Поддержка специальной военной операции на Украине, проводимой Россией с 24 февраля, принимает массовый и по-настоящему народный характер. В то же время западные санкции при всем своем множестве не смогли дестабилизировать экономику страны. Сенатор от Приморского края Людмила Талабаева в интервью ИА PrimaMedia рассказала, почему считает победу России неизбежной. Также член Совета Федерации озвучила позицию по второму этапу инвестквот, законопроект о которых был принят Госдумой в первом чтении и вызывал горячие споры среди рыбопромышленников.
Три экономических кита
— Людмила Заумовна, Россия проводит специальную военную операцию на Украине. Еще в феврале западные эксперты предрекали нашей стране санкционный шок и волну кризисов, которые так и не наступили. Глава государства еще на ВЭФ-2022 (12+) объявил, что пик экономических проблем пройден. Каковы, на ваш взгляд, главные факторы экономической устойчивости страны?
— Во-первых, мы готовились к такому повороту событий. Понимали, что нужно развивать свои технологии, производство, военно-промышленный комплекс, создавать независимые банковскую и финансовые системы и так далее. Не просто понимали, а планомерно решали эти вопросы. Кое-что, конечно, мы не успели. Приходиться это доделывать сейчас в достаточно тяжелой обстановке.
Главное — мы стабилизировали финансовую систему. На февраль 2022 года мы выходили с небольшой инфляцией. До этого бюджеты у нас всегда были профицитные. Был резервный фонд, в котором скапливались сверхдоходы от экспорта газа и нефти. Мы прекрасно понимали, что все национальные проекты — а это школы, детсады, больницы и так далее — мы продолжим исполнять несмотря ни на какие кризисы.
— Какова реакция на законопроект о втором этапе рыбодобывающих компаний и экспертных сообществ? Где и в чем необходима доработка?
— Реакция отрицательная. У нас 16 регионов, которые занимаются рыбой. Из 16 регионов 16 губернаторов, 16 Законодательных собраний, 16 Ассоциаций разного уровня написали отрицательное заключение. И для кого тогда мы все это делаем?
Я считаю, что законопроект просто "продавили" в первом чтении. Теперь началась борьба. Мы боремся за то, чтобы исключить или, по крайней мере, существенно снизить квоты по моллюскам, которые очень важны для экономики Приморья. Готовим поправку, чтобы для Дальнего Востока снизить квоту с 24 до 10 процентов. Это уже будет серьезный позитивный сдвиг. О крабе даже не спорю — это высокомаржинальный товар, который мы вдобавок не каждый день видим на своем столе. Простой народ его иногда годами не ест. Не думаю, что от этого мы как-то пострадаем. А вот от моллюсков пострадать можем. Необходимо учитывать позиции градообразующих и поселкообразующих рыбацких предприятий, чтобы их не лишили ресурса. Так, я недавно посетила рыбацкие артели в Охотском районе Хабаровского края. Важно, чтобы им не закрыли доступ к добыче минтая и селедки.
Есть вопросы по глубоководному крабу, программу квот на который вообще провалили. Государство недосчиталось налогов, ни одно судно не построено, люди и суда остались без работы — когда начинаю эту тему, сразу расстраиваюсь.
Поэтому мы принципиально и на всех уровнях будем держать нашу позицию. Вплоть до того, если наши поправки начнут браковать, будем голосовать против законопроекта.
— Рыбная отрасль — одна из основных в экономиках многих дальневосточных регионов. Как повлияет второй этап на их общий ландшафт? Каковы сценарии — оптимистические и пессимистические?
— Во-первых, если моллюски все-таки исключат, то прогноз пока можно назвать осторожно оптимистическим для Приморского края. Моллюски — это прибрежное рыболовство. Многие заводы за счет прибыли, получаемой от их продажи, обеспечивают соседние населенные пункты недорогой рыбой. Проще говоря, морского ежа задорого отправляют в Японию, а условный Дальнегорск получает дешевую камбалу, терпуг и прочее. По принципу сообщающихся сосудов.
