Парк был большой, а сколько ему было лет никто не знал.
Вернее, находились те, кто «знал всё» и «знал правильно». Все остальные не знали или знали неправильно.
Деревья были большие, они повидали многое. По некоторым из них это было видно.
Эти самые большие деревья были самыми мудрыми. Они знали всё и поэтому молчали. Лишь изредка они перешептывались листвой, наблюдая сверху за постоянно меняющейся жизнью.
Этот парк издавна облюбовали воробьи да голуби. Уже сколько поколений их повидали мудрые дерева, никто не знал. Они были нужны этому парку, который уже издалека своим щебетаньем привлекал людей с колясками, да малыми детьми.
И всем здесь было интересно. Даже когда детвора брала из рук старших хлеб и крошила на землю, налетавшие воробьи да голуби не дрались. Они знали, что им всем достанется. Что вслед за этими детьми сюда приведут других и уж эта малышня их не забудет.
Каждому в парке было место и дело. Он жил своей жизнью и в жару и в холод.
Но вот однажды случилась беда. В парк оттуда, где заходит солнце, прилетели новые птицы. Они отличались тем, что очень громко каркали и вообще вели себя нахально.
Люди и воробьи с голубями отнеслись к этому спокойно. Они привыкли жить в мире. А если возникала угроза, если здесь хотели построить какой-нибудь дом, люди объединялись, собирались, по-своему чирикали и парк оставался жить.
Воробьи и голуби смотрели на людей и тоже не отставали. Они по-своему, на своем птичьем языке защищали общий парк. Поэтому он был такой звонкий.
Но вот в один из дней новые птицы начали какую-то возню. Некоторые из них стали заявлять, что в парке нужно не чирикать, а каркать. И все должны одинаково каркать.
Старожилам парка это показалось чудачеством и они не придали этому никакого значения. Они думали, что если они с рожденья чирикали, то никто не помешает им чирикать и дальше.
Но новые птицы были все агрессивнее и, наконец, постановили: запретить чирикать, обязать всех каркать. А несогласных просто изжить.
Некоторые воробьи, да и голуби замолчали. Они попытались научиться каркать. И парк на время замер. Оттуда раздавалось только грозное карканье, которое объявлялось превыше всего птичьего пенья…
(Продолжение следует)
P.S. Фото наглой птицы не помешаю. Вспомнил:
Если бьет
дрянной драчун
слабого мальчишку,
я такого
не хочу
даже
вставить в книжку