Ночная Андріаниха встрѣтила единственнымъ фонаремъ надъ баней и Роговымъ, околачивающимъ оголовья крапивы чѣмъ, обычно, околачиваютъ груши и разгоняютъ облака съ колокольни. Изъ открытой двери бани лѣниво вываливались клубы пара, откуда-то изъ-подъ лавки подвывалъ Малининъ про тяжкую судьбинушку, дядьВова въ домѣ, дѣловито гремѣлъ кастрюлями.
Утро начали съ традиціонныхъ ананасовъ и поѣздки за Филизи, въ полѣ къ Бахарево. Собственно, наше традиціонное мѣсто, гдѣ Жаконя гонялъ зайца, Докъ находилъ рога, а Рамзай эпично выступалъ передъ Егеремъ въ роли мистера Бина на охотѣ. Мѣсто, гдѣ Проксъ и Докъ изъ боковой двери Транспортера промахнулись съ 15 метровъ по десятку тетѣрѣвей, сидящихъ на раскидистомъ тополѣ (тетѣрѣва и нынѣ тамъ), гдѣ я на ручьѣ стрѣлялъ рябчиковъ, гдѣ впервые у Прокса заработалъ Бекасъ. Вру! Бекасъ заработалъ у двухъ мостовъ.
Чапыжникъ сталъ небольшимъ лѣсомъ и въ нёмъ мило кормился десятокъ рябчиковъ, выводокъ молодыхъ тетѣрокъ и сколько-то (никогда сосчитать не получалось) вальдшнеповъ. Тишина двумя пуховыми подушками сжимала уши. Сентябрьское солнышко расцвѣчивало мелколесьѣ, по которому радостно носилась Даяна - бѣлый (королевскій) пойнтеръ ПалНиколаича. Не смотря на нѣсколькихъ, поднятыхъ на выстрѣлъ, рябчиковъ и валюшней Паша ворчалъ на собаку за пустыя стойки и далекіе уходы отъ охотниковъ. Количество и подробности добытой дичи вполнѣ могли бы попасть въ отчетъ, если бы Докъ и Зверодокъ хотя бы какимъ-то образомъ, написали бы свой отчетъ.
Конечно, когда гончакъ Жаконя съ подобнымъ качествомъ выполняетъ легавую работу, Докъ заливается слезами умиленія и приглашаетъ всѣхъ окружающихъ раздѣлить восторгъ отъ собаки, поднявшей птицу за границей выстрѣла, но у Рогова другіе стандарты и другіе запросы. Мы съ дядьВовой пытались мычать что-то оправдатѣльное про собачку, но добились лишь того, что эпитеты "тупая звѣзда", "пустогонъ" и "распи#дяйка" Паша сталъ выдавать съ чуть меньшимъ раздраженіемъ.
Ананасы работали безукоризненно! Вечеромъ, за Пашинымъ домомъ, я, сидя на бревнѣ у кромки лѣса, собралъ джазъ-бандъ изъ рябчиковъ. Одинъ прилетѣлъ молча и сѣлъ въ десяткѣ метровъ на кустъ, двоѣ разсѣлись справа и слѣва отъ тропинки, сорѣвнуясь въ треляхъ такъ, что мнѣ даже вмѣшиваться не пришлось, четвѣртый прилетѣлъ изъ глубины лѣса и вставлялъ синкопы въ паузы втораго съ третьимъ. Въ магазинъ каждый изъ насъ заѣхалъ съ мыслью, что всѣ остальныя пріѣдутъ безъ продуктовъ и алкоголя, поэтому вечерній столъ, мягко говоря, ломился разнообразными яствами отъ икры и мидій до немыслимыхъ разносоловъ. Закуска была!
Паша хвастался внуками, дядьВова бизнесомъ и помершей въ Испаніи тещей. Вспоминали Згулкина. Паша сказалъ, что Згулкинъ, былъ именно тѣмъ вдохновителемъ, который заставлялъ его снова и снова пріѣзжать въ Максатиху на охоту, и что мы жопѣры - чуть появилось новое мѣсто въ Иваново, сразу къ нѣму перестали пріѣзжать. Пожарникъ рѣдко свободенъ, дядьВова тоже занятой, а мы даже пары разъ въ годъ не пріѣзжаемъ. Вотъ и получается, что домъ пустуетъ, дичь простаиваетъ и отъ этого становится разнузданной и дурной. Для кого, спрашивается, 12 кубовъ дровъ, скважина передъ баней, полный домъ кроватей и четыре раскладушки!?
На разсвѣтѣ, кавалерійскимъ наскокомъ, по-згулкiнски, наѣхали на стаю утокъ, легкомысленно расположившихся на рѣкѣ у моста. Салонъ заволкло пороховымъ, сизымъ дымомъ, по асфальту задорно зацокали гильзы, взвыла въ охотничьемъ изступленіи Даяна...
...Количество и подробности добытой дичи вполнѣ могли бы попасть въ отчетъ, если бы Докъ и Зверодокъ хотя бы какимъ-то образомъ, написали бы свой отчетъ.
За болотомъ весной поселился медвѣдь. Пугаетъ, сволочь, коровъ. Дерѣтъ осины, топчетъ тропинки, вгоняя въ дрожь мѣстныхъ собирателей клюквы. Но даже наличіе медвѣдя не остановитъ трехъ охотниковъ и собаку, которыя намѣрились шлепнуть что-нибудь къ ужину, послѣ баньки. Вообще, наличіе въ Максатихинскомъ районѣ медвѣдя-другого давно никому не мѣшаетъ - ни множеству лосей, вѣчно шатающимся вдоль рѣчекъ, ни кабанамъ, которыя въ раннихъ сумеркахъ приходятъ копнуть въ огородахъ картошки и капусты, ни грибникамъ, ни дровосѣкамъ, ни сборщикамъ клюквы. Ну, медвѣдь, экая невидаль. Не носорогъ же. Съ одного куста малину съ нимъ не собирай и клюкву на одной полянѣ не греби, всѣхъ-то деловъ.