Во-вторых, по большому счету, рыбу ловят Камчатка и Сахалин, а Приморье является транспортно-логистическим хабом. И для нас очень важно, чтобы эти регионы добывали. У нас есть порты, которые являются крупными налогоплательщиками и работодателями. У нас есть железная дорога, есть холодильники. У нас есть Находкинский и Славянский судоремонтные заводы, Восточная верфь. У нас очень много крупного бизнеса, завязанного на рыбу, и еще больше — малого и среднего бизнеса, который цепляется за все эти вещи. И все должны быть загружены работой.
— Есть ли идеи, как помочь местному прибрежному рыболовству? Что для него является первоочередным?
— Надо им просто не мешать и не менять постоянно правила игры. Рыбная отрасль, наверно, одна из немногих, которая не сбавила обороты во время ковида. Мы в коронавирусные годы добывали около 5 млн тонн рыбы.
Если государство хочет, чтобы отрасль давала больше налогов — сделайте, как говорит Зверев (Герман Зверев, президент ВАРПЭ — прим. ред.). Сделайте налог на ресурсы немного выше. Предприниматель выловил национальный ресурс — заплатил, допустим, не 100, а 120 млн налогов. Но не надо ставить ему дополнительные рамки и ограничения, в которые он должен будет пролазить. Думать, как спасать свой бизнес в постоянно меняющихся условиях.
Сейчас и так много проблем — и с банками тяжело, с кредитной массой, и бюджет мы принимаем дефицитный, и спецоперация идет, и санкции. Совсем иная ситуация, чем на старте инвестквот. Сегодня бизнесу нужна свобода и стабильность. Надо избавлять его от бюрократических проволочек и препятствий. И тогда он сам найдет все решения.
Исключить человеческий фактор
— Вы плотно занимаетесь темой борьбы с лесными пожарами. Недавно выступили на пленарном заседании научно-практической конференции "Новые технологии оборонно-промышленного комплекса в тушении лесных пожаров" (12+) в рамках Международной выставки средств обеспечения безопасности государства "Интерполитех-2022" (12+). Чего не хватает сегодня нашей стране в области защиты от лесных пожаров?
— Во-первых, президент поставил амбициозную задачу — к 2030 году снизить количество пожаров на 50%, а время их тушения сократить до часа.
Во-вторых, в текущем году финансовая помощь регионам на тушение лесных пожаров увеличилась на 8 млрд рублей. То есть более, чем в два раза — до 14,2 млрд рублей в целом. Из каждого субъекта РФ были собраны предложения — какой техники им не хватает. Вся она была закуплена и доставлена.
К чему я веду — сегодня у нас есть все для того, чтобы справляться с лесными пожарами. Они, к сожалению, были, есть и будут. Но, если из их числа исключить те, что происходят по вине человека, это бы возымело огромный положительный эффект.
Поэтому основная задача сейчас — исключить человеческий фактор. Когда мне говорят, что в каком-то регионе сгорело несколько десятков домов только потому, что одна женщина решила сжечь у себя на даче бумагу, и огонь перекинулся на сухую траву, а потом все это превратилось в большой пожар, мне страшно становится. Есть же базовые вещи, которые нужно соблюдать, чтобы избегать подобных трагедий.
Как исключить человеческий фактор? Серьезный вопрос. Есть агитация, есть пропаганда уважения и воспитания любви к лесу, к природе, к окружающему миру. Человек должен понимать, если горит лес — это горят наши легкие. Осознавать ответственность перед тем, как что-то подпалить. Задать себе вопросы — не перекинется ли огонь дальше, как этого избежать, все ли для этого сделано?
Агитация и разъясняющая работа должны вестись в комплексе: это и СМИ, и работа глав муниципалитетов, и работа регионов. Если все будем делать все комплексе, то обязательно победим.