Раздавая последние автографы, Влад еще держался. Но он уже чувствовал, что сходит с ума… Вокруг него была какая-то липкая паутина, и чем больше он двигался, тратил энергию, тем больше запутывался. Самое главное – он не знал, кто обложил его этой гадостью, какой паук ее сплел. Нет, над ним просто издеваются… Держат его за дурака… Взять хоть этот тещин обман…Ведь врала так, что и голос не дрогнул ни в одном месте! Когда Влада сказала ему о знахарке, он, конечно, сначала расчувствовался – как же, забота о нем же, об их семье, о потомстве! Но потом, пораскинув мозгами, понял, что и здесь таится нечто совершенно другое, но сделал вид, что поверил, решив потом, исподволь, докопаться до истины. Позвонив Владе и сказав, что дома ночевать не будет, ибо срочно уезжает в другой город к другу, попавшему в беду, он не стал дожидаться ответа, бросил трубку, вскочил в машину и погнал по проспекту Мира, к Ярославскому шоссе. Он ехал всю ночь, остановившись отдохнуть только в Ярославле и городе с названием Грязовец, в который залетел случайно, пропустив указатель объездной дороги. И хорошо сделал - город был вовсе не грязен и неплохо освещен, а силы кончались… И когда утром он, совершенно измотанный, холодный и голодный, приехал в забытую богом деревню на границе Вологодской и Архангельской областей, ту самую, которую назвала ему Влада, то первым его желанием было – не спать, нет, а дать этой знахарке хорошую зуботычину, чтобы не морочила людям мозги и не гоняла их за тридевять земель. Он был зол на весь свет и в таком состоянии вломился к целительнице. Она сразу же подтвердила факт пребывания у нее тещи, точно назвала даже часы, когда Амалия Павловна изволила ее посетить. Ему надо было бы радоваться, но он чувствовал, что паутина стала еще гуще, и не мог понять, отчего…
- Мне жаль, но теперь желание вашей жены и, надеюсь, ваше вряд ли исполнится, - заявила знахарка. – Своими отрицательными эмоциями вы разрушили свет земной, в котором зарождается новая жизнь… Изменили направление солнечных лучей… Концентрацию энергии… И теперь…
Интересная мысль пришла ему в голову… Он попросил колдунью прекратить треп и описать его тещу. Назвать примерный возраст, цвет глаз, волос, рассказать, во что она была одета-обута. Но и тут он прокололся – все сходилось. Что ж, хоть в этом две родные бабы его не обманули… Но паутина продолжала липнуть… Она была похожа на сетку, наброшенную на него сверху – пригибала к земле, заставляла распластаться на ней и лежать, как червь… Это состояние не было ему внове. Если музыка поднимала его в небеса, то паутина загоняла вниз, к земле, и он чувствовал, что если не принять меры, то и под землю! Это было невыносимо. От этого необходимо было избавиться! Нужен был стресс – он не должен лететь вниз, там пока не его место! Он подумал про маньяка, о котором читал в газетах, и усмехнулся. Наверное, только самые тонкие психологи могли проникнуть в состояние этого преступника… Но ему оно было понятно… Совершая бесчеловечный поступок, маньяк становился человеком! Входил в нормальную колею, как это ни покажется странным!
Влад сильно крутнул руль и чуть не врезался в дерево, стоявшее на обочине дороги. Он резко затормозил. За ним вынуждена была затормозить и симпатичная, но сильно накрашенная девушка лет двадцати двух… Она воспользовалась остановкой, чтобы покурить. Он терпеть не мог курящих женщин! Он их просто ненавидел! И чем они только думают, когда это делают! Задницей, а не мозгами! Ей же – детей рожать, кормить их грудью… Впрочем, какие дети, какое молоко у прокуренной бабы? Он поймал себя на странной мысли – если бы маньяк выбрал такую своей жертвой, то ему, Владу, не было бы ее жаль… И вновь усмехнулся – мысль, конечно, странная, но… Но ведь все это так и есть! Так и бывает! Копаясь в машине, он внимательно посмотрел на девушку и улыбнулся. Она ответила улыбкой. Улыбка на улыбку… Что ж, пусть все будет как будет… Сейчас он совершенно не чувствовал себя. И не представлял, как эти руки, закрывающие капот, могут держать дирижерские палочки… То – далеко, в небесах… А он – на земле, где ему надо себя спасать… Он сошел с дороги в траву, нашел там несколько чудом сохранившихся полевых цветов и, подойдя к девушке, с поклоном преподнес их так, как будто это был самый дорогой на свете букет. Она оценила жест. Ей это было приятно. Собственно, она могла развернуться, сесть в свою машину и укатить восвояси – он бы не стал за ней гнаться. Но она этого не сделала…
Подъезжая к дому, Влад с удовольствием подумал о том, что не виноват перед женой – измены не случилось… И прекрасно! Он разбил машину, он буквально падал с ног, но зато вновь почувствовал себя человеком – теща с женой его не обманули… Да и та девица тоже бы подтвердила делом его надежды… Просто он повел себя неадекватно… ну, да бог с ней! И он усмехнулся точности этой мысли…
Влад привел себя в порядок и поехал в гараж, где в это время не должно было быть столпотворения. Его и не было, но в соседнем боксе стоял крик – мужчина отбивался от жены, заподозрившей, что эту ночь он провел в гараже с любовницей. Влад не выдержал и пришел на помощь.
