Публикации Николая Семёновича любят и помнят многие читатели сибирских газет. Прочтут и – проникаются гордостью за земляков, за их боевую славу. Прочтут и – смахивают слезу, потому что досталась та слава забайкальцам дорого. И фронтовики журналиста уважали крепко, почитали за своего. Многие передали ему бесценные снимки и письма, чтобы память о войне не поблекла, не зажила. 85 исполнится военкору в будущем году, и он – в строю! Готовит материалы в газету «Земля», в многотомник «Сибиряки и Победа» и другие, издал книги «Солдатская память и боль», «Осколки памяти».
О скольких героях он рассказал, о скольких земляках сохранил на века добрую память. Но какими тропами привела судьба деревенского паренька в журналистику? Что вспоминается о долгом – в 60 с лишним лет – корреспондентском пути?
– Николай Семёнович, верно, что к 1968 году, когда вошли в штат знаменитой газеты «На боевом посту», за плечами был солидный журналистский опыт?
– Начинал я ещё в армии. Три года служил в войсках ПВО Читинского гарнизона. Ленинская комната была у нас, как в любом подразделении. На столах – подшивки газет. И военные, и гражданские, и наша окружная «На боевом посту». В часы досуга собирались там, читали.
Тогда я впервые увидел в газете заметки простых солдат, сержантов. Гляжу: ребята пишут! У меня зародилась мечта написать о ком-то. Ну и вот…
Первыми героями были водители нашей части. Мы вместе жили в кубрике, общались. С них и начал. Как же я радовался, когда в январе 1958 года в окружной газете вышла моя первая «информашка» строк в 25! Читал и перечитывал.
Но начинал я даже не в военной газете (её-то на первых порах только смотрел и завидовал авторам-сержантам), а писал я в районы, области, откуда товарищи мои призывались. Ребята были с разных регионов – с Урала, западных областей, Украины... Предварительно узнавал, где, в каком городе живёт, какая газета там выходит, и писал об этом сослуживце. Обычно я добывал у них фотографии и прилагал к заметке: это же интересно – увидеть в газете земляка. Как сейчас помню, водитель был Радукан Володя, о нём отправил материал в «Магнитогорский рабочий».
Но больше писал по Сибири, по нашей области. Были ребята с Агинского округа – «Агинская правда», Амурской области – «Амурская правда»… Мне присылали оттуда вырезки.
– И вот однажды…
– …мои заметки попали к Юнию Семёновичу Гольдману, поэту и журналисту, который в 1943 году восемнадцатилетним был призван на фронт и дошёл с боями до Праги. Награждён орденом Красной Звезды. В окружной газете «На боевом посту» в конце 50-х и в последующие годы Юний Семёнович возглавлял отдел культуры и быта, частенько заглядывал к нам в часть. И вот однажды он пришёл, меня разыскал, подсказал, о чём писать, как. И вот я через него держал связь с редакцией. Заметки по разным темам были: спорту, боевой подготовке, шефским связям (наша часть дружила с железнодорожным техникумом). Гольдман давал мне задания. По телефону, бывало, позвонит в штаб, попросит командира, чтоб ефрейтор Бубнов пришёл в редакцию – принёс то-то.
Это была отличная школа. Нередко я получал из редакций письма с критическими замечаниями: «Мало поработали над текстом», «Не раскрыли существа вопроса». И я работал, «раскрывал». Опытные журналисты давали ценные советы, как броско озаглавить материал, как взволновать читателя. Накапливался опыт и – папка с публикациями. За три года накопились заметки, зарисовки, корреспонденции. И солидные тоже. Я подумывал поступать на журфак. Ближайший университет с факультетом журналистики был в Свердловске (Екатеринбург). Отправил материалы. Ответ пришёл: приезжайте на экзамены. Главным критерием были, конечно, публикации. Экзамены – так, для проформы. Шесть лет учился заочно, параллельно работал.
– В Чите?
– Куда там. Мы рвались в глубинку, в районы. Чем трудней, тем лучше.
«ДО НЕР-ЗАВОДА ПОДБРОСИТЕ?»
– Как уволился в запас – пошёл в обком партии, в сектор печати. Показал свои работы. Говорю: «Желал бы начать работать где-то в районе». – «В Нер-Заводе открылась районная газета «Заря коммунизма». Если не против, туда езжай».
