Сегодня 4 ноября 2022 года. Намедни мне встретилась известная картинка из прописей нашего детства. И я задумался… А что происходит с письмом в нашем мире? Очевидно, что цифровизация победоносно шагает по планете? А раз так, то насколько правильно в мире клавиатур тратить столько времени на чистописание? А ещё великий и могучий, как часть cancel culture, становится non grata в значительной части западного мира. Не стоит ли с точки зрения будущего сконцентрировать детей на английском или, скажем, на китайском? Сотни тысяч покинувших в 2022 Россию цифровых кочевников и примкнувших к ним различных российских эмигрантов активно учат языки международного общения и страны пребывания. Дальше̶ — больше. Бывший кемеровский, американский и московский предприниматель Олег Тиньков высокомерно отказался от гражданства РФ и заявил, что стесняется быть русским и избегает родного языка. На глазах формируются новые вызовы. Появляется необходимость в новых условиях осмыслить роль, значение и эволюцию русского языка. Мы вновь возвращаемся к двум извечным русским вопросам: кто виноват и что делать?
Значение русского языка
Для меня главным авторитетом в русском языке был, есть и будет академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв. Мудрость и доброта его строк выявляет в нём не только выдающегося учёного, но и философа-русофила. Большую часть своих трудов Лихачёв посвятил языкознанию. Вот что писал он в одной из своих книг в статье «О языке устном и письменном, старом и новом»:
«Одно из главных проявлений культуры — язык. Язык не просто средство коммуникации, но прежде всего творец, созидатель. Не только культура, но и весь мир берёт своё начало в Слове. Как сказано в Евангелии от Иоанна: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».
Мы знаем, что русский язык богат историей и словоформами. Соответственно, богат и тот мир, который созидает русская культура. Богатство русского языка обусловлено рядом обстоятельств. Первое и главное — это то, что он создавался на обширной территории, разнообразной по своим климатическим условиям, природному многообразию, а также во взаимовлиянии с различными культурами, религиями и народами. Россия пережила несколько больших периодов сближения с Западной Европой и Византией, была частью Азии и вновь прорубала окно в Европу и становилась частью европейской культуры. И в этом непрерывном историческом процессе и сформировался уникальный русский язык и культура.
Академик Лихачёв был уверен, что самая большая ценность народа — это язык — язык, на котором он пишет, говорит, думает. Думает! Когнитивная лингвистика — наука о познавательных процессах. Именно в языке фиксируется опыт человечества, его мышление; язык — познавательный механизм, система знаков, специфически кодирующая и трансформирующая информацию. Объектом когнитивной лингвистики является язык как механизм познания. Вся сознательная жизнь человека проходит через родной ему язык. Важнейший способ узнать человека — его умственное развитие, его моральный облик, его характер — прислушаться к тому, как он говорит». Итак, есть язык народа — как показатель его культуры, и язык отдельного человека — как показатель его личных качеств, качеств человека, который пользуется языком народа.
Дмитрий Сергеевич пишет не о русском языке вообще, а о том, как этим языком пользуется тот или иной человек: «О русском языке как о языке народа писалось много. Это один из совершеннейших языков мира, язык, развивавшийся в течение более тысячелетия, давший в 19 веке лучшую в мире литературу и поэзию.
Лихачёв прав, когда замечает, что иногда человек не говорит, а «плюётся» словами. Для каждого расхожего понятия у него не обычные слова, а жаргонные выражения. Когда такой человек с его словами-плевками говорит, он выявляет всю свою циничную сущность». И это в полной мере относится к жаргону, пейоративной и ненормативной лексике.
Великий языковед говорит о том, что изучение иностранных языков обостряет чувство языка — и своего в первую очередь: «Это воспитательное средство. Особенно важно изучение грамматики и идиом иностранного языка. Русская литература сама воспиталась на изучении церковнославянского и латинского, а в давние времена — греческого. Главный недостаток современной литературы — ущербное чувство языка».
Трудно не согласиться с тем, что любовь к своему национальному языку — необходимый двигатель словесного творчества. Но русский язык может превратиться и в безнациональный, если у него не будет дружеского соседства с другими языками. Тогда русский язык утратит свою гибкость. Но для того, чтобы избежать этого, нужно знать историю языка, историю слов и выражений, знать поговорки и пословицы.