- Вы извините, что я вмешиваюсь, но…
К счастью, женщина его узнала и сразу же замолчала, так что он продолжил без помех.
- Должен вам признаться, что мы все тут грешны – в карты играем. Вчера вот как засели, так и не заметили, как ночь прошла. Так что вы уж не волнуйтесь…
Это была полуправда – они действительно иногда позволяли себе такое, но не этой ночью. Но женщина успокоилась и через несколько минут, оставив мужа, двинулась по своим делам.
- Ну, спасибо, друг, выручил, - от души поблагодарил его сосед. – И ведь что обидно – мы вчера поддали, а я и уснул прямо здесь… А чтоб какая-то баба – ни сном, ни духом… А она набросилась как мегера…
- Да я знаю. Я ведь тоже в гараже ночевал… Не хотелось никого видеть… Бывает такое состояние… И, между прочим, здесь хорошо спится…
- Ага. Только холодно… А вы… Машина-то грязная…
- Да. Под утро хотел к другу съездить в Люберцы, уже за кольцо выехал, да повернул назад. Такое было ощущение, что кто-то развернул меня на сто восемьдесят градусов, какая-то сила… Я когда такое чувствую – подчиняюсь, не иду против.
- О! Это – ангел-хранитель! Значит, если бы поехали дальше, ну, вперед-то, то что-нибудь непременно бы случилось… Авария… Или бы машину угнали…
И сосед стал рассказывать подобные истории, а Влад думал о своем – а где же его ангел-то хранитель? Кого и в каких краях охраняет от бед? Кого-то, только не его…
Лишь вечером Влад встретился в женой. И вот ведь как бывает – он съездил за тридевять земель, чудом не разбил машину, чуть не сошел с ума от этого приключения, убедился, что теща действительно была у этой идиотки-колдуньи, и все равно ощущение, что его обманывают, не проходило! То есть – что его обманывает один человек. Влада. Теща может об этом и не знать. Она у Влады – ширма, за которой происходят неизвестные ему вещи… И надо быть постоянно начеку. Но чего хочет жена? Что ей надо? Отделаться от него? Зачем? Разве он ей в чем-то мешает, перечит, не уважает ее желаний? Она прекрасно знает, что это не так. Стало быть, или у нее появился кто-то другой и ее намерения серьезны и неколебимы, или же она ненавидит его до такой степени, что уже не может сохранять при нем хорошую мину, соблюдать приличия… Хорошую мину при плохой игре… Но ее игра, если все эти годы была именно игра, вовсе не была плохой… Во всяком случае, он ничего не замечал… Кстати, у нее может быть сразу и первое, и второе – любовник и ненависть к мужу… А не замечал он ничего, видимо, потому, что слишком витал в облаках. И вязнул в своей паутине… Вверх – вниз, вверх – вниз… Как на качелях… И когда он летел вниз, то должен был спасать себя… А на это нужна была решимость… И сила… Тут уж не до тонкостей в поведении жены… Эх, Влада, Влада… Он представил ее себе в их особняке под Парижем, стройную, красивую, чрезвычайно элегантную, в черном длинном платье, небрежно охватывающем, ласкающем ее фигуру… Она очень любила этот наряд, к нему удивительно шли серьги с бриллиантами, которые он подарил ей совсем недавно… Влад словно воочию видел жену, входящую в холл с гордой, независимой осанкой… Да, вполне возможно, что она видит себя единственной владелицей этого дома стоимостью в несколько миллионов долларов… А как же он? Что же она предполагает сделать с ним? От пришедшей к нему ясной, но страшной мысли Влад похолодел… Да нет, она неспособна его убить! Он что, опять влипает в эту паутину, из которой есть один-единственный выход? Нет, нет и нет! Все хорошо… Он же вышел из этого состояния… И теперь оно долго не повторится… Не должно повториться… Не имеет права – слишком дорого за это заплачено… У него есть время, много времени, чтобы все обдумать… И принять решение… Какое решение? Это ты о чем? – спросил он себя. И ответил – да все о том же… Жаль, он оставил в Париже свою трость… С двумя маленькими кнопочками… Чего желаете, мадам? Коньяк? Виски? О, пожалуйста! А чего пожелала тогда та женщина у могилы? Коньяк? Но он налил ей виски, потому что коньяк пил сам… А что может предложить ему Влада? О, в своем химическом институте они могу нахимичить что угодно! Только включай фантазию! Превратят человека в пыль… в порошок… в груду отбросов…
