КНИГА 4. ВЕСНА
Часть 2. Апрель-4
***
Как уже повелось в последнее время, Николай Андреевич в обеденный перерыв шел домой - проведать Алима. Сегодня ему не терпелось увидеть сына еще и по той причине, что утром показалось, что тот выздоровел... или, по крайней мере, начинает выздоравливать. Уходя на работу, он буквально на несколько секунд зашел к мальчику. По лицу Алима разлилась прозрачная желтизна. Такие лица Николай Андреевич видел в детстве, когда после долгой болезни приходили в школу одноклассники. С лекарствами тогда было трудно, и если уж доходило до пневмонии, то болели подолгу (вот как Алька сейчас). Возвращались ребята вот такими же бледно-желтыми – и при этом выздоровевшими! Вчера у сына лицо было совсем другого цвета – серое, с пятнистым лихорадочным румянцем на впалых щеках. Неужели и вправду ему нужно было всего-навсего спокойно проспать в эти коварные предутренние часы? Ну и ну… И никто из многочисленных медиков, приезжавших к Ковалевым, не подсказал того, что сделал мальчишка, отработавший два месяца санитаром... хотя работал Алеша под руководством профессора - а это значило много. И самое простое лекарство в доме было... и можно было в самом деле самим догадаться, что это можно использовать... Непростительно!
Николай Андреевич открыл дверь. Тихо. Наверное, сын спит. Он осторожно заглянул в Галину комнату: так и есть. Интересно, Алька еще не просыпался или уже снова заснул? Ковалев на цыпочках прошел в кухню. С плиты исчезла сковорода с котлетами – значит, Алим просыпался и позавтракал, а остывшую сковородку поставил в холодильник. Не разогревал, что ли? Он заглянул в холодильник: всё правильно! Две ямки в загустевшей подливке говорят о том, что мальчишка обошёлся холодными котлетами… О УЖАС!!! С ТОМАТНЫМ СОКОМ!.. Николаю Андреевичу едва не стало плохо: стакана четыре выхлебал, негодный, не меньше! Он сам лично открыл эту трехлитровую банку сегодня утром, он и Галя выпили вприхлебку с картошкой по неполному стакану, а мама себе налила совсем немного. То есть, втроем они выпили, может, чуть больше половины литра. Сейчас сока было едва на половину банки – значит, исчез еще литр. Ну, вот оставь такого больного одного! Врач говорил, что месяца три нельзя будет ни кислого, ни острого, ни холодного, пока окончательно не заживет после операции горло. Трех месяцев еще не прошло – а сумасшедший мальчишка хлещет холодный томатный сок! Не дай Бог, все начнется заново!.. Он кинулся к сыну и торопливо ощупал его лоб. Вроде температура пока нормальная. А вот какая будет вечером?..
- Ну что? – недовольно спросил Алим, открывая глаза.
- Может, ремня на старости лет? – осведомился Николай Андреевич. – Тебе что было сказано? Ни холодного, ни кислого.
- Вот так вы обо мне заботитесь! – вздохнул Алим. – Стакана воды для родного сына жалко.
- Во-первых, это не вода! – рассерженный отец был совершенно не расположен шутить. – А во-вторых, ты сколько выпил?
- Я же говорю: пожалели для меня, - Алим сел и потянулся. – Нормально все. Чего ты паникуешь? Во-первых, он не настолько уж холодный и абсолютно не кислый... так, чуть-чуть... ну, не лимон же!.. а во-вторых, я осторожно, понемногу, с хлебом, с котлетами…
- Да уж… Котлет съел всего две, а сока полбанки вылакал. А картошку почему не стал есть?
- Нельзя. Поправлюсь.
- Куда там! Уже поправился! Растолстел, можно сказать… Жиром скоро задавит! – проворчал Николай Андреевич и сел рядом. – А как себя чувствуешь? Лучше хоть немного?