Лихачёв также размышляет о том, что язык не может не быть национальным: «Конечно, должен быть один язык межнационального общения. В средние века таким был латинский; для восточных и южных славян — церковнославянский; арабский и персидский — для народов Ближнего и Среднего востока. Но дело не только в общении, нужен единый язык для научной терминологии, технической, специфической. Русский язык для этого хорошо приспособлен. Но изучение его не должно вести к ущербу в знаниях своего языка для различных нерусских наций и народностей». Собственно, более трёхсот миллионов людей, говоривших на русском в советские годы, и есть момент наивысшего международного расцвета русского языка.
Согласимся и с тем, что изучение иностранных языков — это не только польза, но и способ увидеть и развить свой родной. Билингвы — это вообще большое культурное явление. Свет русской поэзии Александр Сергеевич Пушкин лет до пяти говорил в основном на французском. Низкий поклон няне Арине Родионовне за привитую любовь к русским сказкам. Добавим, что при этом дворянину пришлось опуститься с haute français до языка простолюдинов, и вы в полной мере можете оценить масштаб гениальности потомка Ганнибала. Саша так бодро строчил куплеты по-французски, что получил прозвище «Пушкин-француз». Скорее всего, превосходное чувство языка, точность, правильность русского языка Пушкина неразрывно связаны с его двуязычием. Он видел словесный мир «в цвете».
К слову, проблемами когнитивных изменений занимается нейролингвистика — современная дисциплина, которая возникла благодаря развитию компьютерных технологий и сближению научных интересов неврологии и лингвистики. Фокус новой дисциплины был смещен с изучения языка как инструмента коммуникации на неврологические реакции головного мозга во время коммуникации. Это очень большая тема, ведь любой язык — это волновые вибрации, возникающие как следствие фонетических особенностей языка.
Главный тезис теории лингвистической относительности в том, что 7000 языков мира формируют собственное звучание, словарный запас, и самое главное — языковую структуру. Именно от языковой структуры часто зависит то, как мы описываем события, какие образы возникают в нашем мозгу. Например, англоговорящий и испаноговорящий свидетели того, как мужчина разбил вазу, сделают разные акценты соответственно с правилами грамматики родного языка.
Задолго до современных исследователей Дмитрий Сергеевич отмечал значение грамматики русского языка: «Выразительность русскому языку придают обилие суффиксов, префиксов, предлогов, окончаний. И лёгкость, с которой с их помощью образуются новые слова. Например: догнать, выгнать, согнать, пригнать, угнать, нагнать, отогнать, изгнать, погнать, разогнать, подогнать и просто гнать. Кроме очевидных разногласий в грамматике языки не так универсальны в инструментах, которые мы учимся использовать. Например, жители острова Россела в Папуа-Новой-Гвинее не имеют в своём языковом арсенале цветов как таковых, а пользуются метафорами, основанными на обозначении предметов из окружающей среды. В некоторых языках нет чисел. Или в разных языках не будет совпадать род понятий, а в английском это вообще не принципиально. При этом немало и совсем удивительного: например, по-немецки девочка das Mädchen — существительное среднего рода.
Лихачёв указывает, но то, что в употреблении языка встречаются грубые ошибки. Зачастую носители языка забывают о склонении числительных. Поразительно, что даже в Академии наук в отчётных докладах, где постоянно фигурируют цифры, эти цифры не склоняются: «более пятьдесят», а не «более пятидесяти»; «до триста», а не «до трёхсот». А когда дело доходит до сложных числительных, и докладчик в самом деле пытается склонять их — затыкай уши. Отказ от склонения названий населённых пунктов особенно интенсивно пошёл во время Великой Отечественной войны. В сводках с фронта: «Наши войска освободили город Рига», а не «город Ригу». И да, я привык говорить на Украине. Как, помните, у Великого Тараса Шевченко: «Як умру, то поховайте, мене на могилі, серед степу широкого, на Вкраїні милій…»
Наверное, большинство русских знает о том, что нет глагола «ложить», но очень многие путаются в ударениях. И здесь уместно вспоминать детские считалки. Помните? Харчо — суп грузинский, а борщ — украинский. Мебель делает столяр, красит стены — он маляр. В слове каталог — ударение на третий слог.
