Ловушка для Рыжей
Рыжая
Я не готова воевать. Хочу домой, к сыну, обнять крепко, свернувшись калачиком на неудобной и узкой детской кроватке, и вдыхать сладкий аромат шоколада и ванили — для меня мой мальчик всегда пах именно так.
Пытаюсь незаметно промять ноющую поясницу. Придётся просить Лесю нанести лечебную мазь, а завтра использовать по возможности согревающий пластырь. Тишина окутывала спокойствием. Пристальный взгляд голубых глаз не сверлил дырки, а воспринимался чем-то естественным, как часть интерьера. Воронов молчал. И меня это устраивало до определённого момента. Знаете, как молодые мамы умеют спать с открытыми глазами? Я прекрасно знаю потому как почувствовала ускользнувшее на мгновение сознание. Почувствовала и попыталась вернуть на место. Но слишком устала, чтобы бороться.
- Иди ко мне, моя хорошая… - Мне это приснилось. Усилие на грани фантастики и зрение вернулось. Осознаю себя, сидящей в том же кресле, но голова покоится на чём-то твёрдом, но удобном и уютном. Лениво скольжу взглядом по комнате, краю платья и рисунку. На душе спокойно ровно секунду, пока доходит на чём или, вернее, на ком, лежит буйная рыжая головушка.
Подскакиваю. Внутри противно и мелко дрожит струна. Воронов развалился в соседнем кресле, близко придвинутом к тому, на которым сидела я. Крепкие бёдра плотно обтянуты чёрными брюками. Три верхние пуговицы на рубашке расстёгнуты. Волосы взлохмачены. Он выглядит расслабленным и домашним. А ещё слишком довольным.
Это насколько я выпала из реальности, чтобы так изменилась ситуация?
- Прости, — шепчу, — я очень устала. - И уже громче: — Просто скажи, какие платья мне завтра надеть? Я очень устала и хочу домой.
Качок не сводит внимательного, задумчивого взгляда, а потом поднимается одним плавным, грациозным движением.
- Вот это, — палец скользит по перчатке и останавливается на обнажённой полоске кожи чуть выше локтя. Я забываю, как дышать, пока мягкая подушечка рисует узоры. - Вот это, — Артём резко убирает руку и отодвигает в сторону жёлтое платье. - И это.
Выбор падает на длинное платье нежного персикового цвета, с полностью открытыми плечами и пышными оборками, прикрывающими грудь. Мне оно понравилось ещё на этапе примерки. Против такого выбора я ничего не имела.
- Отлично, с выбором определились. Теперь я могу идти домой? - Ожидание ответа сродни пытке.
- Нет, нам надо поговорить. И ты сама это знаешь.
- Нам не о чем говорить. - Отошла на несколько шагов. - Оставь прошлое в прошлом. Я изменилась. Мы оба изменились. Больше я не нуждаюсь в сильном мужчине, на которого можно опереться.
- Прошлое никуда не денется, Дин. Ты можешь сколько угодно долго бегать от него. Но ты не сможешь убежать от меня. У каждого из нас своя правда. И моя правда в том, что я тебя никуда не отпущу. Смирись. Чем быстрее, это произойдёт, тем лучше.
Смириться? Я не хочу мириться. Слишком много усилий приложено, чтобы научиться жить самостоятельно и не зависеть от других. Я не хочу снова попасть в рабство. Меня полностью устраивает та жизнь, которая есть сейчас. Мелкими, но уверенными шагами иду вперёд, прогрызая себе дорогу. На мне ответственность за Андрюшку, да и Леся с Марком пропадут.
- Не дождёшься. Оставь меня в покое! Я без тебя справлюсь.
- Уверена? - Тонка насмешка на красивых губах. - Ты даже платье без моей помощи снять не сможешь.
И я понимаю, что на мне проклятое бархатное платье, мелкие пуговички которого Ната застёгивала долгих пять минут, матерясь сквозь зубы. Двадцать мелких пуговиц, которые мне никогда в жизни не расстегнуть самой. Проще разрезать ткань на куски. Хорошая мысль, кстати. Заодно не придётся просить помощи у высокомерного мужлана. Останавливало только то, что порча платья обойдётся слишком дорого. Так бездарно деньги терять глупо.
Глубокий вдох и медленно досчитать до десяти. Этот приём всегда помогал успокоиться. Вот и сейчас я разворачиваюсь к Воронову, натягивая на лицо улыбку, с которой обычно разговаривала с Андрюшкой, пресекая его непослушания и шалости.