Нарочито громко переговариваясь и грозно щелкая замками ружей, мы рѣшительно углубились въ боръ. Собака въ режимѣ "плевать на охотниковъ - я Жаконя" поднимала одного за другимъ рябчиковъ, на дистанціяхъ въ полсотни метровъ, приводила къ тетеревинымъ полянамъ, довольно удачно сталкивая пѣтуховъ на выстрѣлъ. Внезапно, наперерѣзъ Даяне бросился отважный заяцъ! Чѣмъ это могло угрожать несчастной собакѣ, когда въ стволахъ заряжена "восьмерка" и "шестерка"?!
Количество и подробности добытой дичи вполнѣ могли бы попасть въ отчетъ, если бы Докъ и ЗВЕРОДОКЪ хотя бы какимъ-то образомъ, написали бы свой отчетъ.
Конечно, когда ты выходишь въ тверскую, сентябрьскую ночь изъ раскаленной бани, выливаешь на себя ушатъ студеной воды и, завернувшись въ махровый халатъ, глядя на ослѣпительныя звѣзды, дѣлишь пиво съ сигаретой - ты отчетливо понимаешь, что счастьѣ ѣсть. И оно не въ порядкахъ банковскаго счета и не въ модели автомобиля. Оно не въ соціальномъ статусѣ и карьерномъ положеніи. Оно въ родныхъ и въ друзьяхъ. Воистину счастливъ тотъ, кому ѣсть съ кѣмъ поговорить на одномъ языкѣ.
Пили водку литрами, дѣлили планету, управляли странами, мыли кости друзьямъ и роднымъ, плакали по ушѣдшимъ, радовались новымъ.
Утромъ рѣшили повторить Филизи. Рѣшивъ, что рябчика и валюшня тамъ, въ чапыжнике, еще захода на два-три хватитъ, рѣшительно обрѣзали мелколесьѣ. Я по старой дорогѣ съ внѣшняго края, ПалНиколаичъ съ Даяной, по кромкѣ Большого Лѣса. Рябчики кормились подъ березами вдоль дороги, и подпускали буквально на три-пять метровъ, нѣожиданно шумно взлѣтая въ сторону чапыжника. Подъ тополемъ имени Доко-Проксовского Проѣба кормились нѣсколько тетѣрокъ, жарило солнцѣ, въ Бахарево завывала пилорама...
...Количество и подробности добытой дичи вполнѣ могли бы попасть въ отчетъ, если бы Докъ и Зверодокъ хотя бы какимъ-то образомъ, написали бы свой отчетъ.
Вечѣрнюю я бездарно проспалъ. Паша предложилъ послѣ обѣда вздремнуть часокъ, потомъ отправить меня за рябчикомъ, а самому складывать шесть кубовъ дровъ, которыя ему привезли на разсвѣтѣ. Я фальшиво бодро клялся вмѣсто охоты ему помочь съ дровами и въ результатѣ, разлѣпилъ глаза только когда стемнѣло и Паша пришелъ съ темъ, что заѣбался, сорвалъ спину и хочетъ ѣсть. Утромъ пошли гонять медвѣдя и бобровъ, которыя гоняли нашихъ рябчиковъ и грибниковъ за болотомъ. На привычныхъ полянахъ, ни одного тетерева не было, но рябчики дисциплинированно выдавали трели хоромъ по три-четыре штуки. Чавкали сапогами по болоту, разглядывали мои вчерашніе слѣды, накрытыя сегодняшними медвѣжьими. Ежились и храбрились. Потомъ спали!
Вообще, тверское охотничье время сильно отличается отъ калужскаго и ивановскаго. Оно ощутимо длиннѣе. Въ Твери, вставъ въ 7-8 утра, успѣваешь спокойно и долго позавтракать, отъѣхать километровъ на 10-15 поохотиться, вернуться - пообѣдать... пааа-памъ! Поспать!!!! Встать передъ вечерней, попить кофе, поохотиться!, вымыться въ банѣ (причемъ, Хозяинъ не остается ея топить, а идетъ съ тобой на вечернюю!), приготовить ужинъ и пробухать до часа-двухъ ночи!
Вечерняя, за роговскимъ домомъ, принесла замѣчательныя эмоціи. Высвистываніе, скрадываніе, стрѣльбу. Да по тремъ направленіямъ! Апоѳеозомъ охоты явился очередной бѣлякъ, выскочившій буквально подъ ноги...
...Количество и подробности добытой дичи вполнѣ могли бы попасть въ отчетъ, если бы Докъ и Зверодокъ хотя бы какимъ-то образомъ, написали бы свой отчетъ.
Заключительное охотничье утро началось лобовой атакой на меня рябчика. Въ первый и, навѣрняка, послѣдній разъ въ жизни я съ полнымъ «недоумѣніемъ» наблюдалъ рябчика, идущаго на меня въ штыкъ. Было жутковато и восторжѣнно. Я даже выстрѣлить забылъ. Потомъ стрѣлялъ уже по сидящему на вѣткѣ въ ста метрахъ изъ нарезняка.
...Количество и подробности добытой дичи вполнѣ могли бы попасть въ отчетъ, если бы Докъ и Зверодокъ хотя бы какимъ-то образомъ, написали бы свой отчетъ.