А что же в экономике? Как профессиональная лексика влияет на современный разговорный? За последние 30 лет наш язык приобрёл избыток заимствований и неологизмов, связанных с технологическим прогрессом. При этом есть необходимые термины, например штангенциркуль или файл, а есть просто языковой мусор. К сожалению, речь уже идёт не о сохранении красоты и стройности языка графа Толстого и академика Лихачёва. Налицо системная деградация языковых норм. Особенно заметным это явление стало в период ковидной изоляции.
Начнём с того, что от диджитализации (цифровизации) страдает наша письменная речь. Сегодня мы все вынужденно становимся миллениалами — «поколением большого пальца», и наши сообщения на смартфонах всё меньше похожи на эпистолярные произведения. Побочным осложнением ковидной зумизации стал рост незаконченности и объёма мелких багов (программных сбоев), которая свойственна опосредованному общению людей в цифровом мире. Добавим к этому растущие в кризис стресс, злость, оппозиционность. Всё это и провоцирует «нефильтрующих базар» контент-диссидентов на отклонение от языковой нормы. Следствием цифровой распущенности становится насыщение и деловых текстов, и простой переписки безграмотной и сленговой лексикой.
Ситуация усугубляется тем, что в офисы пришло поколение миллениалов, выросшее на «олбанском» сленге интернета. Вся эта галиматья уже долгие годы разрушает мышление юных "аффтаров" и превращает совершенную систему языка в орфографические и семантические руины. Точность и красота в подобном «сочинении» исключена, а невежество никак не может быть выдано за свободу самовыражения.
Явный перебор заимствований проникает и в деловое письмо и речь. Доходит до смешного. В целях имитации профессионализма маркетологами активно используются чистые английские кальки (фонетические транскрипции): «Лоунч проджекта, дефолтные билборды, рандомные месседжи» и т. д. Так что в развитии корпоративного интеллекта и интеллектуального капитала компании современные гаджеты могут быть не только техническими помощниками, но и триггерами (спусковыми крючками) деградации. Спросите, что нам до стиля переписки? Причинно-следственная связь в том, что в условиях удалёнки системное управление осуществляется преимущественно письменно. Почему это важно? Очевидно, что низкое качество письменной постановки задачи или отчёта в корпоративном портале может привести к модерации (в смысле скромности) будущих цифр P&L (Profit&Losses - Отчёт о прибылях и убытках).
В проблеме засилья иностранных заимствований, однако, нет ничего нового. В трудах Лихачёва встречаются наблюдения о языке петербургской интеллигенции: «Было очень много иностранных слов, прежде всего потому, что были некоторые явления быта и просто блюда, заимствованные у немцев или англичан, но прежде всего у немцев: «фрыштыкать» (завтракать), «армериттер» (сладкая яичница с вымоченной в молоке булкой) и пр. Эти и другие слова воспринимались и произносились как русские. Однако было принято пересыпать русскую речь и французскими выражениями. Было много понятий, которые плохо передавались по-русски и эти понятия привычнее было определять французскими словами, произнесенными именно как французские слова: «faire des conquêtes» (одерживать любовные победы), «fausse prederie» (ложная стыдливость), «grand seigneur» (большой барин)».
Каллиграфия и перфекционизм
Теперь вернёмся к нашим прописям. В благополучные времена люди не только много занимаются креативом, но и стремятся к перфекционизму. На заре двадцатого века учащиеся классической гимназии, начиная с малых лет tabula rasa, изучали древнегреческий и латынь. Единственной целью изучения мёртвого языка являлось формирование системного базиса для дальнейшего изучения не только иностранных языков, но и юриспруденции и других наук. До Октябрьской революции 1917 года любой гимназист занимался каллиграфией. Каллиграфия даже в базовом курсе несёт с собой эстетику и культуру обращения со словом, а в восточной традиции это вообще часть культурного кода и элемент религиозного воспитания.