- Помоги, пожалуйста, расстегнуть пуговицы. - И ресницами хлоп-хлоп. - Я могу и в этом поехать домой, но ответственность за сохранность изделия великих кутюрье ответственности не несу.
Артём двигается с грацией дикой кошки. Его движения завораживают и гипнотизируют. Он оказывается за спиной в несколько секунд. Я чувствую, как его дыхание шевелит короткие волоски на шее. Горячие большие ладони ложатся на плечи, чуть оглаживая. Мурашки бегут по коже прохладной волной, концентрируясь в коленках. Другой причины, почему ноги стали ватными просто нет.
Первая пуговица. Кончики пальцев мягко еле-еле касаются обнажённой кожи. Каждой касание как удар по нервам, зажигает миллионы искр. Каждая пуговичка как признание в поражении. Мир сужается и сосредотачивается до крошечных огненных точек, оставленных мимолётными касаниями. Горячее дыхание овевает всё более обнажавшийся участок. Прикусываю губу, чтобы сдержать готовый вырваться стон. Тело ещё помнит как было хорошо с этим мужчиной. Оно реагирует, оно тянется, оно хочет его. Готова ли я проиграть эту битву и сдаться собственным желаниям?
Я плавлюсь и горю. Не могу противиться. Слишком слабая.
Чужие губы касаются шеи. Широкая ладонь скользит по спине, раздвигая края платья. Оно уже готово соскользнуть с плеч, а я — сдаться, когда всё заканчивается. Больше нет ощущения присутствия за спиной. Нет чужих, но таких желанных рук на теле. Всё пропало. И я почему-то почувствовала себя одинокой и несчастной.
- Переодевайся, — голос Воронова звучит глухо, — я отвезу тебя домой.
Артём стоит, отвернувшись от меня. Взгляд устремлён в пол. Я смотрю внимательно, поэтому замечаю напряжение в теле и кулаки в карманах. И сейчас я благодарна ему за то, что он смог остановиться. Я бы не смогла простить себя, да и его тоже, если бы сейчас случилась близость.
В ту единственную ночь, которую мы провели вдвоём, между нами не было секретов и пошлостей. Только чувства, нежность и счастье. Мы занимались любовью. Но здесь и сейчас слияние тел называлось бы совершенно другим словом. А познав любовь, не готова менять её на что-то низменное и приземлённое. Всё или ничего.
Отступила, скрываясь за ширмой. Быстро переодеваюсь. Застёгиваю куртку, понимая, что будет слишком холодно возвращаться домой на мотоцикле. Не рассчитывала задерживаться.
Отправляю сообщение Лесе, что собираюсь домой и скоро буду. Расскажу потом о произошедшем. Получила злобный смайлик и угрозу надрать мою симпатичную задницу за то, что заставила бедную Лесечку волноваться. Закидываю на плечо рюкзак и, улыбаясь, выхожу, печатая сообщение подруге.
- Ты кому улыбаешься?
Вздрагиваю от неожиданности, не секунду забыв о присутствии качка. Прячу телефон в рюкзак, достаю ключи от своей малышки, и отвечаю:
- С парнем. Переживает, что так поздно, а меня дома нет. Обещал оторвать моему шефу причиндалы и забросить их подальше, если сию же минуты не вернусь домой. Кстати, — я огибаю диванчик, вешалы с одеждой и сложенные аккуратной кучкой коробки, — ты же завтра будешь, да? Приглашу его с тобой познакомиться поближе. Так что, если хочешь жить, лучше не гуляй в одиночку. Ой, уже очень поздно, мне пора!
И даю драпака по пустым коридорам, пока не оказываюсь на парковке. Ключи — в зажигание, перекидываю ногу, седлая железного коня, и застёгиваю шлем. И оказываюсь стянута за шиворот. Яркий брелок со смешным розовым зайцем пропадает в недрах карманов чужих брюк.
- Ты что творишь? — рычу, пытаясь удержать равновесие, а с меня уже стаскивают шлем. Убираю с лица волосы и фурией разворачиваюсь к наглецу.
- Я сказал, что отвезу тебя домой. - Воронов держит одной рукой за ворот куртки, чтоб не вырвалась, а второй сдёргивает лямки рюкзака и закидывает на своё плечо.
