Сегодня, 9 ноября, исполняется 204 года со дня рождения великого русского писателя Ивана Сергеевича Тургенева.
Он был знаком со многими выдающимися художниками — И. Е. Репиным, К. Е. Маковским, А. А. Ивановым, Н. Н. Ге, И. Н. Крамским и другими. Иван Сергеевич не раз посещал Академию художеств, общался с преподавателями и учениками, о чем в своих записках «Из автобиографии» рассказывает скульптор Марк Антокольский: «Наконец, дождался великого дня, когда бросил стек и сказал: „Довольно“. В этот день первый, кто пришел в мастерскую, был И. С. Тургенев. Я сейчас узнал его по фотографической карточке, имевшейся у меня в альбоме. „Юпитер!“ — было первое мое впечатление. Его величественная фигура, полная и красивая, его мягкое лицо, окаймленное густыми серебристыми волосами, его добрый взгляд имели что-то необыкновенное; он напоминал дремлющего льва: одним словом, Юпитер. Я глазам своим не верил, что передо мною стоит — нет, вернее, что я стою перед Иваном Сергеевичем Тургеневым. Я боготворил его…»
Сам же Тургенев был поражен скульптурой «Иван Грозный», над которой работал Антокольский и написал о ней статью, которая была напечатана в «Петербургских ведомостях» (1871):
«Не могу не поделиться с читателями „СПб. Ведомостей“ тем отрадным впечатлением, которое произвело на меня новое проявление русского искусства. Я говорю о статуе г. Антокольского, представляющей Ивана Грозного. Мне довелось увидеть ее почти в самый день моего возвращения в Россию. Слухи о ней начали ходить в публике с конца прошлого года, но только весьма недавно небольшая мастерская молодого ваятеля в Академии художеств стала наполняться посетителями, желающими полюбоваться «новинкой». И сто́ит ею любоваться, сто́ит радоваться ей. По силе замысла, по мастерству и красоте исполнения, по глубокому проникновению в историческое значение и самую душу лица, избранного художником, — статуя эта решительно превосходит всё, что являлось у нас до сих пор в этом роде…»
Эта встреча послужила началом многолетней дружбы писателя и скульптора.
Высоко оценил И. С. Тургенев и творчество выдающегося пейзажиста Архипа Ивановича Куинджи. В этом с ним был солидарен и Ф. М. Достоевский, называвший полотна Куинджи «застывшей молитвой». В письме Е. И. Рагозину из Парижа Тургенев сообщает, что «<…> очень рад успеху картины Куинджи. Очень было бы хорошо, если б он прислал её сюда на выставку – она, несомненно, произведёт фурор и здесь. Я говорил ему об этом и брал на себя все хлопоты <…>».
(И. С. Тургенев. Собрание сочинений в 12 т. М., 1956–1958. Т. 12. C. 550–551).