КНИГА 4. ВЕСНА
Часть 2. Апрель-2
Они вошли в подъезд, поднялись по лестнице. Николай Андреевич открыл дверь. Навстречу выбежала испуганная и расстроенная Галя.
- Ой, пап! Что тут было! - торопливо зашептала она. - Они так поссорились! Мама предложила Альке взять академический, он ей чего-то наговорил, теперь оба плачут.
Николай Андреевич растерянно оглянулся на Алешу, как ребенок на взрослого в трудную минуту. Тот спокойно расстегивал куртку.
- Вы идите Тамару Алимовну успокаивать, а я с ним поговорю.
Ничего потрясающего в происходящем Алеша не усмотрел. Николай Андреевич ушел в свою комнату, где слышался тихий горький плач.
- Алеш, послушай! - зашептала Галя. - С ним и так после больницы трудно было, а сейчас, когда он узнал, что Сергей Васильевич погиб, вообще...
- А зачем вы ему это рассказали? Николай Андреевич сам же ребят попросил молчать.
- Мы не рассказывали. Он сам как-то почувствовал, что что-то случилось, и Сашку расколол – заметил, что с ним что-то не то. А Сашку же знаешь - он не может друзьям врать, особенно если вопрос в лоб. Ну, вот он один такой вопрос, другой... На нас разозлился, что скрывали... в общем, не обижайся на него, если вдруг какую-нибудь ерунду скажет!
- Не обижусь, - пообещал Алеша, сбросив ботинки и направляясь к другу.
Алим лежал, отвернувшись к стене, и даже не взглянул на вошедшего.
- Ты не спишь? - негромко спросил Алеша, словно не заметив, что плечи товарища вздрагивают.
- Нет, - хрипло ответил Алим, не оборачиваясь.
- Насморк? Опять простудился? Когда на концерт ездил? – Алеша тактично подкинул приятелю благовидное объяснение для хриплого сдавленного голоса и легкого «прононса».
- Нет, не простудился! - с вызовом заявил Алим и всхлипнул. - Деликатность можешь не проявлять!
- Ладно, - покладисто откликнулся Алеша. - Тогда повернись на правый бок – во-первых, говорят, что на левом лежать вредно, особенно больным, а во-вторых, показывать спину гостям невежливо.
Он сел на стул, стоящий возле кровати, и легонько потормошил друга за плечо.
- Алик, слышишь?
Алим судорожно вздохнул, вытер лицо краем пододеяльника и лег на спину.
- Привет, - сказал он шепотом, взглянув, наконец, на Алешу.
- Что случилось? - поинтересовался тот.
- Я не хочу оставаться на второй год, - сдавленно проговорил Алим сквозь стиснутые зубы.
- А тебя, кажется, пока и не оставляют, - с невозмутимым видом пожал плечами Алеша. - Чего ты заранее расстраиваешься?
- Не оставляют сейчас, так через месяц оставят. Посчитают все пропуски… Это закон какой-то есть: при определенном количестве пропусков ученика оставляют на второй год… даже не надо тупым быть… Просто считается, что если очень много пропустил, то качественно не выучит, и незачем гнать галопом, лучше все заново.
- Через месяц год еще не закончится, успеешь ответить по всем предметам. Выздоровеешь и все выучишь, - спокойно сказал Алеша, словно речь шла о пустяках.
- Угу… дело за маленьким, - уныло протянул Алим.
- Чем тебя лечат? - поинтересовался Алеша.
- Всякой всячиной в лошадиных дозах. А толку… Ядику бы змеиного сейчас… от какой-нибудь морской змеи... от тайпана – говорят, у них ядовитее, чем у кобры… Столовую ложечку на ночь. Сразу бы все болячки как рукой сняло!
- Да, юмор у тебя стал более мрачным, - отметил Алеша. - И характер несколько испортился. Ладно, это пройдет... Давай пока поговорим. Расскажи лучше, как ты Ларисиного Димку с дружком вытаскивал.
- А Ирка разве не рассказывала? - после небольшой паузы спросил Алим, глядя на товарища застывшим взглядом.
- То – Ирка, у нее одни междометия – «ой», «ох», «ах», а из существительных употребляются только «кошмар» и «ужас». Что может сказать девчонка? – с легким пренебрежением сказал Алеша. – Расскажи сам.