- Отпусти! Я сама в состоянии добраться до дома! Не маленькая. - Пытаюсь тормозить ногами, когда меня, как котёнка за шкирку, тащат в огромному, мощному монстру, что одиноко стоит чуть в самом краю парковки. - Да пусти, кому говорю!
Артём останавливается всего на секунду, чтобы достать брелок. Щелчок и передо мной открывают дверь.
- Садись, — чёткий, строгий приказ. Нутро машины манит уютом и теплом, но я упрямо складываю руки на груди и поджимаю губы.
- У меня есть собственное средство передвижения. Чтобы добраться до дома, ты мне не нужен.
Воронов подходит слишком близко. Приходится запрокинуть голову назад, чтобы видеть мерцающие серые глаза. Я уже успела забыть, какой он высокий и мощный по сравнению со мной.
Ночь. Где-то гремит музыка, и шумят моторы автомобилей. Где-то плещется огромное море. Где-то кричат чайки. А я слышу стук собственного сердца. Сглатываю набежавшую слюну.
- Мне пора, меня ждут.
- Ты можешь заснуть за рулём. Я виноват в том, что задержал тебя. Поэтому я и доставлю до дома в целости и сохранности.
- Мой парень будет ревновать, — делаю попытку отговориться, соврав о парне.
- Мог бы и сам тебя забрать. - Воронов недобро улыбается. - Пусть приходит завтра. Я с удовольствием обсужу с ним пару вещей, например, что следует заботиться о любимой девушке и не позволять ей в одиночестве разъезжать по ночному городу. А сейчас садись. - Артём что-то делает, я теряю равновесие. Меня ловко и аккуратно усаживают на переднее сиденье. Ремень безопасности фиксирует крепко. А я на мгновение оказываюсь окутана терпким мужским ароматом.
Мы едем молча. Тишина, темнота и ненавязчивый аромат кожи вперемежку с ароматизатором. Ровное движение машины убаюкивает, и я сама не замечаю, как погружаюсь в сон.
*** ***
Артём
Держать себя в руках невероятно сложно. Но я добровольно иду на эту пытку. Расстегнуть пуговички, касаться нежной кожи, оставить влажный след. Чутко отслеживаю реакцию Дины, понимаю, что сейчас мы оба хотим одного и того же: погрузиться в водоворот страсти и взаимного влечения. Только я не хочу закончить на этом наши отношения. А они, уверен, закончились бы так и не начавшись. Моя цель другая. Невероятным усилием воли заставляю себя оторваться от Рыжей.
Мельком успеваю увидеть благодарность в её зелёных глазах.
Значит, я поступаю правильно. Не хочу потерять Дину сразу, как только нашёл. Медленные шаги — залог успеха. Уже завтра мне придётся придумывать новые поводы для встреч. А сейчас я просто не хочу её отпускать.
Слова о другом мужчине неприятно цепляют нутро, хотя точно знаю, что никакого парня у Рыжей нет. Держу маску и скептично приподнимаю бровь, выслушивая угрозу. Всё такая же дерзкая и отчаянная.
И вот Дина в моей машине. Так близко и далеко. Протянуть руку и коснуться. Я не отказываю себе в этом желании, когда глушу мотор. Рыжая спит. Её кожа чуть мерцает в неровном свете фонарей. Волосы пушистой волной обрамляют лицо. Я замечаю маленький шрам над бровью, которого там раньше не было. Легко целую, желая узнать историю его происхождения. Невесомо касаюсь густых ресниц, раскинувшихся роскошным веером.
Всего несколько минут в безмятежности и покое, чтобы полюбоваться женщиной, чьё имя выбито под сердцем. Уже поздно. Рыжей пора отдыхать. Касаюсь плеча и чуть трясу. Густые ресницы открываются нехотя, трепеща крыльями бабочки.
- Мы приехали. - Я жду реакции. И она наступает незамедлительно: Дина резко отшатывается. В глазах ужас и непонимание. Пусть всего на мгновение, но это причиняет боль. - Мне было жать тебя будить, но тебе необходимо нормально отдохнуть. Я заеду за тобой завтра.
- Не нужно, — девушка берёт контроль над эмоциями, но я вижу, как мелко трясутся руки, когда она отстёгивает ремень безопасности и берётся за ручку двери. - Я доеду сама.
Она выходит. Не останавливаю. Но уже утром я снова её жду, высматривая среди десятков других людей, спешащий по своим делам. Рыжая — как наркотик. Мой наркотик, которого всегда мало. И я готов пожертвовать всем, чтобы всегда видеть её рядом.
Продолжение: