Вагзак плёлся в хвосте товарно-пассажирского поезда. Саид размышлял о превратностях своей судьбы. Сколько уже было? Даже страшно вспоминать! Сколько ещё будет? Невозможно представить! Он с этапом ехал в родные места, вернее, почти родные – в Казахстан, но ведь это тоже Азия. Саид даже был этому рад. Не беда, что добавили срок, зато будет ближе к дому. Хотя дома – то и нет. Сколько лет прошло. Да и не только годы меняли жизнь в стране. Вон фашисты уже на Волге. Почти за полтора года немцы половину страны захватили. Когда их вели к вагону, Саид видел, что на платформах состава стоят пулемёты для прикрытия от воздушных атак. Дорога будет проходить в километрах пятидесяти восточнее Волги, мало ли, что может быть.
Мороз не забыл Басмача. Несколько раз он получал от него малявы – письма. Вот и в дорогу одно с собой взял, чтобы отдать на месте кому следует. Одним словом ехал Саид спокойно, в такт тихоходному составу, который, рассекая сентябрьские просторы, ковылял на юг. Спешить ему было совершенно некуда, поскольку срок впереди длинный, как эта железная дорога.
В вагоне шла обычная жизнь. Мужики спали или переговаривались в пол голоса. Несколько воров лениво играли в карты. Полуденная духота вагона разморила всех.
Прошёл час. Вдруг паровоз начал подавать короткие тревожные гудки.
- Немецкие самолёты, - сказал Фонарь – электрик из Смоленска, осуждённый за кражу с завода, всматриваясь в потолок вагона.
- Може на путях хто умостився, - подал испуганный голос вологодский колхозник, умыкнувший из народного стада коровку.
Пулемётные очереди дали ответ на все вопросы. Тут же раздалось пару взрывов. Состав резко остановился. Следом все услышали шум пролетающих самолётов. Состав дёрнулся и пошёл вперёд, набирая ход. Вновь раздались пулемётные очереди, затем взрыв. После этого, словно мгновенно лопнувшие почки, по крыше вагона прошла строчка от пуль, разбрасывая по сторонам деревянные щепки. Один сиделец дёрнулся и затих, двое других были ранены. Тут раздалось ещё два взрыва. Поезд странно дёрнулся, раздался грохот и вагон начал валиться на бок. Все смешались в кучу. В углу образовалась дыра от выломанных о предыдущий вагон досок. Все зеки, уцелевшие в вагонной мясорубке, рванули на волю. Саид чувствовал, что получил несколько ощутимых синяков, но пробирался к пролому. Снаружи раздавались крики, выстрелы. Осторожно выглянув из вагона, Басмач увидел группу, которую держали на мушке лейтенант и солдат из конвоя.
- Приказываю всем немедленно вернуться в вагон, иначе буду стрелять, - говорил им лейтенант, размахивая наганом. Его лицо заливала кровь, он шатался, но идейная сторона дела и ответственность держали на ногах. Молодой солдатик – первогодок судорожно водил трёхлинейкой вправо влево. Видно было, что ему и команда не потребуется – пальнёт, если что – то покажется. Ситуация была странной на фоне разбегающихся от состава людей. Всё это промелькнуло перед Саидом в один момент. Противостояние разрешила очередная бомба, разорвавшаяся за спиной лейтенанта. Она скосила и охранников и зеков.