О происшествии в парке вся восемьдесят третья школа давно уже знала во всех подробностях. Алеше нужно было убедиться в правильности своих догадок. И по тому, как по лицу приятеля пробежала судорога, а худые руки покрылись пупырышками, Алеша понял, что мысли его верны. Невнимательные врачи попались Алиму! Или настолько ограниченные: была пневмония – теперь ее нет, все в порядке! А «на нервной почве» – это так, ерунда, была бы сила воли – и человек все преодолеет. А что мальчишка сотни раз за сутки переживает снова и снова то, что пережил полтора месяца назад, не заметил никто. А в отделении у Городецкого почти все основное лечение как раз и заключалось в том, чтобы помочь больному освободиться от засевшего в памяти стресса – это в основном касалось тех, кто был травмирован в дорожно-транспортных происшествиях или подвергся нападению преступников. Ну, да что говорить - не все же такие, как профессор Городецкий!..
- Чего ежишься? Холодно? Или температура? - Алеша тронул ладонью лоб Алима. - Извини, я, наверное, не вовремя пришел. Тебе сейчас надо... прошу прощения за неприличные слова... лекарство выпить и заснуть.
- Не засну, - мотнул головой Алим. - Посиди. Расскажи что-нибудь.
- А что я могу рассказать? Как к сестре в больницу ездил через весь город? Это неинтересно... Кстати, ты мне про этих пацанов так и не рассказал.
Алим натянул одеяло до подбородка и страдальчески поморщился.
- Алик, так надо, - настойчиво проговорил Алеша. – Я тебе обещаю: поговорим, выпьешь (прошу прощения!) лекарство, заснешь, завтра проснешься – тебе будет лучше. Я тебя когда-нибудь обманывал? – Алеша чуть улыбнулся. – Ну?.. Рассказывай – все-все, даже если тебе самому про это вспоминать не хочется. Давай по порядку: классный час закончился, мы пошли на химию, а ты, мягко говоря, слинял... Что дальше?
- Догнал Дорохову. Уже на улице, - с неохотой продолжил Алим. - Таня попросила поговорить с ней, узнать, что там за компания у нее... Поговорили. Ничего страшного - компания как компания, соседка-студентка и ее однокурсники. Пока говорили, шли по парку... Потом попрощались, пошли каждый в свою сторону... Потом... - у Алима снова задергались губы, и он замолчал.
- Дальше! – безжалостно подстегнул Алеша.
- Потом крик... Я туда... Снегу в ботинки начерпал!.. Черт… вспомнил – и опять мороз по всему телу… Я не помню, как я до этой полыньи добежал... кого-то из них схватил за руку, начал тянуть... и чувствую, лед прогнулся... И Ирка сзади закричала что-то, я даже не понял... заорала, как ненормальная!.. Она сверху увидела, что по льду трещины пошли. А потом... - Алим передернул плечами и закутался в одеяло. - Как-то сразу: лед перед глазами плавает... обломки... камни под ногами скользят… пацаны эти над ухом орут, на голову лезут... Ну, думаю, сейчас утопят!.. Ничего... не утопили... я их подсаживаю, а лед ломается, ломается... Потом Ирка санки приспособила… вытащила их… А потом… я не помню, как выбрался… Ирка все время порывалась к полынье ползти, я ее ругал – это помню… А сколько сам барахтался… холодно-холодно было… Как «Скорая» приехала – я уже не помню… А потом какая-то черная яма – и где-то далеко кто-то плачет и твердит: «Не умирай! Пожалуйста»… Потом познакомились – Света, медсестра… Молодая, ей двадцать один год. Она там над всеми плачет… Ее в отделении прозвали «Птичку-Жалко», смеются над ней… А чего смеяться? Замечательная девчонка, добрая, переживает за каждого!
- Ничего смешного, - согласился Алеша. – Давай дальше.
Алим немного помолчал.
- Я тоже смерть видел, - шепотом сказал он. – Не в том смысле, что чуть… туда не отправился… а глазами. Как тебя сейчас. Это сдвиг, да?
- Если спрашиваешь – значит, еще нет! – успокоил Алеша. – Те, у которых действительно сдвиг, сдвига этого не чувствуют… И попробуй сказать, что лечиться надо, – будут смотреть, как на врага, – и не народа (народ в таких случаях – ерунда), а своего личного. Да еще, если сильно обидятся за такой совет, могут и в пятак надавать. Так что не волнуйся.