- А знаешь… - Алим на несколько секунд замолчал, прислушиваясь к ощущениям. – Голова немного кружится… и валерьянка с пустырником еще не выветрились, спать хочется… а так, пожалуй… как бы выздоровел. Такое чувство, будто по мне телега какая-то проехала, покорежила слегка… но можно попробовать подняться, - он посмотрел на отца. – Ты знаешь, у меня такое впечатление, что у Лешки способности к гипнозу… Хотя сам он говорит, что нет, я у него один раз спросил. Может, просто сам своих способностей не чувствует?
- С чего ты это взял? – спросил Николай Андреевич неуверенно (вспомнилось сегодняшнее раннее утро и странное выражение на Алешином лице). – Он не черный… Не знаю, конечно, насколько это правда, что у гипнотизеров глаза должны быть черные…
- И СТРААААШНЫЕ… - замогильным голосом добавил Алим и засмеялся. – Кстати, он в глаза не смотрит. Ему прикоснуться к человеку надо, я заметил. Помнишь, осенью после собрания?.. Я с мамой поругался, пошел по улице бродить. И он встретился, к себе затащил. У меня настроение такое паршивое было. Он подсел, за плечи встряхнул. И как раз наоборот – говорит: «Закрой глаза, легче будет». Я закрыл. Он что-то начал говорить вроде «это неприятно, но не трагедия»… А потом просто какое-то «шу-шу-шу», я ничего больше не запомнил. А вот что руки горячие – через форму почувствовал. И так сразу спать захотелось… И спокойно.
- А потом? – с интересом спросил директор.
- Потом?.. – Алим улыбнулся. – Гаркнул: «Рота, подъем!» и потащил уроки делать.
- А еще что-нибудь подобное замечал?
- Да почти каждый день! Кто-нибудь распсиховался – Лешка хватает за руку: «Иди сюда! Что случилось?» В сторону отведет, чего-то там пошепчет. Но при этом держит за руку до тех пор, пока человек не успокоится. Вот я и говорю: может он так воздействует? Ну, кто-то в глаза смотрит и внушает, как Пониковский: «Дай миллион, дай миллион!». А он по-другому.
- Интересно, - задумчиво проговорил Николай Андреевич. – А он со всеми так… ну, если кто-то распсиховался, как ты говоришь… или только с друзьями?
- С друзьями, - тут же ответил Алим. – Если распсиховались.
- Значит, действительно сам еще не осознал. К друзьям он кидается именно потому, что это друзья. С близкими – на уровне сочувствия: тебе плохо – а я хочу, чтобы тебе стало легче.
- Он говорил, что его больные очень любили, - добавил Алим. – Ну, конечно, если он и с ними так же… Представляешь, какой из него врач может выйти? – он вдруг посерьезнел. – Если поступит, конечно. Он у нас в классе вроде как средненький считается, ну, может, немного выше… Вроде как бы до Марины ему далеко, до Стеблева… Но представь, какой врач получится из него – и какой из Маринки? Протокол ходячий! А если ее медалью «подопрут»…
- Какая ей медаль? О чем ты? – поморщился Николай Андреевич. – По истории у нее «двойка» была…
- А если тебя заставят эту «двойку» зачеркнуть… ну, признать недействительной… или как там?
- Это кто меня заставит? – возмутился Ковалев. – Тем более, есть человек более яркий…
- Ты не представляешь, как они ее ненавидят! – покачал головой Алим, который прекрасно знал этого «более яркого человека». – Лариса, наверное, никого так по химии не гоняет, как Ольку. Если уж вызвала – это будет если не на половину урока, то на треть – точно. Сразу все, у кого с химией неважно, успокаиваются - после Поляковой Лариса Антоновна уже никого спросить не успеет... ей же еще новый материал объяснять... И ни к чему придраться не может! – он засмеялся. – Одно удовольствие наблюдать! А еще Ларисе страшно хочется, чтобы Олька с каким-нибудь парнем закрутила – тогда она ей поведение «удовлетворительное» поставить сможет. Причем, все это знают, Олька в том числе. И опять – не придерешься: парня нет.
