГОСТ. Навязываемый властью дискурс задаёт выгодный ей мировоззренческий мейнстрим. Политический класс использует госучреждения (детсад, школу, вуз, армию, церковь, завод) для подавления личности, индоктринации этатистских идеологем, культивирования психологии смирения и послушания начальству. Образовательная «программа» поддаётся деконструкции, и нет никаких сомнений относительно её целей — воспитать подданного, конформного юнита, а не свободного и подлинно развитого человека. Телевизионная пропаганда не ограничивается новостными и политическими программами, подспудное программирование заложено в художественные фильмы (сериалы), которые не в малой степени влияют на духовную жизнь, то есть диктуют обществу особую систему ценностей. Налицо конфликт: властям нужен человеческий материал, не претендующий на своё место под солнцем, однако человек чувствует неестественность сконструированных властью норм, он не желает быть объектом чужой, отнюдь не дружественной воли, продуктом скотоводства.

В ИНТЕРЕСАХ ЛЮДЕЙ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ КОММУНИКАТИВНЫХ ГРАНИЦ, СОХРАНИТЬ ВАЖНЫЙ ГРАЖДАНСКИЙ, ВООБЩЕ, ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ НЕЗАВИСИМОГО СОЦИАЛЬНОГО ОБЩЕНИЯ

Естественная, представляющая собой самую сущность общественных отношений, эффективная для решения вопросов, наиболее социализирующая индивидов форма коммуникации — групповая. Чем больше вовлечено в групповое общение акторов, тем более общественный характер оно имеет. Групповое общение возможно посредством электронных средств коммуникации (чаты, форумы, паблики), а также непосредственно — в живом формате. В свободном групповом общении возникают естественные социальные нормы, формирующие естественный социальный порядок. Возникшие и распространившиеся в таком общении ценности не могут быть чужды их породившему обществу. Не существует ни благодетеля, ни академии наук, которые знают лучше общества, как тому жить. Именно в общественности нравственные потенции индивидов актуализируются в общее моральное предписание. Социальный диалог не нуждается в регуляциях, он обладает верховенством над всеми социальными институтами, является нравственным по самой своей природе. Свободное людское общение священно.

Демократия подразумевает не просто выборы, а также не только свободу политической критики, но, что важно, широкую, свободную от государства, активную коммуникацию членов общества. В противном случае люди не могут контролировать политический процесс, что мы сейчас и наблюдаем. Преодолеть кризис текущего, низкого уровня демократии можно только с расширением социального диалога. Общественные проблемы требуют общественного рассмотрения. Если политика существует в интересах общества, то именно общество, все люди должны как оценивать деятельность власти, так и формировать само поле политических смыслов. Поскольку речь идёт о критике общественной, о нормах социальных, они должны порождаться обществом, то есть как продукт групповой коммуникации. Чтобы изменить ту или иную сферу общественных отношений к лучшему, общественность должна «выстрадать» решение на предмет его соответствия цели, а для этого необходима возможность свободного общественного обсуждения общественных проблем.

ИНТЕРНЕТ — ВАЖНАЯ КОММУНИКАЦИОННАЯ СЕТЬ, НО ЕЁ НЕДОСТАТОЧНО

Наряду с письменностью и книгопечатанием интернет является величайшим завоеванием цивилизации. Сеть обладает огромными возможностями для коммуникации и серьёзным вызовом для власть предержащих. В XXI веке освоение и контроль информации становится чуть ли не важнее борьбы за классические ресурсы, и нет сомнений, что ради сохранения своего господства политический класс постарается узурпировать сетевую сферу, превратить интернет-коммуникацию в инструмент формирования общественного сознания. Уже сегодня социальные сети в целом, и в частности многие сколько-нибудь крупные интернет-паблики представляют собой площадки с полным арсеналом для политических манипуляций.