- Представляешь – просыпаюсь, а в палате вода! Кровати затоплены. Холодно-холодно… И главное: вода, как настоящая! Свет из коридора отражается… рябь на поверхности. Как от ветра на реке. От одного этого сбрендить можно. И ЭТА из воды поднимается! Точнее, волна поднялась и в НЕЕ превратилась.
- И теперь по ночам не спишь, боишься, что снова придет?.. Ладно, не отвечай… Еще что? По глазам вижу, не все сказал!
- Знаешь… - Алим снова поморщился. – Я ее еще раз видел. В тот вечер, когда Сергея Васильевича убили… Галка нитки перематывала, а я ее с мойрой сравнил… Пошутил еще – представляешь, мол, у тебя в руках жизнь брата или жениха… У нее нитка оборвалась – и «Скорая» мимо проехала… А потом, чуть попозже – тень за окном… Будто заглядывает кто-то – это на нашем четвертом этаже!.. Мы потом с Сашкой разговаривали, он рассказал – что, как, в какое время… Я сопоставил…
- Алик, все это просто совпадения! Очень неприятные – но просто совпадения! Не думай об этом, успокойся! Не трави сам себя.
- Оно как-то само собой… - вздохнул Алим.
- Травится? – усмехнулся Алеша. – Успокойся. Ты просто не о том думаешь и не то чувствуешь. Перестройся.
- Не получается.
- Тебе просто надо как следует выспаться. Именно заснуть вечером и проснуться утром, как это делают все нормальные люди. Хоть ты и не можешь уже слышать о лекарствах, придется все-таки выпить. Последний раз!
Алим криво улыбнулся.
- Честное слово! Самый последний! Ты же не хочешь на второй год остаться? – невинно посмотрел на друга Алеша. – Не хочешь? Значит, проглотишь все, что угодно. Короче, я сейчас сбегаю за отравой... у вас дома, наверное, такой нет... а ты сходи перед мамой извинись. Что ты ей наговорил? Вот уж чего я не мог себе представить – чтобы Тамара Алимовна плакала!
- Да уж наговорил... - вздохнул Алим и начал одеваться.
- У вас в хозяйстве валерьянка и пустырник водятся? - спросил Алеша у Гали, когда Алим ушел в комнату родителей. - Если нет, я в аптеку схожу.
- Вряд ли, но посмотрю, - Галя отложила учебник и пошла на кухню. - Странно, но водится, - вернувшись через минуту, девочка протянула Алеше две слегка потертые коробочки со стеклянными пузырьками внутри. - Похоже, даже не открывали. Да родители и не пьют такое - наверное, купили на случай, если кому-то из теть понадобится... или дедушке Андрею... но тоже не помню, что когда-то кто-то пользовался.
Алеша повертел коробочки, разыскивая дату выпуска.
- Нормально. Пошли теперь за водой - брата твоего лечить буду... как у Игорь-Алексеевичева отца в отделении.
- Что ты делаешь? - испуганно спросила Галя, наблюдая, как Алеша льет лекарство в стакан с водой. - Не много?
- В самый раз. Проверено не на одном больном, - Алеша закрыл оба пузырька и отдал девочке. - Он же у вас ни ночью, ни днем толком не спит - когда он выздоровеет? Вот надо просто один раз человека свалить - ночь проспит, днем не будет, к вечеру устанет... так потихоньку и в норму войдет. Неужели никто вам этого не говорил?
- Ну... именно так - нет, - растерянно сказала Галя. - Только... что, может быть, на нервной почве...
- А нервную почву чем лечат? - усмехнулся Алеша. - Вот этим же самым,- он кивнул на пузырьки в Галиных руках.
- Врачи не сказали... Наверное, понадеялись, что родители сами догадаются.
- Все молодцы, - подытожил Алеша.
- А правда поможет? - Галя с надеждой посмотрела на одноклассника брата.
- Надеюсь. Но хуже не будет - это точно, - Алеша забрал стакан с лекарством и ушел к Алиму.
- Чего ты тут намешал? - Алим с подозрением понюхал стакан, который подал ему друг.
- Ничего опасного: валерьянка и пустырник. Давай! Как водку: выдохнул - и одним глотком!