- Молодец девочка! Целеустремленная, – одобрительно кивнул Николай Андреевич. – И талантливая от природы, и занимается. А про парней рано думать, все правильно! Вот тут результаты будут! – он многозначительно посмотрел на сына.
- Я тоже целеустремленный. И у меня тоже будут результаты… в конце года, - вскинул голову Алим.
- И будешь отличником? – усмехнулся Ковалев, прекрасно понимая, что отличником Алим не будет из-за характерного для мальчишек набора оценок «от двух до пяти», который наблюдался уже не только по алгебре и химии, как было раньше, но и по другим предметам, и вряд ли он успеет все это исправить.
- Я не про школу. Я про танцы, - Алим немного помолчал. – Я осенью не говорил… Я пришел в студию вообще ни с чем, можно сказать… Ноль… Только народные танцы еще смотрелись, лезгинка особенно. А классика – жуть собачья. Постановка не та, выворотность не та… Переучиваться пришлось. Анжела Григорьевна приставила ко мне Егора… я говорил про него…
- Я его и сам видел, - кивнул Николай Андреевич. – На городском смотре. Мастер, что и говорить… Уже сейчас.
- Мастер, - невесело согласился Алим. – Я первую неделю просто в панике был… Потом решил: умру – но догоню. Я это больше из-за того, что переехали… из-за меня же.
Ковалев вздохнул.
- Из-за меня тоже.
- А из-за тебя почему? – удивился Алим. – Чего тебе там не работалось? Тебя, между прочим, любили. Юлька Галке в каждом письме пишет, что вся школа по тебе страдает.
- Да так… история одна некрасивая была.
- Что натворил, директор? – оживленно спросил сын.
- Да не я…
- Та-ак… - Алим переменил позу, сел поудобнее. – Замахнулся – значит, бей. Сказал «а» - значит, говори и «б». Клещами из тебя каждое слово тянуть? Что случилось?
Николай Андреевич снова вздохнул.
- Ну, ладно. Только маме и Гале не рассказывай. Дядя Бетал знает. И дедушки оба. Ну, и еще кое-кто из мужчин. Иначе я так быстро на квартиру денег не собрал бы… В общем, директор Тарасовской школы… как бы помягче выразиться… завел роман с девятиклассницей…
- Статья. Совращение несовершеннолетней, - не смягчая, перевел в юридическую плоскость сын. – Тем более, девятый класс – это же даже шестнадцати лет может не быть.
- Так и не было – девчонке шестнадцать только в конце августа исполнилось. А роман тянулся с сентября – почти год. Комиссию по этому поводу собрали – сотни на полторы человек! Директора чуть ли не со всей области, инспектора, завы, замы, суд чести, громы-молнии, заклеймили и все такое…
- Уволили?
- Из той школы – да, - кивнул Николай Андреевич. – В связи с переводом заведующим районным отделом образования Старо-Подгорненского района…
У Алима расширились глаза.
- Это тот черный кабан, который у нас на вручении свидетельств был?
- Тот черный кабан, - подтвердил Ковалев.
- Да как после такого его вообще оставили? – закричал Алим.
- Генерал какой-то вмешался. Который с его отцом в Бресте был.
- В крепости? - подскочил Алим: Брестская крепость вызывала у мальчишек трепет.
- Нет. В самом Бресте. Наверное, где-то в районе железнодорожного вокзала. Кстати, я видел мать этого типа. Очень приятная женщина, тоже учительница, пенсионерка… внучку ждала… женщина незнакомая, я спросил, к кому она пришла, ну и разговорились... Вот она рассказывала: Тимофей, мол, вбросил меня с детьми в какой-то вагон, чуть ли не в последний эшелон – и больше я его не видела. А этот генерал (естественно, генералом он тогда не был) потом их нашел… как-то там дружба семьями сохранилась, короче. Вот… выручил непутевого сына покойного друга. Я это позже узнал, про генерала… что он в облоно звонил... мы уже здесь жили.