Элементарный способ структурирования коммуникации — блокировка неугодных каналов. Фильтры хорошо известны, однако такое откровенное вмешательство подрывает легитимность властей, даже если те и оправдывают регулирование интернета защитой от терроризма, экстремизма, и другими заботами. Более тонкий вариант искажения коммуникации — приоритизация контента. Речь идёт именно о политической цензуре, к которой власть принуждает интернет-компании, если только те уже не аффилированны с властью. Касаемо публичного общения, это проявляется в поощрении одних дискуссий, и срыве других. Для этого существуют «вирусы» коммуникации — тролли (боты), в задачу которых входит в том числе дискредитация самого социального диалога, подрыв веры в человеческое общение — чтобы люди попросту брезговали такой «дискуссией». Тролли прибегают к травле, демонизации — объявляют носителей неудобных взглядов негодяями, врагами или идиотами — в общем, создают парализующую нормальное общение атмосферу. Помимо дискредитации людей, тролли извращают понятия согласно созданному политтехнологами новоязу. Тролли обесценивают значимость важных вопросов, не придерживаются элементарной культуры дискуссии, превращают конструктивное общение в балаган. Они имитируют возмущённую или, напротив, довольную общественность, и создают впечатление, что формируемый ими текст и является общественным дискурсом. Стоят ли за такими сетевыми аватарами обыкновенные садисты, или профессионалы, их манипуляторный потенциал меркнет перед техническими возможностями самой электронной коммуникации: нейросетевые аккаунты способны с лёгкостью парализовать обсуждение, или даже увести его в нужном направлении.

Интернет приходит на смену телевидению как точно такой же инструмент политической пропаганды. Учитывая развитие электронных технологий, а также увеличение доступа к конкретной личности, манипуляторная сила «матрицы» будет только нарастать. Нежелание дополнить онлайн-коммуникацию социальным общением в живом формате — рисковать остаться с пассивной, «диванной» публичной сферой, вероятно, так и не освободиться от идеологического контроля.

ОНЛАЙН-КОММУНИКАЦИЮ НЕОБХОДИМО ДОПОЛНИТЬ СФЕРОЙ НЕПОСРЕДСТВЕННОГО ГРУППОВОГО ОБЩЕНИЯ — ИНСТИТУТОМ СВОБОДНЫХ СОБРАНИЙ «БЕСЕДКИ»

Устранить политический диктат возможно с обходом коммуникативных барьеров на уровне соседской группы. Для генерации общественной жизни, именно для общественной дискуссии требуется критическое количество участников конкретного собрания. В этом случае включаются нормальные социальные механизмы, роли, становится задействованным институт репутации, возникает «тяга» — активный и небессмысленный разговор. Большое количество участников предполагает идейное многообразие, определённую репрезентативность, но главное — возможность многих говорить со многими. Это и нивелирует программирование со стороны власти, и предоставляет человеку право на публичное заявление, право быть услышанным.

Институт свободных собраний — это организация/способ проведения свободных собраний. Социальный институт принципиально имеет говорящее название: не народные, например, собрания, при всей их, очевидно, народности, но именно свободные. Процедура заключена в двух понятиях: «свободные», «собрания». Под свободой здесь понимается беспрепятственность мирных собраний. Ровно такой же свободой обладает скопление людей в таком общественном месте как игровая площадка во дворе, с тем отличием, что это свободное скопление, даже если в нём и есть элементы группового общения. Под собранием, во-первых, подразумевается общающаяся (иногда молчащая) группа, находящихся рядом людей; обычно соседей (знакомых), но принцип свободы, статус общественного места отвергает территориальный ценз. Второй неотъемлемый элемент собрания — место собрания. Институционализация, то есть организация/способ собраний касается удобства их проведения. Институт невозможен без мест проведения собраний. Таким местом являются специальные беседки. Уместно выражение «институт свободных собраний «Беседки» (институт беспрепятственных собраний в специальных беседках). Прежде всего, данный институт является социальной нормой гражданского и, вообще, человеческого общества, то есть внутренней потребностью индивида, частью его культуры. Институт свободных собраний «Беседки» есть идея: институт находится в сознании людей, совместно реализующих эту идею в мире.