Мой бог! А этот ночной звонок с намеком убрать мальчишку, неизвестно чьего отпрыска… Голос… Да ведь это был ее голос! Влады! Правда, она немного сипела и специально растягивала слова… Может, ради этого звонка и в командировку специально напросилась… Он не приходил к этой мысли только потому, что и предположить такое не мог! А как только предположил, так все и встало на свои места… Она не хочет убирать его своими руками… Ждет, что он совершит преступление, тогда ее руки запачканы не будут и в то же время придет желанная свобода… Интересно, а как она узнала про этого мальчишку? Что, все годы за ним следила, что ли? Не упускала из вида? Мало вероятно… Скорее всего, случайно… О, кажется, какая-то ее подруга работает там же, где этот щенок… И случай раскрутил пружину…
Влад удивился своему совершенному пренебрежению к родной крови – как-никак, а если парень действительно сын Гордиана, то он приходится ему племянником… А, плевать, сейчас это уже неважно!
А вчерашний вечер после концерта ему не понравился. Была какая-то нервозная атмосфера… Или это ему казалось из-за надвигающегося критического состояния? И эти две дамы с какими-то календарями и блокнотами… Где-то он видел их раньше… Дамы из прошлого… Надо спросить у тещи – может, она их знает? А что, знает же она почти всех его почитательниц! Это же надо! И вообще его теща, похоже, слишком много знает… Во всяком случае, она копалась в гараже, пока его не было… И оставила свой очешник… Вчера утром его там не было… Значит, искала какие-то бумаги… А спросить ее – обязательно скажет, что приходила достать из погреба банку варенья. Хотя он не поленился, открыл погреб – следов пребывания тещи там не было… И что она себе позволяет, хитрая бестия? Оружие у него ищет? Но его можно увидеть и без очков, если бы оно было… Но – нет. Тогда что же? Какие-то документы, записи? Но какие? А, главное – почему ищет? Подозревает его в чем-то, что ли?
Влада вошла усталая, но, как всегда, сияющая, румяная, глаза блестели, волосы отливали серебром. Вообще у нее был удивительный цвет волос – белый с серебряно-пепельным налетом. Раньше он такого никогда не видел. Она разделась в прихожей, подошла к нему, прижалась, он поцеловал ее в щеку и отметил про себя, что она вся напряжена, словно струна, готовая вот-вот лопнуть. Сейчас что-то произойдет, подумал он. У нее есть какой-то план… И она, не медля, начнет его осуществлять…
- Ах, милый! Как мне все здесь надоело! Тоскливо на душе… И у нас с тобой как-то не все ладится… Иногда мне кажется, что мы перестали понимать друг друга… И я вижу, что ты нервничаешь в последнее время, и чувствую себя такой виноватой… Это из-за меня… Я позволила себе грубости… Прости меня, пожалуйста!
- Я уже простил. Скажи мне, чего тебе хочется? Ты ведь знаешь – я рад исполнить любое твое желание…
- Правда? Я… Нет, давай сначала поужинаем, а то я боюсь, что ты скажешь мне – нет!
- Я не скажу нет, даю слово!
- Хорошо. Давай все бросим и уедем в Париж. Завтра же!
- Но… у меня репетиции…
- Плюнем на репетиции! И на мою работу! И поедем вдвоем…
Интересно, для чего это она задумала? Стоя рядом с ней, он физически ощущал ее ненависть, скрывавшуюся за довольно искренней улыбкой. Впрочем, улыбаться она могла не ему, а своим мыслям, в которых он, очевидно, уже размазан по стенке, распростерт на асфальте под колесами собственной машины, да мало ли еще как уничтожен! Он только поражался себе – где раньше-то были его глаза? Слепой, совсем слепой… Стоп! Не надо, чтобы она о чем-либо догадывалась… Хотя – силы неравны, он чувствовал свое превосходство, но мало ли что может выкинуть хищная баба! У них бывают такие изломы коварства, такие садистские извращения, что только диву даешься! И он, сохраняя на лице естественную при таком предложении озабоченность, спросил:
- А ты правда этого хочешь? Честно говоря, я был бы рад…
- Я ужасно этого хочу… Ты согласен?
