Бывало ли у Вас такое: есть фильм, довольно-таки популярный, а ты его вместе со всеми, в годы выхода, не смотрел. И позже не смотрел. И тут прошло уже лет двадцать, и ты до него наконец «дорос». А потом раз! Посмотрел и сидишь как оглушенный, а потом все время мысленно возвращаешься к этой картине, переваривая и осмысливая увиденное.
О картине Павла Лунгина «Такси-блюз» я никогда ранее даже и не слышала, не знала также, к своему стыду, замечательных актеров Петра Мамонова и Петра Зайченко. Увидев где-то на просторах сети кадр из фильма (один лишь кадр!) решила его посмотреть, особо ни на что не рассчитывая. Фильм стал для меня откровением...
В статье будет много кадров из фильма и текста.
«Такси-блюз» — картина целого поколения, притом не только Петра Мамонова и Петра Зайченко поколения, но и ребят моложе — вроде меня. Иногда фильмы долго идут к зрителю, не сразу люди понимают их ценность. Но к «Такси-блюз» это не относится. Как только он вышел на экраны, люди поняли, что это уникальное кино — картина получила приз за лучшую режиссерскую работу на Каннском фестивале 1990г. А я, еще не зная этой информации, с первых эпизодов поняла, что сейчас смотрю что-то совершенно особенное, совершенно уникальное и ни на что не похожее. Я даже постоянно ставила фильм на паузу, растягивая удовольствие и переваривая увиденное.
Отмечу — качество фильма на высоте, снят он добротно, и, извините за пафос, каждый кадр так и просится в рамочку.
О чём фильм? Основная сюжетная линия — трагическая и болезненная, какая-то созависимая, дружба богемного саксофониста и самого обычного таксиста, который привык жить «правильно» и напрасно пытается перевоспитать своего беспутного новоприобретенного приятеля. А еще это фильм о Москве, о двух её неизменно соседствующих ипостасях: то величественная, своими небоскребами и памятниками, то жалкая, мусорная, коммунальная, населенная маргиналами и юродствующими гениями. В этом замечательном городе живут несчастные, сбитые с толку люди, не понимающие — а как жить?
Сначала было забавно и весело: эксцентричный, разваливающийся по кускам в пьяном идиотизме богемный Леха Селиверстов и смешил, и тут же отталкивал — противный, бессмысленный, шумный и мерзкий. Еще и беззубый вдобавок. А в противовес ему поставлен хороший парень Ваня Шлыков — земной, крепко стоящий на ногах, мужчина с добродушной физиономией и основательной, вызывающей доверие, фамилией. Человек-скала этот Ваня Шлыков: он живет «правильно», поколачивая между делом местных панков, покусившихся на святое, осуждает тех, кто живет по его мнению «неправильно», но сам, при этом, продает спиртные напитки разгулявшимся и требующим продолжения банкета пассажирам. Такой вот парадокс: считает себя выше других, постоянно нарушая закон. Впрочем, представления о законах у Вани свои.
В одну шумную и разгульную, подсвеченную огнями ночного города, ночь Ваню Шлыкова пассажир кинул на деньги. Банально – не заплатил за такси. Не таков Ваня, чтобы оставить такое «кидалово» безнаказанным и он быстренько находит не заплатившего за проезд наглого пассажира. Как вы уже наверно догадались, тем пассажиром был развеселый саксофонист Леха Селиверстов.
Так завязалась эта странная и созависимая дружба, в которой часто было непонятно – а кому из них она была больше нужна? Да и нужна ли эта дружба вообще? Шлыков насильно берет шефство над непутевым Лехой и учит его как надо жить. Причиняет добро... И всё это забавно лишь поначалу. Чем ближе к концу — тем чаще от экрана хочется отвернуться.
В фильме, буквально в воздухе, висит мысль — так жить нельзя. А как «так»? Как правильно? Чем больше ты смотришь на «добрые» Ванины дела, тем больше его хочется прибить... Не описать словами мощь эпизода, где герой Мамонова рассказывает Ване Шлыкову свой депрессивный сон, а тот кричит: «Навалилась чернуха — а ты гони ее!» — и давай от пола отжиматься, и давай отжиматься — бодрячком так, все приговаривая «Гони чернуху! Гони чернуху! Леха! Гони чернуху!». А Мамонов смотрит на него тоскливо-тоскливо...
В своей «дружбе» они нанесли друг-другу столько вреда, что не описать словами. И всё так неоднозначно... Кто из них прав? А кто виноват? Никто не прав и никто не виноват. Просто это две непересекающиеся линии. Им никогда не понять друг-друга. Могу предположить, что режиссер на примере Лехи и Вани показал извечное противостояние народа и «интеллигенции». Интеллигент-саксофонист плюс народ-таксист? Равно «Такси-блюз» – два разных полюса. И каждый, по своему, жесток и не прав.
Леха — ничтожный философствующий пьяница, но вот он берет саксофон и выдувает из него божественные звуки, и ты ему всё прощаешь и веришь: а может правда он «с богом разговаривает»? И тут он снова сваливается в пучину своего просветленного пьянства...
Таксист Ваня — вот светлая душа. В морду бьёт и кричит — ну я люблю тебя, пойми меня и еще раз в морду... И хрясь топором о свиную тушу под истеричный «Варяг»... Рубаху на себе рвет — всю Россию продали, а сам спекулирует по мелочам, водкой той же приторговывает. Но такой искренний же. Хороший парень Ваня Шлыков...
И всё-таки почти весь фильм я симпатизировала Лехе. Ну нельзя насильно научить человека «жить правильно». Тем более когда «правильно» это весьма сомнительно... Но не смотря на свою устоявшуюся симпатию к герою Мамонова, я не смогла сдержать слез обиды за Ваню в конце фильма. Ваня ждет Леху как самого дорогого гостя, а Леха уже совсем из другого мира. Из мира заграничных гастролей и интервью на телевидении. Ваня нарядился и накрыл стол как положено: салаты, закуски и советское шампанское. А Леха всё не едет и не едет. Шлыков уже грустит, что не дождался, но вдруг в комнату врывается толпа нездешних ряженых, радость, бурлеск, шум и веселье. Шлыкова одевают в смешную одежду, открывают чемодан подарков, целуют, оставляя на щеках следы помады, надувают резиновую женщину, делают фоточки и исчезают, не обещав вернуться. А Шлыков такой стоит и не сразу понимает — то ли ему только что устроили лучший вечер в его жизни, то ли плюнули в душу, он-то на другое рассчитывал, как-то по-человечески сесть, поговорить...
Иногда, смотреть этот фильм было по настоящему трудно и больно. Веет от него какой-то «настоящестью». Чувствуешь его на ментальном уровне — наше, родное. Переломный фильм. Переломный для целого поколения и для меня, одного конкретного человека. Он переломен — и от восьмидесятых к девяностым — в отношении к самой нашей жизни....
И всё-таки не зря говорят — простота–хуже воровства...
Спасибо, что прочитали.