Как объект, беседка отражает институциональную идею свободы и удобства собраний, она является общественным местом со свободным посещением, и имеет необходимый дизайнерский минимум для удобства встреч — для самой возможности их проведения: неудобное место не стимулирует собрания. Никакие общественные палаты, никакие библиотечные встречи не отвечают требованию открытого общественного места. В свою очередь, уличное место под открытым небом не удовлетворяет требованию удобства. Необходимо специальное строение — беседка. Власть разговаривает с обществом как с детьми не просто в силу элитистской убеждённости, что народом должны управлять профессионалы, политический класс старается убедить в этом самих граждан: во дворах, в городе мы видим детские площадки и спортивные снаряды. Чего нет — и нет тотально, и это не случайно, — так это общественных мест, в которых происходит общественная жизнь, независимая общественная коммуникация. Беседка — это снаряд для оздоровления общественного сознания, общества, человека.

ИСС «БЕСЕДКИ» — НОВЫЙ УРОВЕНЬ КОММУНИКАЦИИ, ИНСТИТУТ РЕФОРМИРОВАНИЯ ПУБЛИЧНОЙ И ДУХОВНОЙ СФЕР

Хотя всё это время разговор шёл о политической функции коммуникации, роль собраний, роль общественных бесед — собственно, самого общения — гораздо шире. Живое групповое общение имеет преимущества свыше преодоления «глухого телефона» опосредованной связи. Беседки, живые ассоциации — это качественно иной уровень общения. Беседки не просто дополняют имеющуюся коммуникацию, с ними возникает собственная подсистема коммуникации, своя степень свободы, дополнительное измерение, выводящее коммуникативное пространство на новый эмерджентный уровень. Беседки не только «от», но скорее ради широкого «для», а многофункциональность живых встреч ставит проект в ряд, без сомнения, востребованных, реалистичных. Не говоря уже о «тривиальной» функции беседки как тусовочного места.

Наиболее общая задача собраний — социализация. Социализация — это не однонаправленный процесс, опять же, индоктринации норм и знаний в социализируемого, а общее, перекрёстное производство общества — совместное производство социальных норм и знаний, лишь частным случаем которых являются подсистемы «политическая культура», «общественное мнение». Процедура «производства» будет описана отдельно, сейчас стоит сказать, что это простой обмен взглядами (предположениями) без каких-либо принуждений, постановлений, голосований и «мнений общественности»: все выводы из бесед индивид делает в молчаливом частном порядке — это просто свободная генерация и добровольная репликация текста — никаких «советов». Для производства социальных норм требуется общество как совокупность: это и условие плюрализма-многообразия, но и определённый социальный буфер — «популяция» носителей закрепившихся мемов. На локальном, операционном уровне такой «популяцией» является собрание — соседская группа. Социализация — это ещё и налаживание коммуникации в общем смысле — знакомства, преодоление атомизации. Важными подсистемами социализации являются — правовая социализация, духовная социализация, хотя последняя в своём широком значении тождественна социализации вообще.

Социальная структура должна строиться из импульсов индивидов, то есть как совокупность индивидуальных предпочтений, она должна эволюционировать «снизу» — выходить из самих людей, опираться на их внутренние ценности. При этом форма социализации также имеет значение: в живом формате люди лучше понимают друг друга, в нём становится задействован невербальный уровень, и раз уж речь идёт об естественной, натуральной, «лампово-аналоговой», действительно, базисной и живой социализации, то такой может быть только непосредственная коммуникация — общение «в реале». Обезличенные контакты не формируют активного члена общества, общей гражданской мобилизованности. Напротив, наличие «дворов» вселяет в людей твёрдое понимание социальной правды, наделяет их духом оппонировать сплочённому госаппарату, также открывается возможность для создания — аутентичных духовным запросам — культуры, этики.

Попросту уже вынужденное покончить с упадком, российское общество начнёт обретать субъектность, контроль над общественными отношениями, им будет создан институт свободных собраний. Этот неформальный механизм открытого общества модернизирует российское общество, которое в свою очередь будет способно наполнить демократическим содержанием формальные политические институты, трансформировать их по меньшей мере согласно времени. А в случае духовного преображения, у российской цивилизации появится возможность претворить в реальность свою вековую мечту о Царстве Божием на земле, мечту мессианскую — стать образцовым обществом. Для этого необходимо появление такого социального образца для самой России, и внутри России.