- А ты откуда знаешь? Ты что – водку когда-нибудь пил? - удивился Алим.
- Не пил. Но говорят, что ее пьют именно так... Не хочешь как водку - пей, как касторку: зажмурься, нос заткни...
- А ты когда-нибудь пил касторку? - с интересом спросил Алим, по-прежнему держа в руке стакан с лекарством.
- Нет, не пил, - терпеливо проговорил Алеша. - Пей сейчас же, иначе на второй год останешься.
- Ой, фу, какая гадость! – вздохнул Алим и, кривясь, выпил лекарство. - Хуже молока с медом.
- Ну, и все! Теперь ложись, закрывай глаза и ни о чем не думай.
- А с этим сложнее. Не могу я не думать. Все равно что-нибудь в голову лезет. Я знаю, что зацикливаться на одном нельзя. Я все это время старался думать не про мальчишек и пруд, а про что-нибудь другое - стихи мысленно читал, сказки... А все это... ну, что в парке было... параллельно в голове прокручивается… как вторым планом… Я так старался как-то все это перебить! Так за литературу цеплялся... особенно в больнице – повести в голове гонял, романы… весь сюжет… если текст помнил – текст пересказывал мысленно, хотя бы отдельными предложениями, песни повторял, загадки, пословицы… одну «Курочку Рябу» столько раз вспомнил!.. Этих золотых яичек, наверное, тысяча дюжин скопилась...
Алим запнулся. «Тысяча дюжин», название одного из рассказов Джека Лондона, сорвалось с языка совершенно нечаянно, и от него у Алима в голове что-то сдвинулось, от чего заработал давно бездействующий механизм неуемной фантазии: тысяча дюжин – это двенадцать тысяч; каждое золотое яичко снесла только одна конкретная Курочка Ряба; и каждое из них разбила «своя» мышка... двенадцать тысяч Курочек Ряб – целая ферма... золотые яички (числом двенадцать тысяч) медленно едут по конвейеру, заваливают почти до потолка всю квартиру... а потом в квартиру вламывается и устремляется к этой сверкающей груде, агрессивно размахивая хвостами, целое стадо мышей (в количестве двенадцати тысяч голов)... Он уткнулся лицом в подушку, и плечи его снова задергались.
- Алик, ты что? – испуганно спросил Алеша.
- Представляешь, какая яичница будет… если все эти… золотые яички переколотить! – простонал хохочущий Алим.
- Ой, ну тебя! Напугал, - Алеша тоже засмеялся. – Я уж подумал, ты опять плачешь. Ладно, успокаивайся, думай о чем-нибудь хорошем. Закрывай глаза, а я тебе подскажу, о чем думать, - Алеша заговорил тише. – Ну, подумай хотя бы о том, что ты дома... просто дом… Тихо все, спокойно... Тепло... Вот только одеяло колючее, кусачее… Даже через пододеяльник кусает… Но это не страшно, главное – тепло… Почувствуй, как тепло… Мерлина под кроватью нет...
- Кого? - удивленно спросил Алим, закрыв глаза и тут же открывая их снова.
- Мер-ли-на! - внятно, по слогам, повторил Алеша. - Ты уже забыл, кто такой Мерлин? Мы же текст с английского переводили! Про короля Артура.
- Это я помню, - слабо улыбнулся Алим. - А почему он должен быть под кроватью?
- Не должен, - невозмутимо проговорил Алеша. - Просто я вспомнил, как меня в детстве брат двоюродный пугал Мерлином под кроватью.
- Двоюродные братья, наверное, все одинаковые, - понимающе сказал Алим. - Особенно если старше.
И тут же представил несчастного мага лежащим под низкой деревянной кроватью: распластался, бедняга, на животе, носом в пол, шевельнуться ему там невозможно, усыпанный звездами колпак зацепился за ножку кровати – головы не повернуть!..
- Нет, Мерлин пусть под кроватью будет! Мне с Мерлином почему-то спокойнее.
- Ты не смейся, ты спи, - строго произнес Алеша. - Я пока возле тебя посижу, почитаю что-нибудь, ладно? А то у меня дома до книг руки не доходят.
- Конечно, что за вопрос!
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данного произведения.
Совпадения имен персонажей с именами реальных людей случайны.
______________________________________________________
Предлагаю ознакомиться с другими публикациями