Глава 25
– Жданов Андрей Павлович, – Ромка пробежал глазами лист с фамилиями зачисленных на первый курс, – Малиновский Роман Дмитриевич. Ну что, поздравляю, друг-педагог.
Толпа, образовавшаяся у стенда со списками, галдела, колыхалась и приторно пахла девичьими духами.
– Заметь, – сказал Ромка, когда они пробрались через эту толпу, – судя по списку, из шестидесяти человек штук сорок пять – бабы.
– Профессия потому что такая.
– Да ладно, не парься, это всего лишь на год. А в МГУ и Воропаев не прошёл, прям сердцу радость.
Что Сашка не поступил, Андрей узнал вчера, его мамаша приходила к ним в гости, и они с его собственной сидели на кухне. Воропаева жаловалась – сколько денег и усилий потратили на подготовку, а Сашенька всё равно написал математику на три. Это притом что выпускной – на пятёрку. Второй ВУЗ, куда Сашка подавал документы, – МГИМО, но и туда он что-то не сдал. Теперь же семейство решало, в каком из высших учебных заведений обучать дитя платно.
– А насчёт того чтобы скрыть, – вдруг сказал Малиновский, – ты абсолютно прав. Если бы мой папаша узнал, что я поступил в пед, он бы ржал ежедневно. Я бы замучился отбиваться. А так – учусь и учусь.
– Мой бы не ржал. Но так бы поглядел… Да и переживал. Лучше пусть спит спокойно.
– Это всё, конечно, прекрасно, но хватит торчать тут как идиоты, айда зарабатывать деньги. Сорок пять баб… каких-то затрат это потребует.
– Ну да. Малиновский, может, тебе презервативы не в киоске покупать? А как большому, оптом? Контейнер сразу. Часть продашь с накруткой.
– Святое не продают, – не смутился Малиновский, – сам бы использовал. А продавать буду как и раньше – кассеты и джинсы. И нашивочки на них сами не пришпандорятся. Так что вперёд.
– Я уже мало того что на машинке строчу, как швея, так теперь ещё и училкой стану, – вздохнул Андрей, – главное, вовремя остановиться, а то до смены пола дойдёт…
Несколько дней они с Малиновским наслаждались относительным бездельем. Всё-таки ручной труд – это не постоянная зубрёжка билетов. Позвонив Юле, с которой всё как-то само утихло после его второго сотрясения, услышал длинные гудки и подумал – возможно, она в посёлке. Математически и медицински одарённая Катя позвонила ему сама, из военного городка, – спросила, поступил ли, шумно обрадовалась и уверила, что это её ручка помогла. Знала бы, куда его загнала эта самая ручка.
А однажды вечером отец за ужином вдруг сказал:
– Рита, а чего эти будущие студенты торчат в городе? Теперь-то уже поступили, пусть бы ехали на дачу.
– Ты сам знаешь, что сейчас отпуск я взять никак не могу, – напомнила ему мама.
– А ты им зачем? – неожиданно поинтересовался отец. – Ты на них погляди. Одному семнадцать, другому почти… Раньше такие…
– Полками командовали и на социалистических стройках создавали коммунизм, – съехидничала мама. – И что?
– Да пусть погуляют, в озере покупаются. Сама говорила – экзамены твоё чадо чуть не уморили.
Мама поджала губы, что-то соображая. Отец же продолжил выкладывать свои аргументы – пить эти детишки не склонны, если и будут курить, то вряд ли в постели, а по голове Андрей наполучал уже так, что, конечно, не будет искать способ повторить эти впечатления.
– Не буду, – заверил его Андрей. – Голова – самое ценное, что есть у человека.
– Правильно, – кивнул отец. – А для другого самого ценного не забывайте средства профилактики. Дедушкой мне становиться рановато, да и вам, если что, лечиться не понравится.
– Паша! – мама чуть не подскочила.
– А что я такого сказал?
