На Netflix вышла поражающая жестокостью душераздирающая интерпретация романа Ремарка, на этот раз немецкая. И это многое объясняет.
Открывается фильм идиллическим пейзажем: тихий лес и горы, освещенные прозрачным восходом солнца. Лисенок сосет молоко матери. Камера устремляется к просвету, куполу неба между верхушками деревьев, как у Бондарчука в «Войне и мире» или в фильмах Терренса Малика. Только потом дымка рассеется, открывая бесконечную панораму: промерзшая бурая от крови земля, усеянная телами. Тишину прервет шквал лютого боя, тьма ворвется в свет, в космос природы, взывающей к покою и миру.
…17-летние мальчишки подделывают подпись родителей — только бы на фронт! Замучились ждать: третий год войны. В школе впавший в ура-патриотический раж учитель Канторек вдохновляет на подвиги толпу старшеклассников: «Вы железная молодежь Германии! Кайзеру нужны солдаты, а не дети!» Сомненья прочь, нерешительность уравнена с предательством родины. Во Фландрию! В бой! За кайзера, за бога, за отечество! И вот уже мальчишки в больших касках вычерпывают из окопов ледяную грязную жижу, не чувствуя рук, потом падают в нее; замерев от страха, лезут под дождь пуль из окопа, подгоняемые штыком офицера: вперед, вперед, через трупы других солдат.
«Что-то я не так себе это представлял», — растерянно повторяет новобранец.
Так начинаются фронтовые злоключения юного солдата Пауля Боймера, отправившегося добровольцем на фронт вместе с верными друзьями-одноклассниками. Он будет терять их одного за другим. Страшно и глупо… Пока не потеряет себя.
Антимилитаристский роман Ремарка, написанный в жанре дневниковой прозы от первого лица и опубликованный во встающей с колен Германии в 1929-м, прогремел на весь мир. Был запрещен в ряде европейских стран и чуть ли не мгновенно воплощен на экране Голливудом. Экранизация Льюиса Майлстоуна, удостоенная двух «Оскаров» в 1930-м, считается канонической, версия, снятая в 1979-м Делбертом Манном, откровенно цитировала классический майлстоунский фильм.
Сравнивать картину Эдварда Бергера («Ваша честь», «Германия 83» или «Телефон полиции — 110») с романом или другими экранизациями — дело безнадежное. Это авторская интерпретация, бесстрастно вычеркивающая целые главы (как, например, отпускная жизнь героя — чужого в мирной жизни), полностью сосредоточенная на главном — круговерти кровопролития и хаоса. Снятое на немецком языке несколько монотонное, но страстное кино Бергера — возвращение к почти забытому «вопросу вины».
Бергер сохранил главное достоинство романа — обжигающий эффект присутствия.
Но Бергер, наследуя жесткой эстетике Элема Климова в «Иди и смотри» и экзистенциальным размышлениям Малика в «Тонкой красной линии», пишет свое мегаполотно (почти два с половиной часа) маленькой кистью, сосредотачиваясь на цепких деталях. Это ощущение создает и механическая музыка Фолькера Бертельсманна, скрежещущая, как заводской конвейер, воющая, насыщенная зловеще хрипящей электроникой и ударами малого барабана, звучащими как выстрелы.
Вот идет гигантская стирка после битвы. В чанах ворочают тяжелые шинели, сливают красную воду. Вот швейные мастерские, здесь мастерицы штопают прорехи — отверстия от пуль на выстиранных шинелях. На одной бирка с надписью: «Генрих». Этого случайного солдата камера выхватит в первые минуты боя. Через минуту убитый Генрих свалится замертво. Паулю дадут чистую шинель с чужим именем. Ошибка? Конечно! Унтер-офицер быстро срывает этикетку с именем.
Шинель Генриха — макгаффин войны и символ. Униформа важнее имени, самого человека. Умершего списывают, униформа продолжает воевать.
Гигантский спортивный зал завален зеленолицыми трупами отравленных газом, не успевших натянуть маски. Так пойдет дальше — в Германии никого не останется. Но цепь новых солдат из резерва на общем плане ползет по брустверу, как муравьи. В какой-то момент и Пауль станет сборщиком жетонов погибших — сборщиком смерти.
Сценарий Бергера, Лесли Патерсон и Яна Стоукелла фокусируется на медленной дегуманизации милого юноши Пауля Боймера.
Незаметно в милом юноше просыпается беспощадное звериное мертвое начало. Попав в одну воронку от бомбы с французом, колотит его ножом. Француз долго мучительно стонет, и в озверевшем подростке Пауле просыпается человеческое. Он поит француза водой из лужи, смотрит его документы. В безымянном враге распознает человека, к тому же из его сословия: печатника Жерара, не расстающегося до последнего часа с фотографией жены и дочки.
В предыдущих экранизациях в роли Пауля снимались харизматичный большеглазый Лью Эйрс и красавчик Ричард Томас. У Каммерера непримечательное, рядовое лицо, в толпе не узнаете — он не особенный, один из многих. И история его героя самая обычная.
На протяжении фильма наблюдаешь, как гибнет Пауль Боймер, его бессмертная душа: от страха — к жесточайшему разочарованию, от гибели друзей — к ненависти, от неоправданных надежд — к зияющей пустоте.
Определение «потерянное поколение» обретает дополнительный объем. Это какая-то химическая реакция: они потеряны не только для мирного будущего — нули, исполняющие приказ, рассеяны на молекулы — им не собраться, не восстановиться.
А над переданной во всех оттенках бескрайней битвой — другая, в прямом смысле слова параллельная линия: переговоры в высших инстанциях. Военная иерархия Германии понимает, что война проиграна. Западный фронт превратился в затяжную позиционную битву, линия соприкосновения практически не меняется, там уже погибло более трех миллионов солдат. Но генералы проклинают жалких социал-демократов вроде писателя Маттиаса Эрцбергера, главы немецкой делегации, предлагающего остановить огонь. В глазах правых ура-патриотов люди, подобные Эрцбергеру, продают отечество.
Первой изданной в СССР книгой Эриха Марии Ремарка стал сделавший его знаменитым, хотя по-юношески и неловкий роман «На Западном фронте без перемен», напечатанный почти одновременно с выпуском в Германии. На какой-то период ее в сталинские времена запрещали. Причина — предисловие врага народа Радека. Молотов в письме-доносе Сталину называл роман примером тупой буржуазно-пацифистской литературы. Стоит ли говорить, что книга была нещадно раскритикована и в Германии. Фашистские и националистические газеты обвиняли автора в клевете на немецкого солдата, в поругании национальной чести. Пытались запретить фильм Майлстоуна. Посланные Геббельсом штурмовики во время сеансов выпускали в зале крыс, рассыпали удушливый порошок…
Ремарк вернулся в СССР уже во времена оттепели, немедленно обосновавшись во всех домашних библиотеках. Это правда, в Советском Союзе Ремарка знали и любили гораздо больше, чем в Европе, включая Германию.
Кажется, снова пришло время Ремарка, время простых истин, доступных миллионам и их очеловечивающих. Если это еще возможно.
Вы прочитали сокращенную для дзена версию материала кинообозревателя «Новой газеты» Ларисы Малюковой. Полная версия материала здесь.