- Да-а-а… - только и смог сказать Алим.
- Перевели его в Старо-Подгорную, нас, директоров, со всего района собрали – нового начальника представлять. А несколько человек были в этой комиссии. Ты бы лица их видел!.. Да и я, наверное, с таким же сидел… Мы же все единогласно голосовали за его исключение из партии и увольнение из системы образования! И вдруг – он наш начальник! Первая и последняя мысль у всех: ну, хана котенку! По нему было видно, что теперь – его час: каждому, кто в той комиссии был, очень пристально и значительно в глаза посмотрел… Но в конце года он, наверное, решил пока счеты не сводить – так, немного в напряжении подержал для разминки. А вот в новом учебном году началось бы наступление по всем фронтам. Так что идея с танцами – это для меня спасение было.
- Каким образом? – удивился сын.
- Я не стал дожидаться, что мне влепят выговор за то, что портрет Генерального секретаря висит не на самом видном месте, - монотонно затянул Николай Андреевич, - а потом второй – за отсутствие оборудования для цветомузыки на дискотеку и шумовых музыкальных инструментов для начальных классов. А после третьего – за то, что у уборщицы ведро не пластмассовое, а металлическое, да еще слегка заржавевшее, – уволят среди учебного года, когда никуда не устроишься – везде все укомплектовано. Знаю я, как среди года учителю работу искать… Поэтому я ушел и уехал летом, когда учебный год еще не начинался, под очень благовидным предлогом: мне надо учить сына, учительница танцев рекомендовала, в поселке уровень не тот – самодеятельный, а ребенок хочет заниматься профессионально. И никто ничем не докажет, что я попросту от нового начальника сбежал. Наверное, теперешний зав слегка переживает, что одного упустил – не отыгрался. Может, трусость с моей стороны… Но я о вас думал: вот выгонят меня среди учебного года, мне придется где-то что-то искать, и неизвестно, найду ли что-то для себя, и когда – это же, пока устраиваться буду, придется на мамину зарплату жить… и найдется ли что-то и для мамы, если куда-то переезжать, а у тебя скоро выпуск… Представь, что тебе пришлось бы либо в десятом классе куда-то в другую школу переходить, либо терпеть издевательства… нашелся бы кто-то «свой», кто постарался бы… И маме несладко пришлось бы.
- А тебе не кажется, что из огня да в полымя? – ошарашил отца Алим.
- С чего ты это взял? – слегка растерянно пробормотал директор.
Алим усмехнулся.
- Как у Райкина в юмореске какой-то: дом большой, народу много… И не все друзья, сам знаешь. У тебя нет ощущения, что рядом с тобой какая-то другая жизнь идет?
Николай Андреевич взглянул на часы.
- Между прочим, у меня обеденный перерыв заканчивается… Я подумаю, Алик.
- Тебе Сергей Васильевич, кстати, то же самое говорил.
- И Сергей Васильевич говорил, - кивнул Ковалев. – И сам кое-что вижу… Просто меня немного удивило, что об этом еще и ты заговорил… Ладно! Как говорится, «будем немножко посмотреть».
Пора было уходить, поэтому Николай Андреевич последовал примеру сына: обошелся холодной картошкой с такими же холодными котлетами.
- Алька! Только плясать опять не вздумай! – крикнул он напоследок из прихожей. - А то обрадуешься, что немного лучше стало...
- Не буду, - отозвался сын. – Я спать дальше буду - ты же меня разбудил.
Но едва за Николаем Андреевичем захлопнулась дверь, Алим вышел в большую комнату, оперся одной рукой о дверной косяк, другой взялся за пятку и медленно потянул ногу выше головы.
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данного произведения.
Совпадения имен персонажей с именами реальных людей случайны.
______________________________________________________
Предлагаю ознакомиться с другими публикациями