Андрея же вдруг очень-очень потянуло в посёлок. Может быть, потому, что когда родители говорили, какой он молодец, что поступил в технологический, ему хотелось провалиться сквозь землю. А в посёлке на него глядеть никто не будет и вести лишних разговоров – тоже.
– На выходные к ним приедем, если увидим, что они не в состоянии жить самостоятельно – заберём, долго ли, – закончил отец...
– Папа абсолютно прав!
Всё-таки забавно, когда в семье три человека и два из них почти всегда имеют разное мнение. Так часто всё зависит от третьего… Андрей поглядел на родителей. Нет, они были прекрасной парой. Вечно друг с другом не согласной, но при этом явно друг друга любящей. Ему с ними повезло. Жаль, что он снова оказался в такой ситуации, что правду сказать просто стыдно…
Малиновский, узнав, что три дня до выходных они будут в посёлке абсолютно без контроля, пришёл в неописуемый восторг. Словно год назад мама так уж мешала им выбираться ночью на улицу. Хотя, конечно, теперь появилась возможность водить девушек к себе. Оказавшись на даче, Ромка сразу рванул к Жанне, Андрей остался превращать помещение в жилое – менять воду в баке, подтопить печь в бане, чтобы был и кипяток. Вернувшись, Малиновский показал фиги на обеих руках и обрисовал ситуацию – девушки нынче не одни, а в компании каких-то молодых людей. Так что им придётся поискать себе что-то другое…
В выходные приехал только отец. Заявил, что сто лет не купался в озере, а прямо в воде на него напал приступ красноречия. Болтал и болтал о том, как они вскоре изменят в «Зималетто» буквально всё. И даже здание, возможно, у них будет новое. Потому что и цех им нужен другой, и машины в нём – другого класса.
– Впрочем, потом сам разберёшься. Начнёшь приходить на практику… Хорошо бы побольше людей, которые знают дело. Воропаев, например, только командовать и умеет. Два станка не различит… Кстати, Андрюшка, я видел Валерия Сергеевича. Когда сюда ехал. Они с солдатиками куда-то вдоль шоссе шли. Он тебе привет передавал. Я сказал, что ты зачислен. Елене Александровне небось ты позвонить не додумался?
Он и правда не додумался. Но сказал ведь мелкой, неужели она не передаст…
– Балбес, – фыркнул отец, – человек тебя учил-учил…
И поплыл на середину озера, избавив Андрея от дальнейших разговоров.
На день его рождения, конечно, приехали и мама, и малявки из посёлка, которых подвезли на военной машине. Коля привязался к Малиновскому – нельзя ли им сходить на озеро, а то и в гости к Жанне, он, мол, желает пообщаться с Викой. Малиновский сказал – нельзя и посоветовал вундеркинду не зацикливаться на одной девице, даже если она понравилась с первого взгляда. «Присмотри себе другую Вику». Андрею же было невесело, потому что от его дня рождения рукой подать до учёбы. В институте, куда он совсем не стремился, обучаться профессии, в которой представить себя не мог…
Двадцать девятого августа они вернулись в город, и мама вдруг проявила настойчивость – взяв его чуть ли не за руку, повела в оптику, где принимал окулист. Сказала, что, судя по тому, как Андрей тычется носом в экран, когда смотрит свои ужасные боевики, зрение у него ещё упало. И если в школе он мог стесняться и думать, что его будут обзывать, то уж в институте очкарики точно никого не волнуют. Да и оправы очков теперь выпускают куда лучше, чем раньше.
– Смотри.
В зеркале над прилавком действительно ничего страшного не отражалось.
– Тебе безумно идут очки, – сказала мама.
А Малиновский, когда Андрей приволокся к нему в этих очках и усиленно тёр переносицу, так было непривычно, заявил, что теперь он совсем не тянет на Андрюшу и скорее похож на Андрея Палыча. А лучше и имя отбросить.
– Начну называть тебя Палыч. Со всем почтением и уважением.
Первого сентября Андрей с Ромой пришли в нужную аудиторию и сели на самый последний ряд. Парней в потоке было и правда очень-очень мало…