Я попросился домой заехать, в Сретенск, дней на десять, и – в Нер-Завод. Автобусы не ходили. Грузотакси – грузовая машина с тентом. В кузове – лавочки. 300 км. Но дорога была неплохая и июль.
Приехал поздно. Темнело. В гостинице переночевал. Утром пошёл в редакцию. Захожу, а навстречу мне сослуживец – Юра Козырев! Обнялись. Юра (стали вместе работать) на первых порах знакомил меня с районом. Зачастую на своих двоих ходили по деревням. На попутках добирались…
– Диктофоны, наверное, кассетные были?
– Какие диктофоны? (смеётся) Блокнот и карандаш. Фотоаппараты потом появились – осваивал. Газета выходила три раза в неделю, четырёхполосная.
Проработал около трёх лет – началось объединение районов. Газету прикрыли. Кого-то увольнять, кого-то переводить… Редактора, Богодухова Ивана Ивановича, типографских работников, Юру Козырева и меня направили в межрайонную газету в Сретенск. Юру – фотокором, а я собкором ещё на год остался в Нер-Заводе.
– Не иначе любовь?
– Ну-у (улыбается). От Нер-Завода в семи километрах деревня Широкая. Там восьмилетняя школа была. Моя будущая жена, учительница русского языка и литературы, приехала из Куйбышева учить сельских ребятишек. А у нас в Широкой, ещё в бытность нер-заводской газеты, селькор был, мальчишка, Конох Валера, будущий редактор «Славы труду» в Краснокаменске. Но это я так говорю «мальчишка», для нас мальчишка. Работал он в школе. Пригласил на день рождения нас с Юрой и учителей молодых. Так мы с Лидией познакомились.
Поженились, когда я остался собкорить. Дочка родилась.
Девчата мои хозяйничали, а мне от редакции мотоцикл дали, и я на нём мотался по деревням. Первый Булдуруй, Второй Булдуруй, Чалбучи, Горбуновка, Георгиевка, Уровские Ключи, Аргунск… Часть деревень по берегу Аргуни, в каждом – пограничная застава, разрешение оформляй. А часть сёл – в стороне, таёжные. Шофёр был в редакции, так он всегда ружьё с собой брал, очень метко стрелял. Однажды волка добыл прямо в дороге, а в другой раз – лису!
Корреспонденции (рукописи) я отправлял в редакцию с грузотакси.
Потом меня в Сретенск перевели – как бывшего агронома, назначили заведовать в газете отделом сельского хозяйства.
– Агронома?!
– До армии я окончил Сретенский сельскохозяйственный техникум, агрономическое отделение. Год проработал в Могойтуйском районе. Образование сыграло большую роль, ведь и в нашу воинскую часть призывали ребят с аттестатом не ниже средней школы, а у меня было среднее специальное. С месяц отслужил в телеграфной роте, и со штаба пришёл заместитель командира части: «Мы тебя забираем в штаб».
И вот Сретенск. «Советское Забайкалье». Перебрались мы со своими шмутками. В Сретенске у меня мама и вся родня... Через год заместитель редактора уехал на учёбу в высшую партийную школу, меня – на его место. А уж потом Гольдман меня опять выглядел – по заметкам в «Забайкальском рабочем». Узнал, что я уже замредактора и заочно учусь. Возвращаюсь с госэкзаменов из Свердловска – письмо от Юния Семёновича: «Завершай дела, призываем тебя в кадры Вооружённых Сил».
ОТ СТАРЛЕЯ ДО ПОДПОЛКОВНИКА
– Газета «На боевом посту» – легендарная. Говорят, работа там была, как в горячем цеху, а то и в горячей точке…
– Работы было много – газета была ежедневной, округ большой: Якутия, Бурятия, Читинская область, Иркутская… У фронтовиков (а их в редакции было немало) мы учились работать в обстановке, приближенной к боевой, того требовала напряжённость на советско-китайской границе. Из приграничных гарнизонов делали репортажи с учений, итоговых проверок, старались передать информацию в номер по телефону, телеграфу, с проводниками поездов, экипажами самолётов. Один материал из командировок привозили сразу готовым к сдаче – это было неписанным правилом.
Без чёткой, оперативной работы каждого отдела, каждого сотрудника газета не могла бы выходить ежедневно, иметь тот вес, который сохраняла на протяжении стольких десятков лет.