- Да, да! Мы бросим все и уедем! Может, нам действительно сейчас этого не хватает… И надо пойти на жертвы… Я отменю концерты… А ты отпросишься в институте…
- Я уже отпросилась! Милый, не сердись, я ведь знала, что ты не сможешь мне отказать…
- Я не сержусь. Все хорошо, Влада! Документы у нас в порядке… Завтра же заказываем билеты…
- Сегодня же!
- Да, сегодня же! Сейчас!
- Это прекрасно! Это прекрасно!
И она запрыгала как ребенок, а потом бросилась на кухню готовить ужин…
Он позвонил и заказал билеты прямо из прихожей, не проходя в кабинет. Сидел, уткнувшись носом в сумочку Влады, висевшую на крючке под зеркалом. И вдруг ему пришло в голову обыскать ее. А что? У него есть две кнопочки, одна из которых ведет в рай, а другая… И он подозревает, что у нее тоже кое-что есть… И если она была уверена, что завтра они уже улетят, то наверняка прихватила это кое-что и положила себе в сумочку… Он открыл замочек и заглянул внутрь… Расческа, носовой платок, губная помада, расписание электричек – Влада иногда добиралась до дома на электричках, смятый кусочек бумаги с какой-т записью… Он схватил его и засунул в свой брючный карман, чтобы прочесть не спеша. Но – никаких порошков, таблеток! Ничего подозрительного… Вообще-то внутренний голос ему подсказывал, что такие вещи надо искать не здесь, а в более потаенных уголках… Что ж, он и поищет…
Зайдя на кухню, Влад объявил, что билеты заказаны и завтра поздно вечером они уже будут в Париже. Жена подпрыгнула от восторга и сообщила, что ужин будет готов минут через пять. Влад прошел к себе в кабинет, плотно закрыл дверь, прислонился к ней спиной, чтобы исключить любую неожиданность в виде некстати ворвавшейся жены, и развернул смятую бумажку… Это оказались торопливо написанные стихотворные строки.
Жжет огонь, съедает пламя
Душу…
Как избавиться, не знаю –
Трушу…
Стану пылью, стану пеплом,
Если
Мне не вырваться из пекла –
Тесно!
Не хочу я этой доли!
Боже!
Мне б на волю, мне бы в поле
С рожью!
Мне бы волю, не тюрьмы
Стены!
Заплатила б я свою
Цену!
Причем слово «свою» было зачеркнуто, потом восстановлено, а «тюрьмы» и «свою» не рифмовалось, тут не было даже созвучия. Надо же! Это она, верно, накарябала по пути домой… Способная все-таки баба! Не зря он ее выбрал! И хорошо, что прочел стих… Это подтвердило его подозрения… Но ни в коем случае не отбило у него желания быть с Владой. Более того – сегодня они обязательно будут близки… Он любил такие острые ощущения… Она его ненавидит, а он просто задохнется от страсти! Что ж, поживем – увидим, что будет там, в Париже… Кто – кого… Теперь Влад как никогда понял, что жизнь – это действительно борьба… Жизнь – это борьба за жизнь! Пока он всегда одерживал победы…
Влада позвала его ужинать, он пошел на кухню, по пути зайдя в прихожую и положив клочок со стихотворением на прежнее место… Он сел за уютный кухонный стол, на котором, кроме салатов и разогретой в духовке курицы, стояли зажженные свечи, и, улыбнувшись Владе, тепло произнес:
- Как хорошо! При свечах… И в душе вот так же тихо, уютно…Какая ты молодец, что все так устроила… А ночь мы тоже проведем при свечах?
- Да… - ответила Влада, несколько растерявшаяся от этой перспективы, но мужественно сохранившая улыбку счастливого ожидания.
А в душе его разрасталось пламя. И он боялся, ужасно боялся, что не выдержит до Парижа… Что паутина сожмет его и превратит в кокон… На сей раз это произошло слишком быстро – он ведь только сегодня утром от нее избавился… О, мой бог! Теперь он окончательно уверился в том, что сходит с ума!..
