Это знаменитое, для меня, во всяком случае, выражение есть цитата из выступления какого-то рабочего, осуждающего на общем собрании роман Пастернака «Доктор Живаго», транслировавшемся на всю страну. Я взял его себе на флаг в кухонных, так называемых, разговорах на политические темы, отличающихся честностью в отличие от нечестных выступлений на собраниях. Я осмеливался рассуждать, сам тот роман не читав, что рабочий прав, что нет дыма без огня, что, наверно же, Пастернак что-то вредное для власти написал, раз она на него так напустилась. Жизнь спустя, я, наконец, прочитал этот роман, сумев это сделать – из-за скучности – только потому, что параллельно с чтением писал отчёт, как мне скучно читать. И – чудо! – в конце я неожиданно, читая, как бы ходил по облакам. – И, оказалось, что парадоксальные слова рабочего я взял когда-то по чутью на флаг не ошибшись: Пастернак воспевал Мещанство-с-большой-буквы. Та-лан-тливо. То есть в дело исполнения замысла сознания вмешалось подсознание и обеспечило тончайшие нюансы, все говорившие одно и то же – про Великое Мещанство.
Вообще же с романом я в молодости поступил так же, как со множеством литературных произведений, включённых в школьную программу и благополучно мною не прочтённых при пятёрке по литературе. Учили на уроках литературы лжи в империи Лжи, переиначивая именование СССР Рейганом в 80-х годах. Помню, с 50-х начиная, я не читал «Вечера на хуторе близ Диканьки», потом – «Мёртвые души», потом – «Войну и мир». Ну и «Молодую гвардию».
Но теперь я их, кроме «Молодой гвардии», все прочёл и считаю достойнейшими. А с «Войной и миром» вообще чудо происходит. Иногда, открывая и начиная читать в каком-нибудь месте, я обнаруживаю, что я не могу оторваться. Это при знаменитой (в определённых кругах) плохописи эпопеи. Вообще, похоже, все знаменитые вещи, каждая по-своему, обладает своей плохописью. Вот только с «Войной и миром» какое-то чудо.
«Молодую гвардию» я так и не прочёл, подозревая, что она и просто плохо написана. Не от души, а от замысла сознания. И поэтому меня резануло, когда я прочёл, что её возвращают в школьную программу.
И я решил применить к ней подход, как описанный выше с «Войной и миром». Вдруг я тоже не смогу оторваться, абы где открыв. Ведь талант-то у Фадеева был, а тот сплошь да рядом выручал творцов в советское время. Ту же «Как закалялась сталь» взять…
Я взял и открыл, где попало, первую редакцию «Молодой гвардии», забракованную властью за слабый показ руководства подпольной работой партией.
Открыл я роман на месте, как Улю взяли с собой отправившиеся в эвакуацию. Всё завязано на потенциально кипящей молодости, то есть на потенциальных любовях. Анатолий Попов, вот, в Улю Громову влюблён. Потому он задерживает отъезд из города, что ищет Улю. (Комсомольцам райком распорядился эвакуироваться {немцы убьют, надо понимать, просто за то, что комсомолец}. А Анатолий исполнял приказ райкома.). И Уля готова влюбиться в него, заботливого и с такой, вдруг увиденной ею, душевной силой. Олег Кошевой, незнакомый, спасший Улю, остановив помчавших лошадей, испугавшихся бомбёжки, ещё большее впечатление на неё произвёл. А она – на него. Все – молодые красавцы. На фоне… всеобщего беспорядочного отступления прямо по степи.
Впечатлила какой-то зримостью фраза:
«И такая пыль стояла над степью, что можно было не мигая смотреть на солнце».
Противопоставлены молодость и обстоятельства (отступление). Так и кажется из-за этой безличности, что негатив к отступлению распространяется на власть, не сумевшую летом немцам противостоять после довольно удачной обороны зимой.
Но, зная, что любовной линии тут не будет, эта любовная часть противопоставления как-то остаётся чужеродной, как пришей кобыле хвост. Обычный оживляж.
Скучно. Читать не хочется. Но есть способ выкрутиться, не читая. – Прочесть про сравнение двух редакций.
Прочёл. Ясно. Сперва он написал по материалам, собранным комиссией ВЛКСМ. Материалы в будущем оказались неполными (подполье взрослых провалилось-де сразу, и «вся тяжесть организации борьбы с врагом выпала на плечи молодежи» (Фадеев)). А по имеющимся материалам – Фадеева вдохновил идеал благого для всех сверхисторического оптимизма. Как и в «Разгроме». Идеал подсознательный. Потому что в сознании-то была победа социализма в войне с фашизмом. А в подсознании – что это не социализм победил, а лжесоциализм. И выражался такой пессимизм образом. – Каким? – Таким:
«Эта «добавочная» тяжесть в первом издании обусловлена тем, «что кроме и помимо трагизма борьбы с врагом и героической гибели, примешивалась еще и особая, добавочная горечь и звенящая, не могущая найти себе выхода обида за одиночество этих доверчивых, молодых, горячих жизней, оставшихся одними, сиротами» (https://www.dissercat.com/content/dve-redaktsii-romana-fadeeva-molodaya-gvardiya-istoricheskie-i-obraznye-aktsenty).
Что, грубо говоря, было для власти непереносимо. И было раскритиковано: где, мол, руководящая роль партии?
Хорошо. Фадеев написал вторую редакцию, с наличием руководящей роли партии. Наступил на горло своей песне. А потом-потом и застрелися.
И теперь введут в школьную программу вторую редакцию, не художественную, а прикладную.
И мне грустно. Опять торжествует оболванивание народа.
9 ноября 2022 г.