Отдел пропаганды, в котором работал я, возглавлял молодой начальник – капитан Геннадий Пантелеевич Кашуба. Корреспондентами-организаторами были капитан Валерий Манилов и полковник в отставке, журналист с фронтовой закалкой Степан Иванович Елагин…
– Николай Семёнович, это из-за них, коллег-фронтовиков, а ещё, наверное, из-за отца, интерес особый к военной теме?
– Время такое было. Тематика фронтовая постоянно присутствовала во всех газетах. Везде ещё фронтовики жили, работали. По любой теме приедешь материал собирать, а тракторист – он же ветеран, директор школы – тоже… День Победы отмечали широко. Были мероприятия разные. Шествие… Ветераны приходили при боевых наградах, смотришь, у кого что – расспрашиваешь потом.
Я обычно приходил к ним домой. Начинали беседовать. Они доставали фронтовые реликвии – письма, награды, грамоты разные, фотографии. Бывало, фронтовики сами выходили на редакцию – присылали заметки, воспоминания. А уж наша задача была – не терять их из виду. Завязывалась переписка, встречались, со многими поддерживали связь долгие годы.
Конечно, своих, сретенских, я знал особенно хорошо. Герой Советского Союза Попов Николай Иванович, полный кавалер ордена Славы Загузин Семён Спиридонович (его даже представляли к званию Героя, но дали другой орден – Красного Знамени, храню, как святыню, документы его представления к званию Героя). Георгий Иванович Киргизов с Верхних Куларок постоянно присылал материалы в «На боевом посту», много публиковал в сретенской газете.
Хорошо помню Героя Советского Союза, нерзаводца, Ивана Зиновьевича Зверева, которому поставили памятник.
Аполлинария Николаевича Фёдорова – знаменитого артиллериста из Ломов, участвовал в боях под Москвой, всю войну прошёл...
– А… ваш отец? При всех своих заслугах и регалиях вы часто подписываетесь: «Николай Бубнов, сын участника трёх войн». Самое почётное звание?
– Так и есть.
Я же из семьи не генералов и даже не журналистов. Мама простой труженицей была. Малограмотная совершенно – когда и где им было учиться: то войны, то нужда… Отец погиб – нас троих поднимала. Работала на маслозаводе, нефтебазе. В войну приходила с работы, насквозь пропахшая ГСМ…
Отца помню смутно, но хорошо запомнил проводы. Его призвали в первый же год. Лето было. Мы пошли с ним на станцию в Сретенск. По шпалам. Он пошёл оформляться в увольнение, поскольку призывали на фронт. И потом, когда их повезли, в теплушках, поезд остановился в Сретенске – все сбежались, провожали их, махали…
В 42-м мама нас повела в Сретенск семейную фотографию сделать, чтоб отправить ему на фронт. Вот этот снимок. Нам сообщили сначала, что он без вести пропал. А потом всё-таки пришло, что погиб подо Ржевом…
А 18-летним он служил в Забайкальской дивизии, которая формировалась в Чите. Вот во Владивостоке фотографировался, когда интервентов сбросили. Простой деревенский парень. Видишь, как мог, подписал фотографию на обороте. Они не о славе мечтали и не за славу бились – за Родину…
Помню, как он с Халхин-Гола пришёл. Все его сослуживцы уже пришли (кто жив остался), а его тяжело контузило в последних боях, когда высоту Ремизова брали. Раненого, его вынесли с поля санитары другого полка, а в родном 127-м стрелковом полку записали в погибшие. Так он в тех списках и остался, потому его имя на двух мемориалах: и погибшим на Халхин-Голе, и в Великой Отечественной.
– Ваш труд, вклад в сохранение памяти народной, – памятник ему и всем защитникам Отечества. Кому что пожелали бы в праздник, Николай Семёнович?
– Многих своих ровесников я подрастерял – годы… Юры Козырева недавно не стало.
Сослуживцу моему Евгению Кузнецову хочу пожелать здоровья – дружим с давних лет, он специалист-связист, всю жизнь в армии прослужил.
Всем – здоровья и мира. И благополучия нашему Отечеству.
⏳2019, накануне 23 февраля
#военная_журналистика
#набоевомпосту
#николайбубнов