Совершенство в написании линий может иметь достаточно неожиданные последствия для бизнеса. Уолтер Айзексон, биограф Стива Джобса, отмечает, что на первом курсе университета будущий визионер отказался от посещения всех предметов, за исключением каллиграфии: «Если бы в колледже я не увлекся каллиграфией, у Mac не было бы множества шрифтов, пропорционального кернинга и интерлиньяжа. А поскольку Windows скопирован с Mac, то и ни у одного персонального компьютера всего этого не было бы вообще». Кстати, а в каких вузах у нас бакалавры заняты развитием этого навыка? Не в каллиграфии ли источники, вдохновение и тренировка перфекционизма Стива, обеспечившие его продуктам мировое лидерство? К слову, в каллиграфии есть ещё один приятный бонус: вряд ли большинству наших читателей-экономистов на практике пригодится высшая математика, а вот умение красиво писать пером резолюции точно привлечёт внимание подчинённых и поднимет статус шефа:)
К счастью, традиции перфекционизма ещё сохранились в топовых вузах. Любой правильный аспирант начинает учёбу с изучения ГОСТа Р7.0.11. по оформлению кандидатской диссертации. А многолетняя работа над текстом просто не может быть не доведена до совершенства в любой нормальной высшей школе. Небрежное оформление финальных документов должно быть так же невозможно, как попытка перепрыгнуть пропасть на 99%. Нам бы ещё повсеместно реформировать систему оценок, и это точно изменило бы качество студенческих работы. Автор статьи в далёком 1993 году, будучи слушателем французской магистратуры, был удивлён тем, насколько много внимания профессура уделяет оформлению работ магистрантами. Для меня, как для советского человека, воспитанного на концепции "главной мысли", всегда содержание было важнее формы. Но наставники объяснили мне, что 20-балльная система оценок позволяет профессору оставить пару баллов на оценку аккуратности, точности и «вылизанности» работы. И это сильно дисциплинирует, а ведь уровень выпускного балла в хорошей бизнес-школе прямо коррелирует со стартовым вознаграждением молодого специалиста. «Noblesse oblige», т. е. приличный вуз не может позволить себе «кривой» диплом. Этот перфекционизм в деталях по-французски называется «finition» и вероятно его наиболее точным переводом будет англицизм — финализация.
Финализация или доведение продукта до ума — неотъемлемая часть любого бизнес-проекта. Предприниматель-визионер способен фанатично концентрироваться на улучшении деталей. Главный изобретатель наших дней Илон Маск в декабре двадцатого года посоветовал коллегам СЕО меньше увлекаться совещаниями и митингами и концентрироваться на основном бизнесе: «Просто будьте абсолютными перфекционистами в отношении продукта, который производите, или услуг, которые предоставляете. Если вы их не любите — не ждите, что другие будут». Крайний перфекционизм Стива Джобса проявлялся удивительным образом: ему не подошёл ни один из предложенных 2000 оттенков бежевого для корпуса Apple II.
Партнёры часто упрекали Джобса в том, что его перфекционизм выходит за рамки здравого прагматизма, задерживая выход нового продукта на многие месяцы, но результат в случае с Apple всегда оправдывал средства. Оправдывал в том смысле, что за совершенство и универсальность клиенты платят премиальную стоимость. Как тут не вспомнить великого австрийского экономиста Йозефа Шумпетера, утверждавшего, что «в предпринимательской прибыли, которую в капиталистическом обществе получает удачливый новатор, содержится или может содержаться элемент монопольного дохода». В 2001 году Apple выпустила iPod. Это устройство объединило в себе великолепный дизайн (белый корпус и колесо прокрутки) с новейшей технологией жёстких дисков. Как обычно, критики крайне скептически отнеслись к идее, что люди будут тратить $399 долларов на музыкальный плеер. Но продажи показали обратное: до конца 2001 года было продано более 100 000 плееров, которые, в свою очередь, заметно подстегнули продажи компьютеров. А к 2007 году продажи iPod составили половину доходов компании Apple. Текущая иррациональная капитализация «яблочной» компании является прямым следствием стратегии цифрового «хаба», реализованной великим перфекционистом.
Заключение
Мы живём в сложное время. Время чёрного и белого. Время размежевания. Время, когда необходимо определиться, кто и где и с кем ты? Так уже много раз бывало в судьбе нашего народа. И на каком языке будут говорить и думать твои дети? На родине иль на чужбине? В заключении хочется процитировать Ивана Сергеевича Тургенева и его слова о русском языке: «Нельзя не верить, чтобы такой язык не был дан великому народу».