Саида кинуло назад. Он приподнялся, почувствовав, что ранен в плечо. Выбравшись из вагона, пошёл вдоль состава. Некоторые вагоны горели, застилая всё вокруг дымом. Саид споткнулся о чьё – то тело. Новая пулемётная очередь заставила его упасть на землю. Рядом с ним лежал солдат – азиат. Ранение в грудь поставило точку в его жизни. У Басмача мелькнула мгновенно мысль. Он сбросил с себя арестантскую одежду и завладел вещами погибшего бойца. Саид даже обрадовался, когда прочитал в солдатской книжке, что парень – таджик. Саид не побежал в степь, а встал и пошёл вдоль вагонов. Сзади раздался грохот – обвалилась стена полусгоревшего вагона, накрыв погибшего земляка. Саида даже прошиб холодный пот. Он не заметил, что был в шаге от смерти. Теперь уже бывший зек, в подпаленной в нескольких местах гимнастёрке, закинул вещмешок за спину и начал помогать раненым. Самолёты к этому времени, израсходовав свой ресурс, улетели. Саид переносил раненых с другими солдатами, пока одна медсестра не обратила внимания на то, что солдатик и сам ранен в руку, да и судя по поведению контужен слегка. Его перевязали и усадили в тени вагона. Саид забылся в тревожном сне.
К вечеру подошёл паровоз с двумя вагонами и платформой. Стали забирать раненых и грузить погибших. Саид, от произошедших перемен, лёгкого ранения и волнения был немного не в себе. Поскольку медики решили, что у него помимо ранения контузия, то его поведение было объяснимо. Шефство над ним взял разговорчивый туркмен Максат Кемалов, который старался помочь «земляку». Саид почти не говорил. В лагерной жизни он многому научился. Первое – внимательно слушать. За эти годы он слышал многое. Рассказы бывших военных, руководителей, воров, рабочих, белогвардейцев, партийных работников. Поначалу Саиду было трудно понять, почему люди, даже знавшие первых лиц страны, которых они в рассказах называли по именам, и самого товарища Сталина, оказались в одном лагере с ним – басмачом? Но постепенно он вникал в политическое противостояние, проводил параллели с тем, что сам пережил и понимал, что в стране идёт большая борьба. В этом укрепляли и политические, у каждого второго была такая история, что можно рассказ писать. От осужденных по 58 – й статье много интересного довелось узнать бывшему басмачу.
Только несмотря на определённые познания в современной обстановке страны Советов, Саид понятия не имел о службе в армии, обстановке на фронте и многих мелочах, которые могут его выдать. На его гимнастёрке медаль «За отвагу». Только что она значила, и за что он её получил – Саид понятия не имел. Поэтому он предпочитал тихо слушать рассказы нового друга Максата Кемалова, по настоянию которого их даже положили в одну палату в госпитале.
Максат проникся искренним сочувствием к новому другу. Он уже несколько раз рассказал всем в палате, что Саид будучи раненым, помогал спасать других во время налёта на поезд. Скромность самого Саида, рассказ его друга, сам поступок, да и медаль, создавали ему нормальный фронтовой образ. Тем более, что в палате были только солдаты.
Максат, когда узнал, что у Саида не осталось близких, стал уговаривать его поехать к нему домой. Кемалова должны были комиссовать – ранение в лёгкое. Аналогичная участь ждала и Саида. Доктора, который его осматривал, удивило, что он со своей хромотой служил в действующей армии. Но короткая история о ранении в первые дни войны, ускоренное лечение в полевых условиях и снова в бой, не оставила сомнений, что чего только в те годы не было. Но теперь комиссуют точно. За время нахождения в палате, Саид черпал науку жизни и войны. Истории, рассказы, случаи, которыми делились раненые, давали необходимую информацию, детали. К тому же Саид видел, что не все стремятся описывать свои фронтовые будни. Вот он и выбрал для себя роль молчуна, да и язык не очень «карашо знаит».
Вскоре Максат и Саид отправились в городок, который находился на юге Туркмении. Если с поездом Саид свыкся, то пароход вселил в него благоговейный страх. Да и морская болезнь немного дала себя знать. Затем попутки, и они оказались у цели.
Маленький туркменский городок, который немного пополнился беженцами, гостеприимно встретил двух фронтовиков. Максат вернулся работать водителем на автобазу, куда и Саида устроил вахтёром.
Не знал Саид, что где – то в этих местах находится его друг детства Хаким.