Счастливая женщина с особенным ребенком
Ирина Шкерова пришла в мастерскую визажиста и журналиста Сюзанны Петросянц уже с макияжем. Она пояснила, что всегда красится и старается даже в магазин выйти с легким мейкапом.
Сняв макияж с лица Ирины, визажист приступила к волшебству преображения. Ничего кардинально в образе женщины Сюзанна менять не стала. Глаза подчеркнула золотыми тенями, ресницы сделала более пышными и длинными. Больше времени ушло на придание правильной формы бровям. Ирина призналась, что ей никак не удавалось сделать ее идеальной. Для визажиста эта задача оказалась несложной. Тон накладывали уже после макияжа глаз. Последним штрихом в макияже стали губы — их Сюзанна подвела карандашом, а после нанесла помаду нежного естественного оттенка и немного блеска.
Завершающим этапом образа стала прическа — волосы решено было распустить и выпрямить.
Все это время Ирина даже не догадывалась о том, каким будет результат. И вот в зеркале отражается новая версия Ирины Шкеровой: прекрасная, яркая, счастливая женщина с открытым, сияющим взглядом. Ни тени усталости и стресса. Она будто светилась изнутри и заряжала своим светом окружающих.
Не такой, как все
— Расскажите, пожалуйста, о себе и своей семье.
— Моя семья сейчас состоит из трех человек: моя мама, я и мой сын Руслан, который учится уже в девятом классе. В школе с успеваемостью у него все хорошо, получает 4 и 5. Только в последнее время у него появились тройки по сложным, на мой взгляд, предметам – алгебре и геометрии.
— Ваш сын с особенностью? Расскажите, пожалуйста, о его диагнозе.
— Руслан родился обычным ребенком без каких-либо признаков болезни. Все было хорошо, а в три года мы заметили, что он перестал разговаривать. Мы обратились к логопеду, и она натолкнула меня на мысль, что что-то не так. Мы начали обследование, и по итогу нам поставили диагноз — детский аутизм. Причем интеллект у Руслана сохранен, он учится в обычной школе, но непринятие этого диагноза у меня было еще три — четыре года. Я много плакала, смотрела на сына и не могла сдержать слез. Искала причины в себе. Нам тяжело дался первый класс, но потом я научилась с этим справляться, и сейчас думаю, что у моего ребенка нет никакого заболевания. Да, он — особенный, но это не болезнь. Он просто немного не такой, как большинство детей. Руслан не умеет лгать, а если и пытается где-то слукавить, то у него это не получается. Сын всегда говорит только то, что думает. В какой-то степени это минус, потому что не все люди понимают, что он такой человек. Руслан добрый, никогда никого не обидит, искренний. Мне жаль, что в обществе не все понимают его и принимают. Мой самый большой страх заключается в том, что, когда меня не станет, не найдется человека, который позаботится о нем. Я стараюсь быть оптимисткой, верю, что к тому времени в обществе поменяется мнение об особенных ребятах и их примут. Причем дети в большинстве случаев принимают, а вот взрослые бывают злее. Сейчас я никаких трудностей с Русланом не испытываю.
Совет один — любить
— Расскажите, есть ли у Руслана какие-либо хобби? Чем он занимается, помимо учебы?
— Все наше время уходит на учебу. Из школьных предметов моему сыну очень нравится история. Он много знает, до мельчайших подробностей. Ему нравится путешествовать в новые места. Сейчас он мечтает поехать в Санкт-Петербург. Увлечение — компьютер, причем не только игры. Он много читает и рассказывает мне все последние новости. У него, конечно, свое видение мира, и мы иногда спорим. Я водила его в компьютерный клуб, так как думала, что увлечение может стать его будущей профессией. Мы посетили два занятия, но потом нам сказали, что мой сын не подходит. Тяжело было объяснить ребенку, почему мы больше не будем заниматься здесь. Но я сказала ему, что мы найдем клуб лучше. Пока у Руслана нет дополнительных занятий. В школе у него выпускной класс, по восемь уроков в день. Дома нужно делать уроки, а сын по своей сути очень медлительный. Когда Руслан приходит из школы, ему нужен час перерыва, а потом до девяти вечера мы делаем домашнее задание.
— Каким было первое время жизни с этим диагнозом? Были ли какие-либо нюансы в общении и воспитании?
— Руслана можно описать как ребенка, который никогда не отпускал мою руку. Я везде ходила с ним. Если возникала ситуация, когда мне срочно нужно было куда-то уйти одной, я одевалась на лестничной площадке, чтобы сын не увидел. Я сидела с Русланом за партой, и во сне я держала его за руку. Ему раньше было тяжело говорить по телефону, он очень реагировал на громкие звуки. Когда в автобусе у кого-то звонил телефон, он закрывал уши и просил наконец-то ответить или выключить телефон. А людям не объяснишь, почему он кричит. Звонки в школе сын тоже переносит с закрытыми ушами. Сейчас он может поговорить по телефону, но недолго. Я могу оставить его дома одного. Был момент, когда бабушка лежала в больнице, я работала и мне пришлось оставить его одного. Мы созванивались каждые полчаса, я очень переживала, но сын справился. Он может самостоятельно делать разные бытовые мелочи. Руслан сам ходит в магазин на первом этаже, может убрать за собой, кровать заправляет без напоминаний, даже приготовить себе может еду — что-то простое, но это уже большой успех. У нас еще многое впереди.
— Вы проходили лечение в каких-либо оздоровительных центрах?
— Нет, мы все делали сами. Мы ходили на массажи и занятия, у нас есть свой комплекс упражнений, которые Руслан сейчас делает дома. Нам помогала Светлана Викторовна Артамонова. Она рассказывала мне об этих детях, о том, какие они, как о них заботиться. Какой мой сын есть сейчас — это и ее заслуга. Она вложила в него очень многое. Я поняла, что моему сыну нравится. Он любит гулять, узнавать новое. Иногда мы посещаем мероприятия в семейном клубе «Финист». Это преображение было благодаря руководителю клуба Татьяне Владимировне Зуевой.
— Какой совет Вы могли бы дать таким же мамам?
— Любить своего ребенка. Я ни секунды не жалею, что мой ребенок такой. Я благодарна Богу за то, что мой сын такой, какой он есть. Я знаю, что он не предаст. Говорят, что особенные дети не привязываются к родителям, но это неправда. Любовь спасет мир.